Глаза Анэйэ округлились.
– Но уррайо никогда не были…
Отец поднёс палец к губам. Пусть тени падали на лицо отца и было не разобрать ни дива, но наследник догадался, что на устах Нерайэ Уррэйва расплылась широкая улыбка довольного кота.
– А я побывал, – шепнул он заговорщицким голосом. – Проворный у тебя папа, а, юный Хозяин Ветров?
Анэйэ молчал. Он действительно не ожидал такого.
– Это секрет? – вполголоса спросил он.
– Секрет, – подтвердил Нерайэ Уррэйва. – Но маленький повелитель Тьмы не проболтается, я знаю. Если мои дети узнают о том, где я был, они примутся на все лады кричать, рычать и выть, восхваляя мои подвиги на все Небеса, а шпионы и хитрецы вроде Эламоно Лэйо обязательно донесут об этом Свету. Ты же не хочешь, чтобы сюда прибыл карательный отряд эвелламейских узурпаторов, сын мой?
Анэйэ покачал головой. О, он никому не расскажет, конечно.
– Ну и молодец, – отец встал на ноги. – Вот ты и узнал чуть больше. Верь мне, маленький Мрак. Всё предусмотрено – Создателем, судьбой и твоим папкой. Не пройдёт и дюжины лет, а Твердь уже склонится перед нами. И Свету ничего не останется, кроме как погаснуть.
Медленно-медленно Анэйэ кивнул.
…
Уррайо собирались в обратный путь. И старцы, и юнцы – все молчали, не отошедшие ещё от приветствия Ничего, переживавшие видения, обрушившиеся на них при влёте за Край. Анэйэ, глубоко задумавшийся, нашёл львицу и скромно встал рядом с ней, вылизывающейся и недовольно ворчащей, в ожидании Эррамуэ.
Отец жил на Светлых Небесах. Но от создания мира и до сегодняшнего дня никто бы и подумать не мог, что такое возможно. Когда эвелламе воевали с уррайо, и те, и другие могли находиться на чужих Небесах недолго и только используя специальную зачарованную броню, защищающую тело от дыхания враждебной Тьмы или разрушительного Света. А отец прожил там аж четыре года! Или же он просто сказал так своему сыну, чтобы тот не приставал с расспросами?.. Но в это Анэйэ верилось куда меньше, чем в то, что отец не солгал.
Значит, Нерайэ Уррэйва действительно мог знать, где прячут эвелламе сердца стихий! За четыре года он мог подобраться к ним не раз. Навряд ли он бы в одиночку выкрал их, но узнать местоположение за четыре года было вполне реально. Выходит, остаётся только нанести удар по Светелице, прорваться к месту, где скрывают артефакты, и…
– Это ещё что за речи?! – послышался возмущённый рёв Айери Лэйо. – Нет, даже не думай об этом!
Мгновенно очнувшись от своих дум, Анэйэ встрепенулся и, пройдя несколько шагов и миновав расступившихся перед ним дружинников Уррэйва, увидал Эррамуэ, который стоял, подбоченившись, перед своим отцом и выглядел неотступным и непоколебимым, как бастион Небесный.
– Отец, какая Вам-то разница? – вопросил риндо, фыркнув. – Вы переживёте моё отсутствие, я уверен!..
– А ну замолчи, котёнок молочный, щенок смердящий! – Айери Лэйо попытался отвесить сыну затрещину, но тот увернулся, проворный, как кречет. – Ты принадлежишь мне и пойдёшь со мной. Бесстыжее отродье!
– Что это у вас творится? – поинтересовался Нерайэ Уррэйва, приближаясь к своим воинам. Он закончил разговаривать с Айороно Нианорэ, который сейчас стоял в другой части низкой длинной комнаты в компании своего сутулого сына и молча наблюдал за происходящим в рядах уррако.
Айери Лэйо сверкнул на своего повелителя близко посаженными разъярёнными глазками.
– Ничего, властелин мой, просто разбираюсь со строптивым сынком. Вздумал остаться здесь, экий своенравец! Хочет жить со старым… с Айороно Нианорэ и изучать магию Ничего. Ишь! – будущий Хозяин Дождей опять замахнулся, но в бессильном гневе смог только всколыхнуть застоявшийся безароматный воздух.
