Наш директор позаботился о здоровье коллектива заранее. Не стал ждать дурных вестей с китайской границы. Всем и каждому, за свой счёт, купил он в аптеке маски для лица и раздал их всем сотрудникам.

Раздаёт маски каждому под роспись, и приговаривает:

– Не знаю, как там у китайцев, а вы у меня должны быть все здоровыми на своих рабочих местах. Как пасхальные яички. А то знаю я вас затейников! У них там в Китае чихнёт один голубчик по телевизору, а вы уже бежите за больничным листом. А от этого предприятия только одни убытки и простой оборудования. Поэтому побыстрее одевайте намордники из нетканого материала и дышите полной грудью в своё удовольствие. А кого увижу без маски, тому сразу штраф – в размере половины. Прошу записать Вас Виктория Олеговна эти слова, и оформить их в приказе. И ознакомить с ним – всех до единого!..

Радостная Виктория Олеговна, конспектирует речь директора у себя в блокноте и торопится к компьютеру напечатать быстрее новый приказ.

А чтобы не было путаницы на рабочих местах, хитрый директор, придумал вот какую вещь. Бухгалтерия и отдел кадров, сплошь состоящий из дам, он одел в розовые маски. Своей многочисленной охране выдал чёрные. А нам остальным работникам стандартные бело – голубые. Не перепутаешь теперь сотрудника и его иерархическую ступень, даже если захочешь.

На рабочем месте в рабочее время теперь запрещено курить, обедать и пить воду. Ведь для этого необходимо снять её, а это очень сильно бьёт по карману и идёт в разрез с нынешним приказом руководства. Так и лежат нетронутые наши лотки с обедом в холодильниках до окончания рабочего дня. Нечем их кушать. Ротовую полость обезопасили намордником. Курить тоже очень хочется, но тоже нельзя!

Сейчас сидим в раздевалке с мужиками. Надиктовываем Сане Большому невнятными голосами, которые проходят сквозь фильтр нетканого материала, письмо.

"Обращение во всемирную организацию здравоохранения", чтобы они там побыстрее исправили ситуацию в китайском городе Ухань и сняли заодно нашу организацию с карантина. Просим поторопиться их. Ибо очень кушать хочется и курить. До вечера боюсь не дотянем. Поторопитесь там, иностранные фельдшера, пожалуйста!..

Лодка семейной жизни

Лодка нашей семейной жизни может иногда самопроизвольно начать раскачиваться из стороны в сторону, учитывая тот факт, что ни ты ни жена не прикладываешь к этому никаких усилий. Нет вокруг ни волн, ни шторма. Полный штиль. И вдруг на ровном месте начинает кидать тебя из стороны в сторону, и старается ещё до кучи это плавсредство попасть тебе веслом прямо по темечку. Чтобы не расслаблялся значит…

Прилетело и мне здесь от нашей лодки. Веслом. Получил психологическую травму. Про жену не скажу. Не знаю…

Сегодня решили устроить с женой романтик. Сын поехал на экскурсию с классом в другой город, дочку забрала тёща. Одни дома все выходные. Наконец-то!

Решили распить с ней вечером лёгких алкогольных напитков с фруктами и вернуться на 20 лет назад. Отмотать, так сказать, плёнку и проверить на прочность наши чувства. Сто лет уже дома одни не оставались. Тем более завтра суббота.

Я пораньше вернулся с работы, до прихода супруги, и решил подготовиться к этому мероприятию.

Достал спрятанный на антресоли подарок, который мне преподнесла моя благоверная на день неимоверного Валентина. Трусы в виде морды слона с хоботом. Красный шёлк. Сзади бирюзовая резинка. Одел их. Чего-то не хватает. Нашёл на антресоли интересную штуку. Две кисточки на грудь для исполнения танца живота. Жена когда-то занималась восточными танцами. Нацепил их на соски.

Хожу по квартире в трусах, носках и с кисточками, которые задорно крутятся в разные стороны. Хлопнул коньячку пока. Понял, что жутко хочется есть. Быстро покрошил сосисок на сковородку и залил их яйцами. Будет нам ужин, ибо знаю, что жена тоже голодная придёт с работы. Вот – вот должна явиться. Яичница пока жарится, а я в предвкушении вечера исполняю танец живота перед плитой. Тренируюсь.

