Асфодель

– «В нас»? – передразнил парень. – Ты не «в нас вкладываешься» – ты меня «вкладываешь»! В рабство продала своей мамаше! И как, не совестно? – по законам жанра дальше должна была последовать оплеуха, и она действительно состоялась, причём в двух экземплярах, потому что Дмитрий тоже не остался в долгу.

– Ты ударил мать… – женщина, отпрянув, на мгновение застыла.

– «Мать»? Работорговка ты, а не мать! Ну давай, казни восставшего раба – за то, что хозяйке сдачи дал! Своим тупым скотам звонить будешь? Передай тогда, что пусть только тронут – красного петуха им пущу! – Дмитрий выскочил на лестницу, будучи уже физически не в состоянии находиться рядом с растоптавшей его мечту женщиной.

«Не сама, конечно, у меня всё украла – пустила в мою жизнь свою мамашу-воровку, но это одно и то же», – думал он, перебегая в соседний подъезд, где жил его приятель – тоже музыкант. – «Сначала мелодию дописать, потом… Да нет у меня никакого «потом»! Только подняться на последний этаж – да в окно!»

– Не пускайте его! – кричала в это время по телефону Евгения Васильевна, всё же поопасившись сразу звонить своей матери – влетело бы после этого не только сыну, но и в первую очередь ей самой, допустившей столь злостное неповиновение. – Его мои родители ждут, дел в хозяйстве куча! – она знала, что бабушка приятеля встанет на сторону «бедной мамы больной девочки» и сразу притащит непокорного сына обратно. – Он даже ударил меня, представляете? Не хочет работать… – рыдания в трубку были «идентичны натуральным», и подавление восстания ожидалось уже вскорости, как обычно и бывает с восстаниями бесправной воздушной юности против крепко вкопанных в землю куркулей.

Но – не в этот раз.

Ибо иногда юной мятежницей становится и сама стихия Земли.

* * *

«Опоздала!» – охнула Инесса, завидев вдалеке юношу в сваливающихся тапочках, который как раз заполошно выбежал из подъезда и побежал к другому. – «Гроза уже разразилась».

«Так по-женски – и так глупо!» – злилась она на себя, ускорив шаг, насколько позволяли не слишком-то привычные для неё каблуки. – «Чуть ли не час наряжалась – хотела впечатление произвести, тогда как его поддержать надо было, а не впечатлять! Да он сейчас даже заговорить постесняется с такой девочкой-картинкой! Тем более что выгляжу я в этом наряде никак не на неполные шестнадцать лет, а парни обычно хотят быть старше своих девушек», – Инесса, конечно, поторопилась с воображением себя «его девушкой», однако была очень даже не против того.

Район пятиэтажек был небогатым, и иные встречные женщины, особенно «колясованные», бросали завистливые взгляды на её светлое кашемировое пальто и осенние сапожки на шпильке, но нервничавшая девушка не замечала этих взглядов – она же, в самом деле, не старалась, чтобы ей завидовали, а просто нарядилась на первое свидание! Оставалось лишь последнее препятствие – код в подъезде, которого Инесса не знала, а оказываться по другую сторону закрытой двери Лесные Сёстры не могли, если только не бывали там раньше. Впрочем, всё когда-нибудь кончается, и через две очень длинные и очень нервные минуты какой-то выходивший из подъезда старичок галантно распахнул перед ней дверь.

– Спасибо! – каблучки торопливо застучали вверх, и на четвёртом этаже девушка обнаружила Дмитрия, который, усевшись прямо на лестницу, яростно набрасывал ноты, даже не подняв головы на её шаги.

«Как женщина я просто обязана приревновать его к музыке и возмутиться – а почему это он даже не посмотрел на меня?» – рассмеялась про себя Инесса. – «Но как фея я должна как минимум не мешать композитору», – она притихла, любуясь вдохновенным юношей, и не успела спрятать слишком уж откровенный взгляд, на который и налетел наконец-то обративший внимание на чьё-то присутствие Дмитрий.

– П-привет, – юноша густо покраснел и спешно поднялся на ноги.

– Привет, – Инесса смущённо отвела глаза. – Я как раз к тебе хотела зайти.