«Остаться здесь?!» – всё внутри Анэйэ будто перевернулось. Эррамуэ решил остаться в Ничего?! Наследник промолчал, только глаза его расширились.
Нерайэ Уррэйва приподнял брови в заинтересованности и хмыкнул:
– Обязанности риндо, видимо, тяготят твоего сына.
– Ничто его не тяготит, он просто совсем взбесился после пропажи этого ублюдка Эламоно, – торопливо заговорил Айери Лэйо. – Прошу, Тёмный Повелитель, только не гневайтесь. Мой сын отправится домой как миленький.
– Я вовсе не хочу, чтобы людей моего народа к чему-либо принуждали, – прервал отец речь друга, которую тот произносил голосом, срывающимся от волнения и злости. – Слушай, Айери, если твой сын не желает больше называться братом моего сына, пускай остаётся. Во-первых, нам ни к чему люди, живущие бок о бок с нами не по своей воле и проклинающие нас сквозь зубы. Во-вторых, в его возрасте не грех испробовать на вкус множество ветров. В-третьих, Айороно Нианорэ – наш общий друг, и только от него зависит, согласится ли он принять Эррамуэ. В-четвёртых, мой Анэйэ справится какое-то время и без риндо, верно я говорю?
На словах об общем друге Айери Лэйо презрительно скривил губы. Анэйэ же, услышав своё имя и последнюю фразу отца, потерял дар речи. Он справится без риндо? Да как же так?
– Отец, нет! – сказал он излишне эмоционально и тут же понял это, потому добавил уже тише: – Я не хочу отпускать его.
Он даже не поглядел в сторону Эррамуэ. Он не хотел видеть, что отражается в глазах этого наглого глупца! И уж точно не хотел обнаружить там брезгливость, вызванную недостойным наследника воплем, отзвуки которого ещё слегка дребезжали в причудливом закрайном зале.
– Сын мой, – недовольство в отцовском голосе заставило сердце упасть ещё ниже. – Чш-ш, помнишь, что я говорил тебе? Уррайо вольны делать выбор. Айери!
– Он мой сын! – рявкнул Айери Лэйо, опуская вытянутый второй палец руки вниз, как боевой топор, как бы показывая, что принадлежащим ему вещам место у его ног. – Он мой наследник! Он останется со мной!..
Нерайэ Уррэйва покачал головой и цокнул языком.
– Не забывайся, Айери, тем более, в таком месте, как это. Помни своё положение. Мне напомнить тебе, у кого тут есть право повышать голос? – удовлетворившись промелькнувшим в глазах друга постыдливым страхом, отец улыбнулся слегка отстранённо. – И я ненавижу, когда уррайо позволяет загнать себя в рамки чему-то помимо высших сил. Родишь себе нового наследника. Жить тебе долго, – он махнул рукой. – Нам нельзя задерживаться здесь. Айери, решающее слово не за тобой в сложившейся ситуации.
Скрежеща зубами, как лев, старающийся разгрызть кость, будущий Хозяин Дождей отвернулся от своего сына с досадой на лице, которая в этот раз лишь чуточку отличалась от привычных чувств, которые прежде выражал его взгляд при виде Эррамуэ. Чуточку больше агрессии.
Айороно Нианорэ приподнял кустистые брови. Он понял, что имел в виду друг.
– Мальчишка, – бросил он сквозь зубы. – Чего тебе понадобилось? С какого перепугу ты вбил себе это в голову? Чем тебе так приглянулся наш Край?
Эррамуэ, обнаружив, что отец больше не стоит между ним и жителями Ничего, прямо взглянул в глаза Хозяина Гроз.
– О, всё просто! – отрапортовал он. – Вы живёте вдвоём – отец и сын. Вы – Хозяин Гроз, и Уэлло – Ваш наследник. Но ни слуг, ни дружины у Вас нет. Вы сами добываете себе еду и сами справляетесь с ужасами, которые окружают вас за Краем. И Уэлло рассказал мне, чем вы занимаетесь. Помогаете находить покой мёртвым душам! Меня привлекает подобная жизнь.
Айороно Нианорэ расхохотался.
