Блаженная нищета

«Открыта каждому дорога…»

 
Открыта каждому дорога.
Мир этот – растворённый храм.
Как горизонт, мой путь до Бога
Неукоснителен и прям.
Летит через всё небо птица,
Душа за нею – напрямик
В те дали, где преобразится
Лицо растерянное в лик.
Все муки жизни принимаю,
Поняв, что Бог меня зовёт.
О, эта линия прямая
И этот целокупный свод!..
 

«И не ищите, не зовите…»

 
И не ищите, не зовите –
Ведь Бог и впрямь непостижим.
Он узнаётся в миг соитья,
В священный час объятья с Ним.
О, это жгучее объятье,
Явь, опрокинувшая сны,
Быть может, на морском закате,
Быть может, где-то у сосны.
О, бесконечное мгновенье,
О коем в книгах не прочесть,
Когда берёза – откровенье,
Когда сосна – благая весть.
 

«Весь мир сейчас заворожён…»

 
Весь мир сейчас заворожён
Единым взглядом:
Река и дальний небосклон,
И всё, что рядом.
К земле немой прильнула высь
Безмолвным ликом.
Душа живая, покорись
Любви великой…
 

«И вновь душа моя глядится…»

I

 
И вновь душа моя глядится
В свой лес закатный, золотой.
И вновь становится страницей
Раскрытой, белою, пустой,
Снегов белеющих белее,
Недвижней, чем морская гладь.
И наклонился Бог над нею,
И стал писать, писать, писать…
 

II

 
Меня до неба восхваляя,
Ты ничего понять не смог –
Я только душу подставляю,
Как чистый лист, а пишет – Бог.
 

«И час придёт, и час настанет…»

 
И час придёт, и час настанет,
Душа раздвинется моя –
Я окажусь вдруг в Океане,
Я выйду за свои края,
За тесные свои пределы,
В великий окунусь прибой…
Как в воду канувшее тело,
Ты вытеснишь меня Собой.
И постепенно, постепенно
Касанием лучей Твоих,
Всей тяжестью Твоей блаженной
Из сердца вытеснится стих.
 

«А в лесу немом – только Бог…»

 
А в лесу немом – только Бог.
А в лесу родном – только я.
Между Ним и мной стёрт порог –
Чаша полная бытия.
А в лесу родном – тишина.
А в лесу немом – высота.
Чаша полная мне дана.
Чаша доверху налита.
В Царстве Божием – в том лесу –
День один, точно долгий год.
Чашу каждому поднесу.
Только каждый ли отопьёт?
 

«Мой сентябрь проникновенный…»

 
Мой сентябрь проникновенный,
Чуткий, трепетный… Вот-вот…
Всё, что хрупко, всё, что тленно,
Оторвётся, упадёт.
Но засветится живая
Красота – сплошной витраж.
Это Вечность, вызревая,
В мир заглядывает наш, –
О, ещё едва заметно…
Как в тумане, над водой
Весь запутавшийся в ветках
Месяц очень молодой…
 

«О, только б с моими деревьями в лад!…»

 
О, только б с моими деревьями в лад!
О, только бы двигаться в ногу
Со всеми, кто жизнь незаметно творят.
О, только бы, только бы с Богом!
Ну, с Богом…
И – ровно вздымается грудь,
И что бы судьба ни сулила,
Но ты не один отправляешься в путь:
С тобою – незримая Сила.
 

«Смотреть вместе с солнцем…»

 
Смотреть вместе с солнцем,
Смотреть, застывая,
Куда нас уводит стрела огневая;
Смотреть неподвижно, вбирая очами
Вовнутрь души уходящее пламя.
Пройти вместе с ним всю бескрайность простора
И вдруг натолкнуться на точку опоры.
В момент иссякания света земного
Нащупать всем сердцем основу основы –
Незримую точку опоры Вселенной,
Вот ту, что останется вечно нетленной.
 

«Струение деревьев ввысь…»

 
Струение деревьев ввысь,
Струящаяся к Богу мысль,
Замедлившийся сердца стук,
Втекающий в молчанье звук,
Великой тишины разлив,
В который каждый мёртвый жив.
Движение внутри меня
К возжжению того огня,
Который задрожал в листах,
Как ангельских воскрылий взмах,
И поднялся мгновенно ввысь,
Где звёзды и солнца зажглись.
 