– Ко мне? – Дмитрий, понятно, не особо разбирался в женских нарядах, однако сразу оценил непривычно приподнятую красивость девушки и понял, для кого она так старалась. – Но я… то есть у меня…

«Что же я несу!» – с ужасом спохватился он. – «Сейчас ведь Инесса так поймёт, что у меня другая девушка! А на самом-то деле мне нравится именно она».

– Тогда ко мне? – улыбнулась Инесса, беря его за руку. – Только не смущайся и не удивляйся!

* * *

– Несси, ты, похоже, переборщила с нарядом, – рассмеялась Ната. – Переоденься, что ли, в домашнее?

– Угу, – смущённо кивнула Инесса. – Дима, я сейчас! Поговори пока с нашими, хорошо?

– Итак, Дмитрий, – энергично вступила Ледяная Дева. – Прошу прощения, что мы не занялись вашей бедой раньше – мы просто не знали. Да, я тоже фея, но в данном случае выступаю исключительно как меценат.

– Поздно уже, – безнадёжно выдохнул парень.

– С чего вдруг? «Поздно» – это если бы ты опустил руки и решил забросить музыку. Но ведь ты, наоборот, даже сам начал её писать! Скрипка, кстати, уже есть – надо только отреставрировать и настроить. Если, конечно, это твоя скрипка.

– Вы выкупили мою скрипку? – Дмитрий обрадованно вскинулся, не сразу поняв, что имела в виду Алина. – А можно посмотреть?

– «Твоя» – не в смысле имущества, а в смысле магии, – улыбнулся Страж Вихрей. – Скрипка – она же как волшебная палочка, у неё должна быть взаимная любовь с музыкантом.

– Да какая теперь любовь… – парень снова скис, сообразив, что сыграет мелодию своего восстания ещё не скоро, если вообще сыграет. – Руки не те стали, я всё лето в земле возился.

– Но ведь ты уже восстал, правильно? Не будешь больше такой работой заниматься?

– Не буду! – яростно оскалился Дмитрий. – Пусть лучше сразу убьют, чем всю жизнь сдыхать от тоски и ещё прибыль им приносить!

– Что, всё так плохо? – грустно сникла вернувшаяся Инесса. – На Земле же вроде нет рабства?

– Есть, куда оно денется? – усмехнулся Артур. – Просто называется иносказательно, ибо nominibus mollire licet mala⁷. «Призыв в армию», например, или, как в данном случае, «трудовое воспитание в семье». Другое дело, что рабский статус у нас не пожизненный. Димус, всё ведь упирается в деньги, так? Тебе нужно на следующий год поступить в консерваторию и продержаться до восемнадцати лет? Это не проблема.

– А жить где? – буркнул немного успокоившийся парень. – Дома не получится – опять скрипку отберут, силком в колхоз уволокут да ещё побьют за сегодняшнее.

– Здесь, конечно! Поверь, ты не первый беглец, которого мы прячем. Сергей часто ночует, ты его знаешь, девушка одна в прошлом году…

– В общем, мы предлагаем тебе всю полноту бытия, – резюмировала Алина. – Свободу, любимое дело, жильё и магию.

– И любовь… – тихо-тихо, почти без голоса, прошептала Инесса.

* * *

– Плохо, – старательно выговорила Оля. – Класное внутли. Мозно я сотлу?

– Красное? – переспросила Даша. – Воспаление? Олечка, ты что – видишь?

– Визу, – серьёзно подтвердила девочка.

– То есть мы с Динарой так ничего и не смогли? – огорчилась Валя. – Никакого улучшения?

– Ланьсе голело. Сясь плосто класное. Это больно?

– Нет, сейчас не болит уже, – с облегчением выдохнула Арина. – Но подвижности никакой.

– А мозно я сотлу класное?

– Да, Оля, попробуй! – Даша ободряюще погладила девочку по голове. – Валя, похоже, причину воспаления вы всё-таки убрали! Само воспаление, насколько я понимаю, тоже должно постепенно пройти.

– Вы что, первый раз так лечите? – испугалась Анна Александровна.