Поворот ключа в двери! Я радостно выскакиваю в коридор со сковородкой и пытаюсь крутить кисточками.

В дверях стоит сын со своими одноклассниками и одноклассницами, и все смотрят на мой внешний вид…

Неловкий момент!

Я быстро убегаю на кухню. Сын говорит в сторону кухни:

– Мы попозже за гитарой зайдём. Автобус экскурсионный сломался, и мы никуда не поехали…

Что-то ещё мычит и уходит со своими пионерами. Я сел на кухне и ковыряю вилкой ужин. Налил опять себе.

Настроение испорчено.

Поворот ключа в двери. Я в коридор опять. Выскакиваю как папуас…

Стоит в дверях тёща. Привезла она нашу дочку. Закрывает ей глаза ладонью и просит меня привести себя в надлежащий вид. Стоит, открыв рот и глядит, то на кисточки, то на слона. Уходят…

Я уныло переодеваюсь, убираю обратно всё на антресоли и иду на кухню. Кажется, коньяк ещё остался…

Опять ключ, дверь. На пороге жена с пакетами. За ней стоят сын с дочкой и заглядывают ей через плечо. Папа в джинсах и футболке. Как и положено.

Жена говорит, что встретила всех у подъезда. Сегодня все дома будут. Я мотаю головой, мол безмерно рад и иду ложиться спать в расстроенных чувствах. Сюрприз не удался, остывший романтический ужин, сосиски, залитые яйцом, ждёт её и детей на сковородке.

Надеюсь, ей никто не рассказал, что сегодня они увидели грехопадение отца семейства. Всё, кроме неё. Уложили детей, ложимся сами спать. Жена шепчет:

– Я надеюсь ты не далеко убрал свои трусы и мои кисточки? На следующей неделе мама заберёт детей к себе, и я постараюсь не опаздывать…

Значит доложили уже. Ну ничего. В следующий раз ещё до кучи в строительной каске буду. Чтобы удар веслом не был таким неожиданным и внезапным. А то после такой качки на волнах и красные слоны могут не понадобится вовсе…

Морзянка. Первое

В новом, недавно построенном холодном бараке просыпаюсь от того, что замёрзли ноги и затылок. Под койками, на деревянном полу пищат крысы, им тоже холодно. Слышу их безумный писк около своей обуви. От их количества скрипит весь пол и наш барак №229 похож на понтон. Плавающий мост среди вечной мерзлоты.

Через 10 минут прозвучит команда "Подъём". Я всегда просыпаюсь за 10 минут до побудки. В 5.50 утра. Лежу, натянув одеяло на глаза. Сохраняю последнее, наиболее ценное тепло. Во сне кто-то рядом стонет из бывших. Понимаю, даже во сне нет нам покоя. Не привыкли мы ещё бывшие, некогда нужные стране, офисные работники к новому месту трудовой деятельности.

Хотя уже прошёл год, как вывезли нас из разных городов по всей стране сюда. Всех специалистов. Подчистую. Пришёл приказ сверху. Погрузили нас в бесконечные эшелоны и двинулись мы на север. С офицерами и немецкими овчарками, у которых пар изо рта шёл от каждого нашего движения.

Поехали мы, в битком набитыми сверху донизу вагонами, с немногочисленным и никому ненужным нашим скарбом к новому месту обитания. С жёнами и детьми. Повезла нас железная дорога в край вечной мерзлоты. Время настало такое. Родина в опасности!

Всех, кто так или иначе был связан с многогранной и огромной мировой паутиной – забрали из офисов и погрузили в неизвестность. На новое место службы.

Расселили нас тогда по баракам. Свежесрубленные и массивные они стояли как ульи в полях. Мужским и женским. Оперативно. Бежали мы по снегу, по протоптанным дорожкам под лай собак и ругань офицеров. Все передвижения бегом. На тех, кто еле шёл, спускали псов. Подгоняли. Двое человек из нашего вагона, умерли на снежной пересылке от сердечной недостаточности. Не смогли принять новые правила игры. Дураки. Не поняли насколько всё серьёзно.