– Думаешь, тут у нас царство независимости и полное отсутствие рамок, в которые нужно себя загонять?! Ошибаешься, малец. Если тебя тяготила жизнь прислуги повелителей на Тёмных Небесах, выживание за Краем тебе ничем хорошим не темнеет.
Эррамуэ заливисто рассмеялся, как резвящийся в набухших дождём тучах гром.
– Мне всё равно, – отрезал он. – Надоела прошлая жизнь. Буду исполнять все ваши приказы. Буду готов ко всему. Я умею сражаться, читать и вырезать из чёрного дерева. Я принесу пользу, можете не сомневаться. Но, если для вас третий житель станет обузой… – риндо помолчал, пожав плечами.
– О, деревьев у нас тут нет, – проговорил Айороно Нианорэ, не обратив внимания на фразу про обузу. – Как и мечей. Оружие наше – наша же смерть.
Его улыбка была пугающей. Анэйэ увидел, что Эррамуэ тоже слегка смутился после этих слов бывшего повелителя Гроз. В то же время уррайо уже принялись рассаживаться по своим львам, которые были так же встревожены и насторожены, как и люди.
Наследник Тьмы, не обращая внимания на львицу, вопросительно уставившуюся на своих наездников, пошагал к риндо.
– Брат… Эррамуэ, – сказал он, запинаясь, и взял за плечо старшего мальчика. – Зачем тебе уходить? Оставайся. Мы вместе завоюем мир.
– Да сказал же, что мне теперь всё равно, – повторил эту фразу Эррамуэ. – И на завоевание мира, и на тебя. И всегда было всё равно, ясно?
Это была самая обычная его ухмылка, с которой он когда-то принёс обеты своему господину, с которой занимался фехтованием и с которой шутил над Анэйэ. Только несколько дней в жизни Эррамуэ провёл, ни разу не напялив на своё лицо этой самодовольной ленивой улыбки сытого львёнка – те дни, что белый уродец Эламоно был осуждён на смерть, никем не защищённый.
«Всё равно, значит», – подумал Анэйэ со странным смирением.
Его риндо, его брат и телохранитель, тот, кто был отдан ему в распоряжение, его собственность заявляет: «Всё равно».
– Я убью тебя, – сквозь зубы пообещал наследник Тьмы, потом резко развернулся, но побрёл к своей львице медленно, как подстреленный воробей. Теперь ему самому придётся управлять здоровой зверюгой.
Отец окликнул его, призвав поторопиться.
…
Тёмные Небеса встретили их радостью почти детской. Нерайэ Уррэйва не стал таить правды. Едва подушечки лап Властелина коснулись снега стольного облака, повелитель Тьмы объявил столпившимся уррако, что потерпел поражение. Тем не менее, вид он сохранял столь царственный и убеждал свой народ в то, что потеряно далеко не всё, столь убедительно, что ни одна живая душа в округе не усомнилась: этот проигрыш – ничто по сравнению с тем кулем, что в итоге упадёт в их лапы. Прошлое оставим в прошлом, теперь же пора двигаться в будущее!
Анэйэ не желал заниматься, не желал ничего учить и говорить с наставниками. Он взял свой меч, однотонный – чёрный, как старое серебро – и отправился в небольшой внутренний дворик для тренировок. Там никого не было, и только снег мягко падал на расчищенную площадку, внизу покрытую чёрным мрамором. Наследник принялся делать выпады и принимать самые разнообразные стойки, повторять любимые последовательности движений и кувыркаться, уворачиваясь от невидимого противника. Он не любил драться и практиковать умения, полученные на уроках фехтования. Но сейчас отчего-то это было ему необходимо.
Послышался тонкий свист – и маленький метательный ножик чёрной неуловимой струной разрезал холодный воздух прямо перед глазами Анэйэ и воткнулся в сугроб, поглотившись мягким снегом.
Наследнику даже не следовало оборачиваться туда, откуда прилетело оружие, чтобы понять, кем оно было брошено.
– Айэ Алийерэ, – он улыбнулся, ощутив прилив сил. В груди стало теплее. – Приветствую тебя.
Худая чёрная фигура выступила из мрака, слегка осветившись далёким звёздным светом при входе во дворик.