– Конкретно такой артрит – да, – спокойно объяснила Огненная сестра. – Без Динары не получается, а они с Олей только в прошлом году родились.

– Вот как, значит? А раньше вы что лечили?

– Онкологию всякую, например, – Валя не хотела распространяться в подробностях.

– Что ж Ванечку-то моего не успели? – вздохнула женщина. – Ладно, что это я? Не знали вы про него, он сам-то до последнего не знал, что болен! Хоть бы Аришу теперь на ноги поставили…

– Мама, дай кольцо! – потребовала в этот момент Оля. – Я не буду появляться, плавда!

«Дай ей», – прошелестел, подтверждая, чей-то голос. – «Она не украшение ведь просит поиграть, а искренне хочет помочь! Она – фея».

«Кто ты?» – мысленно задала вопрос Даша, сообразив, что слышит этот голос только она сама.

«Оля».

«Та Оля?»

«Да. И я тоже буду беречь её».

* * *

В самом начале ноября в Москве могло бы быть и потеплее, но этот день предзимья, по крайней мере, был хорошо просушенным и практически безветренным, так что для разжигания любовных костров он подходил почти идеально – даже редкие снежинки, временами нисходившие с пасмурного неба, опускались на асфальт у дворца бракосочетания уже пышными белоснежными невестами и белыми лимузинами. Белой же вороне, чтобы оправдать известное выражение, пришлось бы срочно перекрашиваться, например, в синий цвет, и подъехавший около двенадцати «Ягуар» действительно оказался напевно-синим – словно кусочек ясного неба, похищенный у владычествовавшего бога туч неким неуловимым Прометеем.

Двое мужчин и девушка в брючном костюме, вылезшие из «Ягуара», не торопясь набросили куртки и отошли в сторону – их время наступало где-то через полчаса. Один из мужчин, судя по возрасту и нервной глуповатой счастливости на лице, был женихом, и именно его девушка потянула за собой чуть дальше:

– Кит, ты готов?

– Лара, да я всегда готов! – чуть грустно улыбнулся Кит, он же Никита. – Обидно только, что мама так и не сменила гнев на милость – не хочет мне в жёны таджичку да и всё! Папа-то с удовольствием с нами повеселится, и Лика тоже. Кстати, куда это они с Ниной рано утром умотали, ты не в курсе?

– Отчасти в курсе, но не скажу, – заговорщически усмехнулась Лариса. – Я и сама-то, если честно, посвящена не столько в женские свадебные тайны, сколько в мужские – вас вот привезла, и Алексея подменю, когда он расписываться будет как свидетель… Роберт Антонович, что случилось?

– Сабир Рахмонович только что звонил, – суетливо подошёл отец Никиты. – Сказал, что они подъедут минут через десять, а фотограф-то всё задерживается! Ох, сынок, до сих пор поверить не могу, что ты на фее женишься! С другой стороны, фея – это навсегда.

– Папа, вот, кстати, фотограф, он же свидетель, – Никита заметил подъезжающую серебристую «Тойоту» Артура.

– Здравствуйте, Роберт Антонович, – Страж Вихрей уже был шапочно знаком с отцом своего коллеги. – Прошу: Алексей Степанович, Дарья Витальевна.

– Просто Даша, – Первая ученица улыбнулась с таким хитрым видом, что Лариса сразу поняла: «Деуки точно нашкодили! Что-то будет на этот раз? Год назад они внезапно меня в платье нарядили, а сейчас что – Лейлу в брюки?»

– Даш, надеюсь, невесту хоть не в гробу привезут? – тихо, как ей показалась, спросила она.

– А что, это сценарий! – сразу подхватил оказавшийся рядом Артур. – Хрустальный гроб со спящей невестой, жених её целует, и она так ме-едленно встаёт… Жалко, не успеем уже. Хотя… – он подошёл к Никите и начал шёпотом объяснять что-то, в результате чего жених неудержимо расхохотался.

– Что такое? – как раз в этот момент рядом остановился микроавтобус, и из-за руля торопливо выскочил тоже слегка трясущийся от смеха Сабир Рахмонович. – Ох, дети… – укоризненно покачал он головой, когда Никита передал ему предолжение Артура. – Хорошо хоть, не заранее сказали, а то бы я так и не довёз твою невесту – въехали бы в первый же столб со смеху! И так-то еле доехал с этими женскими сюрпризами! – дверь микроавтобуса тем временем открылась, выпустив четырёх женщин в белых балахонах.