С женщинами было спокойно. Их погрузили в грузовики и под плач детей доставили к женским баракам. Каждый женский барак под своим номером с литерой – "К". Женщины с детьми под литерой "КА".

Свидание с семьёй разрешено нам строго по воскресеньям. С 14.00 до 20.00. В огромном, общем бараке именуемым – "Семейный". Можно увидеть жену и угостить сына – кусочком хлеба. А мы и не жалуемся, рады, что семья рядом и дети растут. Сменят нас, на нашем посту, но чуть позже.

Другим товарищам, тем кто остался в городах – намного хуже. Маются они и страдают от непонятной угрозы, которая нависла чёрной тучей над нашей страной.

А произошло это всё ещё за долго до нашего переселения. Примерно за год/два.

Стала наша родина изгоем в мировой экономике. Падение рубля, сырьевой голод, перебои с электричеством. И самое главное – всю нашу страну и разом отключили от интерНета!

Сразу и всех. Мобильная связь, тоже сошла на нет. Стали люди бешено метаться из стороны в сторону без этих благ цивилизации. Непростое расставание было с ним.

Тяжёлым похмельем для всего населения был принудительный отказ от электронных игрушек. Люди разучились общаться и жить без них.

Стали ходить простые мужчины и женщины по улицам с растерянными лицами, шарахались в сторону от собственной тени. Не держали они теперь перед собой смартфоны, и вытащили наушники из ушей. Страшное время наступило. Что происходило в высших эшелонах власти, в этот момент, даже сложно себе представить. Вся наша управленческая верхушка потеряла интерес к жизни. Конечно только те, кто не успел покинуть страну. Те, которые покинули – предали национальные интересы, и променяли интернет зависимость на прелесть родного края. Ненавижу их!..

Но от ноутбуков и смартфонов никто не избавлялся. Все верили, что вот-вот скоро опять их включат. Смилостивиться мировое сообщество и нажмёт на кнопку On. Пустит по вене наших электрических кабелей и космических спутников – живородящий контент.

Но Нет. Нажали они позже. Только не на ту кнопку, а ещё сильнее на больное место нам надавили. Да так, что гнойник прорвало. Деноминация рубля стала катастрофой для страны.

Деньги обесценились. Были закрыты все границы. Авиасообщения прекратились. Ввели продуктовые карточки и талоны на сахар, водку, одежду и обувь. Стали появляться очереди. На улицах можно было увидеть редкие армейские кухни с высохшими рядом солдатиками в шинелях. И бесконечные очереди к ним. Каша была уже тогда без мяса и соли.

Рабочий день увеличили до 18 часов в день. Те, кто работал на государство, получали талоны. Тем, кто нет, тем повезло меньше. Их вывозили КАМАЗами за черту города и хоронили в братских могильниках. Везде процветал натуральный обмен. Меняли любой металл на еду. Стали охотится на дичь, и она исчезла из лесополосы. Стреляли даже ворон. Патроны были на вес золота, хотя последнее также сильно упало в цене. Тарелка гороховой каши с грудинкой, стала несбыточной мечтой.

Но к этому всему наш народ был всегда готов. Лишения и страдания из-за отсутствия еды и материальных благ, не было в диковинку. Можно сказать, что в ожидании этого, наш народ жил веками. Внутренний иммунитет не давал людям погибнуть и жизнь продолжалась.

А вот жизнь без интерНета, стала невыносимой. Психическое расстройство выкашивало людей сотнями. Пик кризиса как раз пришёлся на события годичной давности. Сотни семей уходили в леса и направлялись в сторону Финляндии и Польши. Шли на лыжах и колоннами. Из самого необходимого брали только с собой разряженные гаджеты и сухари. Надеялись болезные, что смогут пересечь границу и войти ТАМ в мировую паутину.

Единицам это удавалось, и то… О их судьбе нам ничего не известно, но слухи ходили. Остальных отлавливали военные патрули и пускали в расход без суда и следствия. Всех до единого. Чуть позже к границе стянули танки и начали расстреливать колонны беглецов задолго до подхода их к линии границы.

Ежедневно по радио сообщали только о количестве жертв. Не было ни фамилий, ни имён. Это был для всех лишь биологический мусор, слишком зависимый от мировой паутины и электронных устройств. Благодаря таким сводкам, народ постепенно успокоился и стал забывать о своей зависимости. Люди стали намного спокойнее.