«Листьев разноцветное горенье…»

 
Листьев разноцветное горенье
И дождя шуршащая струя…
Созерцанье – это постиженье
Непостижной сути бытия.
Это час той тишины священной,
Когда, видя красоту Твою,
Я в неё внедряюсь постепенно
И Тебя всем сердцем познаю.
Под сосной иль где-то на Синае,
На горе иль в храме – всё равно,
Я не верую, а точно знаю,
Ибо сердце в Сердце внедрено.
 

«Застыть, как дерево. Тогда…»

 
Застыть, как дерево. Тогда –
В жизнь вечную пролог.
Ведь наши жилы – провода,
В них заструится Бог.
И ты внезапно ощутишь
Творца в своей крови –
Такую мощь, такую тишь,
Такой поток Любви!..
 

«И мы попали в мир иной…»

 
И мы попали в мир иной,
В тот высший, тихий тот…
Что перед этой тишиной
Весь наш водоворот?
И что такое наша мысль,
Дела, заботы, дни,
Когда звучит: "остановись"!
И Мне в глаза взгляни!
 

«А, может быть, море росло…»

 
А, может быть, море росло
И длилось от Божьего взгляда,
Как сизого неба крыло,
Как горного кряжа громада.
Создатель глядел и глядел
С великим немым постоянством,
И так раздвигался предел,
Из точки рождалось пространство.
И мир наш понять не спешил,
Что это безмерно большое
Пространство взошло из Души
И было великой Душою…
 

«Не прерывай меня, не прерывай…»

 
Не прерывай меня, не прерывай –
Сейчас идёт немое наполненье,
Ещё далёк, ещё не виден край,
Но внутрь по капле льётся день осенний,
Врастает в душу древняя сосна
И этот клён склонённый, тонконогий.
Но всё ещё душа не вся полна.
Не прерывай и не сбивай с дороги.
В бескрайний мир глядит моё окно.
Внутри меня – священное молчанье.
Не я и мир, не двое, а одно –
Я наполняюсь целым мирозданьем.
 

«Нет, время не потеряно…»

 
Нет, время не потеряно,
И не упущен час –
Я слышала, как дерево
Сплетало свой рассказ.
И долго, долго слушая,
Как дождь в листве шумел,
Освобождала душу я
Из плена дум и дел.
Нет, ни минута малая
Не промелькнула зря –
В глубинах расчищала я
Незримые моря.
И вот нагая Истина
Из мировых пустот –
Из мест, что я расчистила, –
Богинею встаёт.
 

«О, только бы не помешали…»

 
О, только бы не помешали
Немому вглядыванью в дали,
Проникновенью в глубину
И вслушиванью в тишину.
Утратит час свои границы,
Жизнь будет длиться, длиться, длиться…
И, точно свет, из тихих вод,
Из сердца счастье вдруг взойдёт.
 

«Какой великий плодотворный день!…»

 
Какой великий плодотворный день!..
День ничегонеделанья, молчанья,
В которое вмещалось мирозданье,
И за ступенью новая ступень
Без всякого усилья подводила
Меня туда, откуда льются силы.
Ну да, конечно, я была больна,
И, кажется, что в мире бесполезней
Полнейшего бессилия болезни?
Но этот лес из моего окна,
Но это небо, это "ни-че-го",
Входящее внутрь сердца моего!..
Не я жила – Оно жило во мне –
И расправлялось в полной тишине…
 

«Дело всё в том лишь, что каждая птица…»

 
Дело всё в том лишь, что каждая птица,
Каждое дерево, как их ни много,
Каждый листок, что на солнце искрится,
Связью прочнейшею связаны с Богом.
Поздней весной, наступающим летом,
Голосом звонким, молчанием вещим
Каждая птица поёт лишь об этом,
Каждый листочек об этом трепещет.
Вот, почему в бесконечной Вселенной,
В вечном круженьи вокруг Миродержца
Каждая звёздочка, каждое сердце
Каждый наш волос тончайший – священны.
 

«Рок немой, закон жестокий…»

I

 
Рок немой, закон жестокий
Жизнь бесценную унёс,
Оставляя слёз потоки
И немолкнущий вопрос.
Ангел с неба не ниспослан,
Не сошёл Иисус с креста,
И на все мои вопросы
Отвечает немота.
Час немого предстоянья:
Бездна Божия и я.
Полновластье умолканья.
Бессловесность бытия.
 