– Угадай невесту! – Даша, озорно хохоча, подтолкнула Никиту локтем, одновременно перебрасывая Алексею ленту «Чётный свидетель» – лента «Нечётная свидетельница» уже была на ней.

– Сгинь! Сгинь, Белое могильное чудовище! – «заклинательным» речитативом произнёс жених, направив руку с магическим кольцом на ближайшую женскую фигуру, которая немедленно сбросила балахон и оказалась вовсе не чудовищем, а Аней – в очень красивом серебристо-зелёном платье.

– Чудовище сгинуло, мой повелитель! – моментально подхватила девушка – подобная импровизация не стала для неё совсем уж неожиданной, ибо Артура и Ларису она знала уже давно.

– Сгинь! Сгинь, Белое могильное чудовище! – второй балахон тоже упал, и под ним обнаружилась Лика – в струящемся сиреневом шёлке.

– Сгинь! Сгинь, Белое могильное чудовище! – изрёк Никита в третий раз, но заклинаемая женщина, освободившись от балахона, так и осталась в белом:

– Белое чудовище не сгинуло! Плохо колдуешь! – Кристина, попытавшись изобразить нечто среднее между загробным смехом и предсмертным хрипом, рухнула на руки подхватившего её Артура.

У остававшейся последней Лейлы было достаточно времени, чтобы ответить на неожиданную импровизацию жениха своей, и она, услышав четвёртое заклинание, закрыла глаза и вытянула вперёд хищно расставленные руки:

– Кто-о осме-еливается изгоня-ять моги-ильных чудо-овищ? – невеста, в огненно-красном платье, медленно плыла навстречу жениху.

* * *

В слегка зеленоватых сенаорнских сумерках бледно-зелёное платье девочки кажется призрачно-белым.

«Я – Первая ученица этого мира», – размышляет она, молчаливо созерцая воссозданное надгробие умершей несколько тысячелетий назад женщины. – «Я продолжаю её жизнь и её служение, от которого ей пришлось отказаться. Но у неё было имя, а у меня его нет».

Девочка медленно отходит чуть назад, и древняя могила сразу прячется среди асфоделей. Теперь у её предшественницы тоже нет имени – оно скрыто белыми цветами. Может быть, взять имя Первой ученицы себе в наследство, как она взяла при посвящении её кольцо?

«Нет, не надо. Я просто цветок забвения – один из многих на этом лугу. Просто Асфодель».

Глава 2. По слову человеческому

5–18 ноября 2007

Сделай мне известным твоё желание, и я предскажу, что произойдёт.

Л. Валла

«Воссоздателям миров не то что безработица – даже выходные не грозят», – хмыкнула про себя Алина. – «Всё время то свадьба у кого-то, то понос, то золотуха – только Безымянную сестру обустроили на Сенаорне, как срочно реставрацией скрипки занимайся! С другой стороны, опять же – кому, как не мне? Я немного антиквар и немного музыкант, и инструмент пока формально мой. А самого Дмитрия – это уж пусть Несси воссоздаёт. Интересно, что у него за магия? Но она точно есть, я чувствую».

«И всё-таки самое важное дело – то, которым занимаешься здесь и сейчас! И которое, между прочим, давно планировалось – экспедиция Иллитаны в поисках последнего камня из своих регалий», – Ледяная Дева, чуть подумав, запросила артефакт перевода на язык «произвольного собеседника». – «Вот же засада с этими иными мирами! Попадать-то попадаем, а объясняться как? Что самое плохое, мы не можем получить такой артефакт ни для кого другого, а только для наших магов и Спутников, так что придётся отправляться втроём – Иллитана, Леренна и я».

– Может быть, мне тоже пойти с вами? – предложил стоявший рядом Артур. – Мы же не знаем, какие порядки в этом мире, и присутствие мужчины может оказаться очень кстати.