Массовый психоз стал постепенно сходить на нет. Стали больше слушать редкие радиосводки и не устраивать склоки в очередях. Всё чаще можно было увидеть на помойках ноутбуки и системные блоки. Они торчали повсюду из мусорных контейнеров. Электричество подавали на 1 час в день, всего лишь для того, чтобы население могло приготовить похлёбку на всю семью.

Народ потихоньку стал привыкать к такой жизни. Люди стали забывать другую жизнь. Бытовало мнение, что за границей все вымерли и мы единственный оплот цивилизации. Никто не знал, что творится за кордоном. Были предположения, что Европа и Америка населена животными и обезьянами. И люди скорее всего, там вымерли как вид.

Почти каждый месяц в разных городах нашей страны проходили парады военной техники с колоннами военнослужащих. Это было скорее всего сделано для нас, а не для "них". Люди верили только в мощь армейских пайков. Все шли в армию. Там кормили. И кормили вдвойне, если солдат отличался на политзанятиях. Желающих было слишком много. Ввели контракт на 25 лет. Конкурс соискателей был бешеным. Как в самый престижный ВУЗ, в лучшие годы. Люди, которые не смогли попасть в войска – накладывали на себя руки. Страшное было время.

Именно в это время, правительство задумалось о создании своего боевого интерНета. Нужен был такой источник связи, чтобы не было возможности его отключения извне. Руководство страны и войска должно быть в паутине. И как минимум должна быть устойчивая связь. Управления ракетами земля – земля должно было стать бесперебойным и надёжным.

Тогда-то и родилась мысль, кодировать и передавать все сигналы азбукой Морзе. Пока только для высших эшелонов власти и военнослужащих, а затем можно было бы туда запустить и простое население. Порционно и только самых лучших.

Собственно, за этим нас сюда и "пригласили". Нужно было торопится. В скором времени должны были отключить радиоточки по всей стране и информационный голод подкосил бы большую часть населения. Мы создаём сейчас свою альтернативную сеть для передачи данных на основе азбуки Морзе. Не будет ничего. Голая, заснеженная степь с нашими бараками и передовая технология, которая заставит весь мир содрогнуться.

Наша работа… Она должна стать щитом для нашей обескровленной Родины…

Слышится шарканье сапожной подошвы о линолеум коридора. Идут поднимать нас, бывших хозяев офисной жизни:

– Баааарак, ПОДЪЁМ!

Кричит, надрываясь дежурный старшина. И мы все вскакиваем, наступая на обезумевших от страха крыс, быстро наматывая портянки и на ходу застёгивая ватники. Чуть ещё тёплые наши тела, наполняют спальник паром, от которого кажется, становится чуть теплее. Надо торопится на построение, и на завтрак. А после этого незамедлительно приступать к своим обязанностям. Необходимо всё делать быстро и бегом…

Морзянка. Второе

Подходит к концу очередной рабочий день. Через 10 минут поступит команда и мы побежим на мороз, а оттуда уже строем проследуем в свой барак №229. А пока можно немного посидеть без дела, подуть в окоченевшие руки, размять мозоли пальцев и предаться размышлениям о радости бытия.

Работаем мы в бараке под номером 13 дробь 1. Старшина, каждое утро напоминает нам о секретности задания. Сидим на длинных скамейках перед огромными верстаками и киваем головами.

Здесь гораздо теплее, чем в нашем спальнике. Причина нам известна. Штрафники всю ночь грели своими телами оборудование и воздух в этом рабочем бараке. Оставили они после себя спёртый воздух и крупицы тепла. Далее их гонят обратно в землянки. И так по кругу.

Это наши бывшие собратья. Они работали в элитных структурах Айти технологий (Москва Сити и Сколково). Топ менеджеры высочайшего уровня. Огромные зарплаты и золотые запонки – символы успешности в век интерНета и технологий.

Сидели многие из них на 80х этажах и били по клавишам не жалея себя. Как позже выяснилось, вся их работа сводилась к простому – ничегонеделанию. Начальству нашего лагеря эта функция показалась недостаточно полезной, и вся эта братия была брошена на рытьё траншей и благоустройство землянок.