– Вечер тёмный. Хм. Занимаешься? Непривычно видеть тебя с мечом одного.
Анэйэ всунул клинок в ножны и подбежал к приёмной сестре. В этот момент мальчик настолько расчувствовался, что позволил себе обнять её, прижаться к ней, обхватив своими короткими ручками. Алийерэ охнула и коротко хохотнула.
– Безобразник.
– Теперь я ещё больше тебя люблю, – Анэйэ закрыл глаза и сделал голос спокойным. – Ты со мной. Всегда. Никогда-никогда меня не бросала.
Айэ никогда не была сентиментальной или снисходительной к проявлениям сопливых чувств. Но сейчас она положила руку на спину младшего брата и проговорила тихо и мягко:
– Что же, полагаю, у тебя что-то произошло.
Это была простая фраза, которую не назвать ни особо ласковой, ни сострадательной. Но, смягчаясь, голос Алийерэ становился необыкновенен.
– Произошло, – шёпотом признался Анэйэ. – Я предан.
– Хм? – девушка, положив длинные холодные пальцы на плечо мальчика, отстранила его от себя. – Кому? Или кем?
Они ещё ни разу не виделись с момента возвращения отряда уррайо из Ничего. Вернее, не виделись наедине. Айэ Алийерэ встречала своего отца и повелителя в толпе народа, и, как всегда на людях, закрывала нижнюю часть лица шёлковой чёрной лентой. И не сказала ни слова никому из отряда, только поприветствовала Нерайэ Уррэйва от имени столицы. Теперь же ей не было нужды ни скрывать лицо, ни притворяться. Анэйэ смотрел на её белый как звёздный свет лик и глупо по-детски улыбался, упиваясь чувством возвращения домой, которое вызывала у него тёмная тягучая смола красивых глаз приёмной сестры.
– Риндо мой Эррамуэ остался в Нигде, – поведал он и закрыл глаза, чтобы уже через мгновение раскрыть их вновь, прогнав прочь невесомые семена обиды и горькой досады. – Он не пожелал больше служить мне.
Айэ Алийерэ задумчиво смотрела на него сверху вниз.
– Что же, – ровно сказала она, – это… и правда предательство.
Анэйэ медленно кивнул. Сестра-то его понимает. Нерайэ Уррэйва не видел ничего такого в том, чтобы позволить вольность человеку, которого считаешь братом, и уверял сына, что найдёт ему нового риндо, с этим проблем не будет. Айери Лэйо, кажется, и думать забыл о своём сыне уже через полчаса после отбытия. Кроме того, его лев едва не задел крылом водоворот, через который лежит путь в Ничего, и будущий Хозяин Дождей чуть не отправился в царство мёртвых душ преждевременно, после чего всю дорогу был сам не свой и костерил бушующие в Небесах стихии на чём Тьма стоит. Как будто вовсе не собирался управлять одной из них. Словом, то, что среди них не было Эррамуэ, никому, кроме Анэйэ, интересно не было. И уж чувства самого наследника тем более никого не волновали.
– Но это было ожидаемо, – со вздохом произнесла айэ Алийерэ. – Говоря начистоту, мне никогда не нравился твой риндо. Я ожидала от него чего-то такого.
Анэйэ склонил голову набок, скорее заинтересованный, чем раздосадованный тем, что сестра вовсе не спешит разделить его эмоций по поводу потери Эррамуэ.
– Почему? – спросил он удивлённо.
– Он всегда был своенравен, – проговорила айэ Алийерэ, глядя куда-то поверх головы приёмного брата, сквозь тёмные стены дворика для тренировок. – Ты не был для него авторитетом. Ты добр, и ты спускал ему с рук его поведение.
– Я старался не спускать, – оправдываясь, возразил Анэйэ. – Если он начинал заноситься, я напоминал ему, где его место.
Мягкая улыбка чуть изогнула кончики губ айэ.