– А может – и очень некстати, – возразила Ледяная Дева. – Скорее всего, последний самоцвет не в банке хранится, а в шкатулке какой-нибудь богатой дамы, так что, если по-хорошему, Тане вообще надо бы одной появиться… Ну вот, осталось только Леру с Таной дождаться, – она взяла появившийся рядом с ноутбуком синий кристалл и сняла одно из колец.

– Классическую женщину три года ждут! – усмехнулся Страж Вихрей. – Может быть, поторопишь? Они где сейчас – на Ша’але?

– Лера типа у себя. Типа собирается, – Алина тоже слегка рассмеялась. – Нет, я никогда не пойму этих пресловутых «классических женщин»! Свадьбы те же взять… Нужно тебе гражданство – ну так распишись да и всё! Так нет же – всё равно пошлое торжество ей подавай, как какой-нибудь Дуньке с водокачки! Это фее-то, перед которой – все миры Пути!

– Разве пошло получилось? По-моему, очень даже оригинально.

– Ну да, Кристина «вызвала огонь на себя», – теперь Ледяная Дева смеялась уже во весь голос. – Всё-таки, признаю, наши женщины не вполне «классические». Это надо же – свадьба у Лейлы, а белое платье и обручальное кольцо – у Кристины! И Даша с Алексеем аршинными буквами расписались – тоже будто сами новобрачные, а не свидетели!

– Добавь к сему самое главное, – Артур улыбнулся, вспомнив радость своей любимой, восторженно разглядывавшей в зеркале свадебное платье. – Кольца кольцами, даже Аня теперь носит, но никто из них не стремится официально замуж! Женщины-то они женщины, но умные – понимают, что после этого любой шаг дальше будет шагом вниз.

– Знаешь, соглашусь, – кивнула Алина. – Но всё равно – достала эта «классика»! Ты-то мужчина, можешь просто любоваться да посмеиваться со стороны, а на нас бабское окружение всё время «щупальца забрасывает», как Кристина выражается, – таких же устремлений ждёт! «Когда замуж», да «когда детки», да «когда за вторым»… Кстати, а магини внешнего ковена могут иметь детей?

– Конечно, почему нет? Регалии у них, понятно, с соответствующей магией, но только затем, чтобы это не случилось не вовремя. И потом, у тебя-то окружение разве «бабское»? Ты, если я не ошибаюсь, давно исключила из своего круга общения подобных персонажей. Или за Лару обидно?

– Обидишь её, актинию такую! Да нет, мне Лику жалко стало, вот честно. Хорошая ведь женщина, да только сломали её бабские штампы – «замуж, любой ценой замуж!» И не поймёшь даже – сама ли хочет или щупальца эти за неё? А с другой стороны, куда ей ещё-то? Образования нет, талантов тоже никаких не видно – тут только в семье расцветать, так кто ж с такой семью создаст? Будущему русскому отцу семейства нужна и женщина – будущая мать семейства, а не «переходящий приз» с двумя детьми, согласись?

– Вот именно. «Зачем мне чужая мать? У меня своя есть!» – сформулировал Артур. – Кристина, конечно, тоже мать, но тут, как ты понимаешь, не тот случай. Это не она – «женщина с ребёнком», это Белка – «фея с мамой».

– Вот-вот! Тем более что и мать из Лики так себе, Натка просто в ужасе была, когда Нину первый раз увидела. Ну и кем бы выросла девочка, если бы мы не подхватили? Уж точно не магиней внешнего ковена.

– Кстати, Линка! – заметил Страж Вихрей. – Ты уже второй раз употребляешь этот термин – «внешний ковен». Что под сим подразумевается – Спутники с воспитанниками или вообще все, кто хоть как-то при делах?

– Только маги, разумеется! Между прочим, их должно быть тринадцать.

– Ну, это понятно, ковен и есть – тринадцать магов. Хочешь сказать, что к нам присоединятся ещё четверо?

– Да. И они, к сожалению, будут последними. Больше никакой магии я на Земле не чувствую.

* * *

Опять дождь, и опять холодно.

«Даже не «опять». Всегда дождь, и всегда холодно», – с тоской думает девушка, неподвижно берегущая капельки тепла.