Как прокаженные Лепрой они там жили. Их основная работа заключалась в созидании для нас тепла в рабочем бараке. В 7 утра их гонят опять на работы по заготовке дров и обратно спать в землянки. Ночью всё повторяется. Ватники у них плохенькие, портянок многие не имеют. Не привычен им такой образ жизни. Некогда холёные и ухоженные, имеют сейчас они очень утомлённый вид. Замерзают они по 20–30 человек за смену. Не выдерживают нагрузки.

Каждое утро мы видим солдат, которые вывозят их тела на тачках из землянок в сторону крематория. Могил здесь нет. Вечная мерзлота, копать могилы и хоронить здесь некому. Одна большая печь. Для всех. Снизу огромная куча праха, которая подхватывается сильным ветром и украшает этим пеплом крыши браков и наши ушанки.

Солдаты заняты внутренним распорядком и дикими животными, которые постоянно нападают на наши колонны, которые следуют в огромный барак "Едальня", за порцией пищи.

Нападения становились слишком частыми, поэтому руководство приняло решение перед едальным бараком установить пулемётное гнездо и круглосуточный караул.

Волки и редкие медведи, оголодав вышли на тропу войны. Для нас это значит, что в столовой возможно будет больше мяса. Хотя и это вряд ли. По большей части, всю дичь и мясо отправляют в центр. Руководству страны. Поварам остаются кости для приготовления пищи, и они с удовольствием делают из них кулинарные изыски.

Рацион наш немного скудный сам по себе, но в условиях крайнего севера – он бесценный. Нас кормят, как богов! Спасибо Поварам. Кубик маргарина, тарелка сечки, консервированная каша из рыбы залитая кипятком, пайка серого хлеба, яйцо (каждый первый день месяца) и суп из бигуса. Божественно! Нигде, о таком нельзя было и мечтать. По выходным дают свекольную или капустную котлету, кисель из кедровых шишек, и блины из отрубей с холодцом. Царское меню! Знаю, что в этом регионе так не кормили никого. Только нас. Пайку маргарина можно было обменять на внеурочное свидание с женой. Но нам это было запрещено.

В будни – только нахождение в рабочем бараке 13 дробь 1. Старшина стоял над нами во время приёма пищи и следил, чтобы мы потребляли эти ценные калории все до грамма и в себя. Разрешалось взять четверть пайки хлеба для своего ребёнка при наличии соответствующих документов. Их проверяли при выходе из едального барака.

В рабочем бараке, после сытного завтрака, мы работаем не покладая рук. Нужно отдавать обратно каждый съеденный калорий. Отдать и внести свой вклад в развитии Нашей отечественной системы связи и передачи данных. Это первостепенная задача для нас на сегодняшний день!

Очень хочется в туалет. Спрашиваю разрешения и выхожу на мороз. Деревянная постройка, с деревянным полом и очками в ряд. Как это романтично сидеть в позе орла и размышлять о глобальном. Но правда, только летом можно думать о чем-то. В такой мороз здесь особо не задерживаются. Раз, два, три и бегом обратно в барак. Струя на лету замерзает. Ещё непривычно смотреть на это.

Слава богу в женских бараках туалеты с отоплением. Жена, на свидании, говорила, что у них унитазы даже есть. И горячая вода!

Там же, внутри барака, у них организованны фабрики – прачечные. Стирают они целыми днями исподнее всего нашего городка. И наше, и солдатское. Над женскими бараками постоянно стоит облако пара. От этого на душе становится теплее. Значит им не холодно! А это ли не счастье осознавать, что твоя семья накормлена и обогрета… Обогрета… Грета… Турнберг....

Была такая девочка когда-то. В загубленной Европе. Боролась она за экологию. И что? Победила она? Добилась ли успехов? Нет конечно! Мы, и только мы, создали сейчас самое экологичное проживание людей. Автономная Стоянка человечества, посреди тайги.

Человек здесь, ежесекундно, доказывает, что он и есть – высшее звено эволюции. В этом много символизма. Мы символ уходящей эпохи. И одновременно символ рождения нового, сверхтехничного этногенеза. У нас нет пластика и бензина. Мы не загрязняем окружающую среду. Не отравляем водоёмы, не уничтожаем лес, не бурим землю в поисках нефти и газа. Хотя нет… Немного бурим.