– Я видела, как ты ведёшь себя с ним, мой маленький. Люди вроде Эррамуэ не ценят хорошего к ним отношения. А ты, несмотря на собственные слова, относился к нему хорошо, и твоя строгость была напускной. И гораздо больше меня это чувствовал сам Эррамуэ. Видишь, только выпал шанс бросить тебя, он тут же им воспользовался, – лёгкое прикосновение пальцев айэ к щеке айле чуть смягчило жёсткость её слов. – Но не расстраивайся. Жизнь так устроена, и самое хорошее в ней – ненужные люди отпадают сами собой. Это и к лучшему, что он отказался быть твоим риндо. Гораздо хуже было бы, останься он жить при тебе и отравляй дальше твои дни своим присутствием. Предателю – путь предателя.
Анэйэ улыбнулся и ещё раз кивнул несмотря на то, что по-прежнему не был уверен в своих чувствах.
– Ты права, как всегда, айэ, – сказал наследник Тьмы, поклонившись. – Спасибо тебе. Ты многое мне разъяснила.
Айэ Алийерэ прищурилась, улыбаясь.
– Ты всегда можешь идти ко мне за советом. Но на этот раз у меня для тебя есть не только совет. Располагаешь свободным временем?
– Для твоих просьб – всегда.
– Что же. Тогда пойдём-ка в рощу Белосмерти. Там тебя ждёт небольшой сюрприз.
Роща Белосмерти… Они с Эррамуэ так часто убегали с занятий, чтобы порезвиться среди белых крючковатых корней столетних деревьев и толстых шляпочек скользких зимних грибов.
Послушно шагая справа и сзади от айэ Алийерэ, Анэйэ предавался мрачным своим думам. И первая из них кружилась вокруг того, как бы от этих самых мрачных дум избавиться. Наследник Тьмы не любил зацикливаться на неудачах и неприятных происшествиях, отбрасывая их и забывая в прошлом до тех пор, пока не понадобится вспомнить, однако теперь десятилетнему мальчику стоили некоторых усилий попытки вычеркнуть из памяти друга, который был у него единственным, не считая наставников, родственников и приёмную сестру.
Пройдя наискосок длинную тронную залу, в конце которой некогда возвышался угрожающий Чёрный трон, ныне перетащенный в зал Истины, потому как суды у уррако созывались гораздо чаще, чем торжественные церемонии, они вошли в один из узких коридоров, ручьями вливающихся в главное помещение Тёмного замка, и, не встретив почти никого, кроме надоевшей каждому в столице безумной старухи-сказительницы, свернули к небольшой двери, ведущей на улицу. За окном был обыкновенный ночной пейзаж. Вечная зима. И вечная Тьма.
Айэ Алийерэ шла по запутанным тропинкам Белосмерти, ни разу не сбившись, и Анэйэ, тоже неплохо знавший рощу, всё равно подивился тому, как сестрица ориентируется среди однообразных узловатых стволов мёртвых древ и уродливых грибных шляпочек, пугающе светящихся нежной голубоватой дымкой. Странный запах ударил в нос наследника Тьмы, и он невольно насторожился, как учуявший неладное зверёныш. Запах знакомый и одновременно незнакомый.
Свернув в совсем глухое место, отодвигая лезущие в глаза ветви и отбрасывая ногами хищно тянущиеся на живую кровь грибные пасти, айэ Алийерэ привела его к небольшой снежной ложбинке, берложке, заботливо выкопанной и покрытой внизу мягкой светлой стружкой, которая едва-едва светилась во мгле. Анэйэ остановился на краю этого маленького лесного домика и с интересом поглядел вниз.
– Они родились от зверицы, которую недавно поймали на охоте, – поведала айэ Алийерэ. – Ты знаешь, как редок их род. В честь возвращения Нерайэ Уррэйвы была устроена охота – в ту самую ночь, когда ты забрался в свою комнату и не вылезал оттуда. Наш отец сам забил тварь, и народ в очередной раз воспел его имя, потому как за многие-многие года это – первый случай удачного умерщвления ночного барса. Шкура животного украсит плащ отца. Ну а этих малышей, – приёмная сестра склонилась над ямой и мягко опустила вниз руку, – обнаружили на облаке, где жила сама тварь. Видимо, они родились совсем недавно. За ними придётся ухаживать. И не приводить к замку, пока они, как облачные львята, не приучатся слушаться человеческой руки и голоса. Иначе люди будут разбегаться в стороны от одного их вида.