Она вновь трогает изразцы выпирающего в комнату бока печи – нет, по-прежнему холодные. Глупо, очень глупо надеяться, что отец распорядится топить, – вода же не замерзает ещё?

Девушка знает: «Желая тепла для тела, ты обрекаешь на вечный холод свою бессмертную душу». Знать-то знает, но как раз душой-то и не чувствует! «И не принимаю», – испуганно осознаёт она, и внутренний пёс свирепо клацает зубами: «Нельзя!»

«Супа бы тебе горячего…» – Селень неожиданно для самой себя улыбается псу – грозному и ледяному, выстуживающему её изнутри, как мокрая стынь – снаружи. – «И сам согрелся бы, и меня согрел…» – она уже не пугается крамольных помыслов, и пёс, как ни странно, смотрит на неё понимающим, почти человеческим взглядом. – «А мне бы – дожить до времени, когда позволительно будет выпить чашку тёплого молока», – стрелки настенных часов, такое впечатление, от холода тоже застыли на месте.

Девушка обречённо кутается в шерстяную накидку и берёт со столика «Духовные эмблемы для девиц». Книга такая же стылая, как и всё остальное вокруг, но хоть так скоротать время! Назидательные истории о благонравных девицах лениво сыплются, как горошины из одного замёрзшего стручка.

«Опять я о холоде! А впрочем, ничего удивительного – истории-то, по большому счёту, об одной и той же девице, которая терпела голод и холод, зная, что Всевышний греет её душу. Не отдала свою тёплую одежду замерзающему человеку, не попыталась раздобыть огонь, даже к Господу с молитвой и то не обратилась, раз уж такая святая, – просто бессмысленно терпела, дура! Ой…»

Она испуганно оглядывается – не услышал ли внутренний пёс вырвавшееся слово, которое благовоспитанной девице и знать-то не подобает? Но вспышка юного протеста чуть согревает её, и Селень продолжает крамольничать, с презрительной усмешкой отбросив душеспасительные писания, – она решительно встаёт и открывает комод.

Ларец с её девичьими украшениями не стоит и трогать – всё какое-то бездушное и опять же холодное, даже прикасаться неприятно, тем более сейчас. А вот резная шкатулка в глубине… Оглянувшись на дверь, девушка перебирает камни матери – небогатые, зато не фамильные, а её личные. Впрочем, надевать их ей всё равно не позволяют – слишком скромные они для благородной невесты, слишком неподобающая у них красота для такой скромности, и слишком много жизни, тепла и тайны.

Задержав дыхание, она созерцает цепочку с единственным самоцветом, который, пожалуй, не назовёшь скромным, – довольно крупным, нереального ласково-зелёного оттенка. Таких камней в их мире нет, и к древнему ювелиру, сделавшему кулон, таинственный самоцвет попал уже огранённым, передаваясь с тех пор исключительно по женской линии – от матери к дочери.

«Мама, приди ко мне!» – Селень с мольбой застёгивает на шее цепочку, но смутный образ матери в её памяти не становится ярче и проникновеннее – лишь вновь проступают перед глазами какие-то загадочные письмена.

– Мама… – разочарованно шепчет девушка. – Почему ты не приходишь, а только показываешь эту надпись на непонятном языке? И что она всё-таки означает?

– Ты действительно хочешь это знать? – неожиданно слышится голос за спиной – он тоже говорит на совершенно незнакомом языке, но Селень почему-то понимает.

– Ой!.. Кто вы? – она испуганно оборачивается к трём непонятно откуда взявшимся женщинам. Две из них сверкают зелёными самоцветами, похожими на её загадочный камень, однако голос принадлежит третьей – в странно выглядящей, но явно мужской одежде, без всяких украшений.

* * *

– Вы теперь заберёте этот камень, да? – расстроилась Селень. – Единственная память была о матери…

– Сёстры ордена Пути никогда ничего не отнимают – наоборот, они дарят, – успокоила её Леренна. – И даром вашему миру будет сам Путь. Если, конечно, ты согласна стать Первой сестрой этого мира.

– Слово за тобой, – добавила Иллитана. – Можешь, как все твои предки, передать эту реликвию своей дочери, и тогда выбор будет уже за ней.