Штрафники из Москвы – Сити и Сколково, в три смены, крутят постоянно деревянное колесо с огромным штоком ротора по центру. Вырабатывают они электричество для всех бараков и наших экспериментальных нужд. Называется сие действие "Вызов Кракена". Крутят генератор бегом. Падать запрещено. Если упал, значит отдал богу душу, значит в крематорий. Электричество, добываемое таким экологически чистым видом, заряжает также аккумуляторы, необходимые нам для работы.

В данный момент, наша жизнь обеспечена всем необходимым. Вчера по радио сообщили, что последний спутник упал на землю. И это значит, что интерНет умер для нас навсегда. Значит в городах начнут опять сходить с ума, обездоленные люди. Не смогут найти покой и смирится с этим отдельные элементы. Не будет у них уже никогда социальных сетей и развлекательного контента. От тоски повымрут многие. Останутся только самые стойкие и сильные духом. Такие как мы. Оторванные от мира, но здоровые головой и телом.

Живём мы здесь и созидаем новую эпоху. Эпоха передачи данных гордо именуемое – "Морзянка". Не будет ничего вокруг, только ёлки, волки и азбука Морзе. Будет она передавать свои высокочастотные сигналы для всех наших людей, которые оказались в изоляции от всего мира.

"Слава нашему северному Морзетишнику! " – висят над всеми бараками такие транспаранты. Жена говорит, что, когда смотрит на них, всегда плачет. Плачет она от гордости за мужа, что он оказался полезным и необходимым инструментом в руках нашего руководства. Куём мы нашу новую сеть, на благо всего народа. Окутает она весь континент и восстанет из пепла наша матушка – земля. Без баррикад и революций. Только лишь потому, что мы все этого очень хотим.

Плачет жена моя от гордости за нашего сына. Он также вырастет и станет, как отец – специалистом Морзе. Очень неплохая перспектива в наше непростое время.

Хотя надо отметить, что нашим детям сейчас легче с этим. В школьных бараках им уже стали преподавать предметы, такие как математика и литература, на языке Морзе. На уроках музыки они разучивают любимые песни с помощью точки/тире.

Мы тоже по субботам, во время строевой подготовки, горланим во время занятий, песню используя точки и тире.

Наша строевая песня "Полковнику никто не пишет" Би-ту, которая звучала раньше так:

Большие города, Пустые поезда, Ни берега, ни дна, Все начинать сначала.

Маршировать под неё не очень удобно, если в старом исполнении. А вот со словами переложеными на азбуку Морзе, очень даже ничего. Прямо шаг наш становится чеканным. И текст идеальным для марша.

Теперь она звучит так:

−••• −−− •−•• −••− −−−− •• • −−• −−− •−• −−− −•• •− •−•−•− •−−• ••− ••• − −•−− • •−−• −−− • −−•• −•• •− •−•−•− −• •• −••• • •−• • −−• •− •−•−•− −• •• −•• −• •− •−•−•− •−− ••• • −• •− −−−• •• −• •− − −••− ••• −• •− −−−• •− •−•• •− ••••••

Чувствуется сразу мощь и глубина текста.

Начальник нашего лагеря, генерал – полковник Капустин. Всегда отдаёт честь нашему бараку, когда видит марширующий строй наших ребят. От этого настроение наше улучшается и работать охота с ещё большим энтузиазмом на благо отечества.

Открывается тяжёлая дубовая дверь и старшина, скрипя снегом прилипшему к подошве его сапог командует зычным голосом: – "Баааарак, закончить работы! Выходи строится!".

Спешно, побросав рубанки, молотки и киянки, выбегаем во двор, освещенный прожектором. Снег искрится серебряным шёлком под ногами. Вот и прошёл ещё один день нашей увлекательной жизни. Впереди ещё столько же. Затянув нашу строевую песню, под лай овчарок, рвущихся с цепи, маршируем чеканя шаг за старшиной. Пар, из открытых ртов исполняющий песню, над нашим строем сигнализирует всем окружающим, что мы ещё живы и ещё не мало пользы принесем нашему родному государству…