II

 
Потоки слов должны остановиться.
Здесь царствует одна лишь тишина.
Безмолвие – чистейшая страница,
Где проступают Божьи письмена.
 

«Увидеть Бога – значит исцелиться…»

 
Увидеть Бога – значит исцелиться.
Увидеть Бога – значит в тот же миг
Над болью взмыть, как над землёю птица,
И в песнопенье претворить свой крик.
Увидеть Бога – значит так, как Иов,
Промолвить «да!» среди сплошного «нет!»,
Пресечь вопрос, стать небом молчаливым,
Морскою гладью, встретившей рассвет.
И, ощутив гармонию Вселенной
Как тайный контур Божьего лица,
В одном порыве рухнуть на колена
И причаститься вечности Творца.
 

«Бог с вами, все долги, Бог с вами!…»

 
Бог с вами, все долги, Бог с вами!
Там за делами, за словами –
Вот там, за видимой границей,
Там всё вершится, всё творится.
Но, чтоб в те дали, в те глубины
Попасть, нам надо всё покинуть.
Как этот клён, как эта осень –
Всё раздарить с себя, всё сбросить.
 

«Стать лёгким, точно лист осенний…»

 
Стать лёгким, точно лист осенний,
Подобно дрогнувшей звезде,
Мелькнуть в мгновенном устремленьи –
Быть всюду и не быть нигде.
Ветвей дрожащих позолота –
Немеющее торжество.
Нет ничего, кроме полёта.
Помимо Духа – ничего.
 

«Задание давно готово…»

 
Задание давно готово:
Здесь, в этой жизни, не в иной,
Освободиться от чужого,
Переплетённого со мной.
И в тихий час молитвы строгой
В незримом Центре Бытия –
Внутри себя увидеть Бога,
Который больше я, чем я.
 

Раздел II
Покой

«Высоких елей контур тёмный…»

 
Высоких елей контур тёмный.
Звезда над ними зажжена.
Огромна ночь, душа огромна,
И бесконечна тишина.
Звезды мерцающее око
Глядит сквозь дали, сквозь века.
Звезда далёко, так далёко…
Но как же к ней душа близка!
А может быть, всё мирозданье,
Всё множество небесных сфер,
От звёзд до сердца расстоянье
И есть души моей размер?
И в миг, когда немая сила
Земной мой отворила глаз,
Я самоё себя забыла
И вспоминаю лишь сейчас.
Сейчас и здесь, в ночи огромной,
На берегу миров иных,
Где стройных елей контур тёмный
И глаз звезды глубок и тих…
 

«Тишина, как небеса, большая…»

 
Тишина, как небеса, большая.
Замираю молча у окна.
И никто, ничто мне не мешает:
За окном и в сердце – тишина.
Тяжкий плод переполняет душу.
Богоматерь знала эту тишь.
Если мир покой твой не нарушит,
Ты ему Спасителя родишь.
 

«Эти листья бледно-золотые…»

 
Эти листья бледно-золотые,
Этот нарастающий покой…
Главные часы мои – пустые.
Небо пусто, пуст простор морской.
Скоро лес мой все покровы скинет.
Первый снег уже на землю лёг.
Тихо-тихо я вхожу в Пустыню,
В гулкий храм, где обитает Бог.
 

«Мне нужно столько тишины…»

 
Мне нужно столько тишины,
Чтоб сердцу сделались слышны
Неслышимые голоса,
Бесчисленные, как леса.
Душе необходим такой
Непререкаемый покой,
Чтобы ни мысли, ни слова
Не заглушили Божества,
И сквозь меня в мир Божий шёл
Один творящий жизнь Глагол.
 

«И был покой. Конец тревоге…»

 
И был покой. Конец тревоге –
Ни поражений, ни побед.
Душа покоилась на Боге,
Как на воде – вечерний свет.
Покой небесного простора
С мерцанием бессчётных звёзд.
Покой зерна в земле, в котором
Идёт ежесекундный рост.
 

«Есть Дерево Бодхи. Есть Ель вековая…»

 
Есть Дерево Бодхи^[1]. Есть Ель вековая.
Есть звёздная россыпь над ширью морской.
Есть Дерево Жизни средь Божьего рая –
Раскинувший ветки великий покой.
Средь явного шума – покой затаённый.
Расправили ангелы в небе крыла,
Иль Дерева Бодхи недвижная крона
Таинственной сенью нас всех обняла…
И сидя вот в этом великом затишье,
Где нет ни начала часам, ни конца,
Ты можешь вдруг чётко и ясно расслышать
Биение вечного Сердца Творца.
Вот так и наступит душе пробужденье:
В бездействии полном под Древом сиди
И слушай бессмертного Сердца биенье
В своей изболевшейся смертной груди.
 