– Разве у человека бывает такой выбор? – девушка, похоже, даже слегка ужаснулась. – Всё уже предопределено Всевышним!

– Ты сама-то в это веришь? – усмехнулась Алина. – Или просто прикрываешься от нас «единственно верным учением»?

– Полагается верить, но я не хочу, – Селень, на секунду замявшись, всё же решилась признаться в одной из самых страшных ересей. – Чувствую, что это не так, понимаете? Но как же тогда быть с тем, что Господь всеведущ?

– Да, Он знает наше будущее, но с каждым актом свободной воли человека это знание меняется. Неужели в вашем мире никто об этом не задумывался? Мир-то развитый, судя по обстановке, – Ледяная Дева обвела рукой комнату, интерьер которой действительно соответствовал примерно началу земного девятнадцатого века. – Как он называется, кстати?

– Лэранат. Да может быть, и писал кто из еретиков, но разве благородным девицам подобает читать философские трактаты, тем более еретические? Нас только такой вот протёртой кашкой пичкают! – девушка потрясла «Духовными эмблемами».

– А «неблагородные», я так понимаю, вообще читать не умеют? Ладно, сейчас не время для богословских дискуссий, – Алина заметила, что Селень уже начала тревожно оглядываться на часы. – Сёстры не будут торопить тебя с решением, каким бы оно в итоге ни было. Возьми, – она положила на стол артефакт перемещения. – Если ты разломишь этот кристалл, то попадёшь в нашу межмировую обитель. Только не забудь оставить здесь камень Иллитаны, иначе ты не сможешь вернуться домой! Тана, кстати, мастер магических регалий на Лэранате есть?

– Не поверишь, но есть! – выдохнула изумлённая Иллитана, которая во время разговора куда-то на мгновение исчезала. – Только огня в горне у здешнего гнома нет. Оказывается, Лэранат не в одном пространстве с Сенаорном – это совершенно другой мир!

– Фигасе… И как такое могло получиться?

– Сама не представляю. Может быть, Хсе-Даань что-то знает? Селень, – ша’альская фея повернулась к девушке, – теперь ты знаешь, и история твоего мира продолжается именно твоей свободной волей – самой основать на Лэранате орден Лесных Сестёр или родить дочь и предоставить это решение ей?

– Дайте хоть подумать! – взмолилась Селень. – Мне до сегодняшнего дня даже в голову не приходило, что у женщины может быть какой-то иной путь. Всегда было одно и только одно – женщина выходит замуж и рожает детей, и это неизбежно, как смерть. Хотя я всей душой восставала против, – рискнула признаться она. – Да, принимала как неизбежное, но всё равно возмущалась – тоже как смертью. И очень боялась – моя мама именно родами и умерла… – вспомнив о матери, девушка чуть не расплакалась.

– Конечно. Думай! – Ледяная Дева привстала, собираясь закончить разговор. – Но помни: даже отказ от выбора всегда будет решением – твоим и ничьим больше. Принять решение – твоя обязанность. Принять то или иное решение – твоё право.

* * *

– В общем, так мы ничего и не успели узнать об этой цивилизации и вообще о Лэранате, – Алина раздражённо расхаживала по комнате. – Читать на незнакомом языке, как выяснилось, артефакт перевода не позволяет, да и не было у Селень в комнате нужных книг. Она могла разве что рассказать, но уже с минуты на минуту должна была впереться смотрящая.

– Горничная, что ли? – уточнила Ната.

– Горничная, приживалка, гувернантка, дуэнья – какая разница, как эта дама называется? Важна функция, не так ли? А закрываться в комнате «чадам и домочадцам» не позволено.

– Да даже окажись эта Селень хозяйкой, всё равно не получилось бы сохранить в тайне сам факт вашего визита, если бы вы задержались надолго, – заметил Страж Вихрей. – И потом, кое-что важное вы всё-таки узнали, а именно – то, что порядочки там весьма паскудные, по крайней мере в той стране, где она живёт. Ты не выяснила, у них это пуританское садо-мазо – государственная религия или просто папаша её такой сектант долбанутый?