– Ночной барс – вестник смерти, – проговорил Анэйэ. – Даже на Тёмных Небесах боятся и уважают их. Они и быстрее облачных львов, и хитрее. Как отец позволил тебе сохранить зверёнышей и притащить сюда?
Айэ Алийерэ встала. Она извлекла из-за пазухи маленькую синичку. Та послушно сидела в её ладони, не двигаясь, но уррако шепнула ей что-то, и звёздочка, запорхав крылышками, спустилась вниз, на дно ямы. Теперь Анэйэ, наконец, смог нормально разглядеть, что же скрывалось там, внизу.
Айэ Алийерэ улыбнулась.
– Отец сказал, что хочет, чтобы мы с тобой оседлали их, – произнесла она. – Если мы вырастим и выучим их, мы будем первыми властелинами уррайо, управляющими не львами, а барсами. Нас запомнят. И нас будут бояться и на Тьме, и на Тверди, и на Свете так же, как боятся вестников смерти.
Синичка проскакала между лап и хвостов и съёжилась, устроившись на возвышении из взлохмаченного вороха стружек. Два маленьких детёныша, чёрные, как ночные сердца, лежали и посапывали во сне. Их мокрые узкие грудки вздымались и опадали, а кончики коротких хвостиков подёргивались – не от холода, а от тревожных сновидений. Один малыш, который был чёрен настолько, что на нём было не разглядеть ни пятнышка, имел на спине два крыла – пока ещё слабеньких, хрупких и совсем смешных. Пройдёт время, и они, раскинувшись над головами твердынцев, будут наводить страх и ужас, подобно разверзнувшейся в Небесах беспроглядной бездне.
Второй детёныш был светлее, на его шкурке явственно прочерчивались пятна, крупные, неаккуратные, умельчающиеся к брюшку и мордочке. Он проснулся, почувствовав свет, и открыл большие глаза бледного зелёного цвета, которые совершенно не сочетались с его тёмной мордочкой. И у него не было крыльев. Вместо крыльев два коротких розовых шрама светлели между клочков его меха на спине.
– Айэ, – с улыбкой обратился к приёмной сестрице Анэйэ. – Один из них, тот, что поуродливее, бескрылый. Как же можно стать его наездником?
– Отец сказал, что знает целителей-колдунов, которые пришьют ему крылья. Он сказал, что пока нам следует волноваться не о том, как мы будем парить на них средь облаков и наводить ужасов на своих врагов, а о том, как бы малыши не загрызли никого в замке, окрепнув.
Анэйэ знал, что на всей Тьме не сыщется ни одного целителя, который бы сумел пришить безногому ногу, бескрылому – крыло, безголовому – голову. Но он помнил о тайне, которую поведал отец. Нерайэ Уррэйва был на Светлых Небесах. Что могут целители Света, знали одни лишь эвелламе. И, вероятно, отец тоже знал. Не на Тверди же собрался он вылавливать этих могучих врачевателей!
– И кто же из нас будет владетелем бескрылого уродца? – задумчиво спросил Анэйэ.
Айэ Алийерэ фыркнула.
– Ты всегда называешь «уродцами» тех, кто тебе не понравился с первого взгляда? – спросила она, но тут же посерьёзнела. – Крылатый – самка, бескрылый – самец. Это тоже следует принять во внимание. Но, тем не менее, ты – наследник Тьмы, ты – будущий повелитель. Не дело тебе возиться с неполноценным зверёнышем.
А Анэйэ уже решил всё для себя. Сев на корточки у ямы, он протянул вниз руки и поднял за локти зеленоглазого котёнка. Тот не вырывался и не делал попыток искогтить мальчика, только глядел своими огромными зенками, как двумя бледными лунами.
– Этот будет мой, – сообщил Анэйэ, разглядывая мелкие пятнышки на лбу детёныша. – Можно, айэ?
Айэ Алийерэ удивлённо приподняла чёрные брови.
– Почему этот? Он же…
– Пусть он бескрылый, но он самец. Хочу управлять самцом, – тут котёнок потянулся к нему мокрым носиком, и наследник вдруг рассмеялся, ощутив какое-то странное ликование, прилившее к сердцу. – Шучу! Мне всё равно на его пол. Он просто мне понравился!