«Последний свет разлился в поднебесье…»

 
Последний свет разлился в поднебесье,
Весь шум земной собою приглушив.
Нирвана – это точка равновесья
Земли и неба, Бога и души.
И сердце, погружённое в нирвану,
Удержит без усилья и труда
Земной простор, моря и океаны,
И небеса, где теплится звезда.
 

«Есть сокровенное познанье…»

 
Есть сокровенное познанье,
Сердечное, иное зренье.
В котором уровень молчанья
Есть уровень проникновенья.
Есть умолкание такое,
В котором нас совсем не слышно.
И этот океан покоя
Заполнит всем Собой Всевышний.
 

«Ничего. Лишь водная пустыня…»

 
Ничего. Лишь водная пустыня,
Темная вода и валуны.
Только в небе редкий просверк синий
И разлив великой тишины.
И вода о выступы не бьётся,
Лёгкой ряби не заметит глаз.
Тот, кто этой тишины напьётся,
Будет ветру отдавать приказ.
 

«Есть тишина, зовущая к ответу…»

 
Есть тишина, зовущая к ответу.
Есть тишина, как строгий Божий взгляд.
Не плавай в грёзах, ни на что не сетуй.
Замри, как даль, в которой – весь закат.
Замри, как небо ало-золотое
Или как море в самый тихий час,
Пред Зодчим мира неподвижно стоя,
Не отводя ни на мгновенье глаз.
 

«Здесь было тихо, было пусто…»

 
Здесь было тихо, было пусто.
Прохладный вечер. Даль бледна.
Парила над водою тусклой,
Расправив крылья, тишина.
Вода в лесов темневшей раме
Глядела, как иконный лик.
Мы были здесь… Мы были в храме.
Храм был безлюден и велик.
Тумана редкие седины
Касались леса и реки.
И было ясно: есть Единый.
Он не разорван на куски.
 

«Так долго, так бессрочно долго…»

 
Так долго, так бессрочно долго,
Как длится горизонта нить…
Морская даль уже замолкла,
И нам нет силы говорить.
Так тихо, так бездонно тихо,
Как море в предрассветный час,
Когда везде открылся выход
И всё провидит вещий глаз.
Так много, так бессчётно много,
Как неба – всем морям дано.
Так созерцает сердце Бога,
Так наполняется оно.
 

«Выходит путник на дорогу…»

 
Выходит путник на дорогу,
Глядит в звезды далёкий глаз.
Не надо, не ищите Бога,
Покуда Бог не ищет нас.
Я сяду на прибрежный камень,
Под длинной горною грядой,
Под стынущими облаками,
Над тихой сизою водой.
Я потеряюсь меж косыми
Ветвями, я сольюсь с листвой.
Я позабуду даже имя,
Я позабуду облик свой.
Пространства сизого остуда,
Воды безмолвной долгий зов…
Я о себе совсем забуду:
Ни грёз, ни планов и ни слов.
Там, где-то на холме покатом,
У старого большого пня
Я потеряюсь. И тогда-то,
Тогда-то Бог найдёт меня.
 

«Когда догорает дневное светило…»

 
Когда догорает дневное светило
И первые звёзды видны,
Когда тишина превращается в силу,
А сила полна тишины,
И темень лесная всё глубже, всё гуще,
И к ветке подходит звезда –
Тогда тихим шагом идёт Всемогущий
Из высей надмирных – сюда.
 

«Да, жить в лесу, молиться пням…»

 
Да, жить в лесу, молиться пням…
Не пням, а деревам растущим,
Зелёной шелестящей гуще
И вверх протянутым стволам.
В нерукотворный этот храм
Входить и затихать мгновенно.
И чувствовать поток священный,
Текущий на земле и в небе.
И тихо совершать молебен.
И сердцем всем, всей сутью знать,
Что наша жизнь – не труд, не битва,
А непрестанная молитва,
А восхожденье к небесам,
К Творцу беззвучное движенье
Во всём, всегда, в любом мгновеньи.