– Напрямую я не спрашивала, но похоже, идеология если и не официальная, то весьма влиятельная, раз они так спокойно книги издают, – прикинула Ледяная Дева. – Надеюсь, Селень всё-таки появится в нашей обители и тогда уже спокойно расскажет о своём мире.

– Ну да, разве что так, – согласился Артур. – Но меня как физика больше другое интересует – каким образом последний камень Иллитаны оказался не просто на другой планете, а в другом мире? С Сенаорна ведь уходили не с помощью магии, а на звездолётах.

– Вот как раз про звездолёты Хсе-Даань и сказала, что в паре миров, которые давно вышли в космос, были такие случаи – космические корабли непонятным образом исчезали, причём потом не обнаруживалось никаких обломков. А ещё в одном мире есть не то что легенда, а практически точное знание – люди в нём исходно появились из космоса. Какой отсюда вывод, коллеги?

– Порталы, конечно! Некие блуждающие в пространстве-времени космические порталы. Если с Сенаорна можно таким способом попасть на Рласитт, то почему бы в том же мире не быть порталу на Лэранат? Там, кстати, есть подобные легенды? Например, устные предания о камне Иллитаны, раз он передавался из поколения в поколение?

– К сожалению, мать Селень умерла, когда девочка только родилась, так что не успела ей ничего рассказать. Да и нам знание о космических порталах, по большому счёту, ничего не даст – мы и так ходим между мирами без всяких порталов и звездолётов.

– И тем не менее в одном месте для восстановления Пути потребовался именно портал, – возразил Виктор. – Не зря Полину в воспитанницы брали! Наталь, как думаешь, она потом сможет сама порталы создавать?

– Как мне объясняла Хсе-Даань, при наличии четырёх пар портальных камней это может сделать даже средней руки маг-универсал, – ответила Первая сестра. – Но нужно, чтобы сначала кто-нибудь перебросил один комплект камней на ту сторону. А вот так, чтобы вообще без камней, – если и можно, то на такое способен только опытный портальщик.

– А искать порталы такие маги не могут? – начала размышлять вслух Алина. – Если, например, портал уже есть и действует, но никто не знает, где точно он находится?

– Искать живых у нас может Рита, – сообразил Артур. – Если они с Полиной объединят свои дары…

– Думаешь, на Земле есть порталы? Хотя, по идее, должны быть – слишком много в нашей истории было всяких необъяснимых исчезновений.

– Попробуем? – Страж Вихрей, загоревшись идеей, взял было телефон, чтобы позвонить Рите, но вовремя вспомнил, что Полина давно уже спит.

– Ну дайте вы мне с детьми хоть неделю покоя, – устало вздохнула Ната. – Даже будущим воссоздателям миров нужно расти в любимом доме, а не в постоянных экспедициях, не находите?

* * *

Дмитрий был настолько зол на мать с её роднёй, что даже не стал сам звонить ей, чтобы сообщить, что с ним всё в порядке, но домой он возвращаться не хочет, – всё было передано через Арину. Сестра же потихоньку вынесла ему и учебники с частью одежды, воспользовавшись тем, что Евгения Васильевна на несколько дней уехала «на плантации». Сейчас девочка наслаждалась неожиданно обретённым здоровьем и во вторую очередь – мороженым, не особенно и прислушиваясь к разговору брата с Дашей.

– Дима, если всё обстоит именно так, как ты излагаешь, то выход только один – эмансипация по решению суда, – заключила Первая ученица. – Договориться с твоей матерью, чтобы она оставила тебя в покое, не представляется возможным.

– Нууу… – обиженно нахмурился юный музыкант. – Почему? Серго же отпустили к вам? И Марину, – он уже успел побывать в Петербурге и познакомиться с тамошней «молодой гвардией».

– Да, отпустили, потому что у нас было что предложить. Сергей же рассказывал, что отец продолжает платить на него алименты? Мы заключили соглашение – он не будет подавать весной на эмансипацию, чтобы мать без этих денег не осталась, а она не мешает ему жить у Наты. И Марина своей матери половину квартиры обещала.

– А если я тоже пообещаю Арише с мамой свою долю? Хотя нет, тогда мне самому потом жить будет негде – я же не маг, как Серго!