Такой маленький, дрожащий – не от холода, а от страха, такой короткий хвостик, такие смешные растопыренные пальчики на кривых лапках. Анэйэ никогда не чувствовал прежде странного тёплого прилива, который захлестнул сейчас его сердце через край. Детёныш был очень мил. Он, пожалуй… был очарователен!
Мальчик смеялся, прижимая к груди хрупкую головку, но вдруг испугался, что может что-то повредить малышу. Потому поспешно опустил маленькое существо обратно в яму, к сестрице, и ухом не дёрнувшей в течение всего времени, что провели у логова Алийерэ и Анэйэ.
– Я обязательно его выучу, – с энтузиазмом заявил наследник Тьмы, за всю свою жизнь не выдрессировавший ни одного детёныша. – Он не будет нападать на людей, будет послушным. Когда отец сделает ему крылья, он станет грозой всего мира. Я назову его Эррамуэ.
– О, – в голосе айэ Алийерэ были скованы плохо сдерживаемые смешки. – Стоит ли давать такое имя зверю, который должен стать твоим самым верным соратником?
Анэйэ подумал и покачал головой.
– Нет, айэ, не стоит ему давать такое имя. Ты права, как обычно. Я назову его… – он крепко призадумался. Действительно, как же назвать? И чтобы имя не надоело через несколько лет. – А ты как назовёшь своего зверя?
Приёмная сестрица задумчиво натянула на лицо ленту, выудив её из-за пазухи. Она повернулась в сторону замка.
– Хм. Я уже давно приготовила одно имя… Что же, раз у меня самка, то звать её будут Царица Ночей.
– Царица Ночей, – повторил Анэйэ. – Здорово. Хорошее имя. А моего детёныша, пожалуй, будут звать Черныш.
Какое-то время айэ Алийерэ молчала.
– Чер… ныш? – повторила она, запнувшись. – Анэйэ, ты уверен, что это то имя, которое ты бы хотел дать своему барсу?
Мальчик закивал.
– Да. Большего он не достоин. Он же такой уродливый!
Пожав плечами, айэ снова полезла к себе за пазуху и выудила старый и весьма неприятный на запах кусок мяса грозовола. Ленивым движением отправив его вниз, она щёлкнула пальцами, и синичка поднялась со дна ямы и пропорхала к хозяйке.
– Что же. Дело твоё. Я считаю, что Черныш – имя неподходящее для животного, принадлежащего Тёмному Властелину. Но, в конце концов, ты можешь вырасти и изменить ему имя.
– Не выйдет. Он уже привыкнет к этому.
Анэйэ больше не мог разглядеть дно снежного логова, его слабые глаза не позволяли ему. Но он смутно видел, где стоит приёмная сестра. Подойдя к ней, он во второй раз за день обхватил её руками и крепко прижался к ней, как котёнок к брюху матери, и зажмурил глаза.
– Ох, осторожнее! – рассмеялась айэ Алийерэ. – Ты из меня сердце выдавишь.
– Спасибо тебе, айэ. Я очень рад твоему сюрпризу. Я очень рад, что вернулся из Ничего, выжил и снова могу говорить с тобой.
– Что же… – айэ позволила ему немного вольностей, а потом мягко, но непреклонно сжала руками его плечи. – Спасибо, маленький. Но тебе следует помнить о том, что я в первую очередь твой айэ, а уже потом – сестра.
– Наоборот, – тихо сказал Анэйэ. – Айэ у меня много, а сестра только одна.
Он разрешил ей освободиться и встал в покорном ожидании.
– Ну, – айэ Алийерэ отряхнула подолы ученического айише. – Ну что же… Возвращаемся. Будешь дальше хандрить?
– Не буду, – пообещал Анэйэ. – Буду думать о том, как бы поскорее прийти сюда ещё раз. К моему милому Чернышу.
В конце концов, всё было не так уж и плохо. Эррамуэ остался в Ничего, но быть предателем и отступником – это его выбор, почему нет. У Анэйэ тоже был выбор: помнить дальше предателя и отступника или вычеркнуть его из своей памяти, стереть, как грязь с тренировочного меча. Наследник Тьмы очень легко сделал свой выбор.
Кроме того, целый мир всё ещё ждал его. Ждал, чтобы склониться и подчиниться.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