Заметив интерес гостей, Алмуш пояснил, что диковинный для этих мест зверь был добыт несколько лет назад во время совместного алано-мадьярского набега на Иверию. Его захватили в замке одного из местных правителей и привезли в дар Угеку вместе с воспитавшим леопарда смотрителем зверинца. Этот смотритель заботится о леопарде почти с самого его рождения и любит ужасного хищника как родного ребенка. Тем временем из юрты появился дьюла Угек. военачальник мадьяр важно прошел до середины площади и остановился в ожидании Завулона. Старейшины-хетумогеры выстроились за его спиной, а у левого плеча дьюлы встал шаман в увешанный амулетами одежде. Время от времени он закрывал правый глаз ладонью, подносил к левому глазу железное кольцо и внимательно вглядывался сквозь него в гостей, что-то шепча дьюле на ухо. Завулон спешился и направился к хозяину стойбища. Когда хазарский кундур приблизился, дьюла достал из висящей на поясе плоской кожаной сумочки пригоршню серебряных дирхемов и обсыпал ими гостя, призывая на него богатство и удачу. Затем обнявшись за плечи, они церемонно расцеловались и Угек пригласил кундура разделить с ним кров и еду.
Устроенный в честь Завулона пир был великолепен.
Хозяин усадил кундура рядом с собой на расположенном в глубине юрты возвышении, перед которым в ряд сидело четверо его сыновей, остальные гости расположились вдоль стенок юрты. По поданному Угеком знаку слуги внесли и поставили перед ним стол. На него положили блюдо с большими кусками жаренного бараньего мяса. В полной тишине дьюла отрезал три небольших ломтика и съел их. Потом взял один из лежащих перед ним кусков и протянул его Завулону. Хазарин принял мясо и произнес слова благодарности. Тут же слуги поставили перед кундуром небольшой столик на котором стояли блюда с едой и чаша с вином. Обряд повторялся до тех пор, пока каждый из участников пира не получил из рук дьюлы свой кусок мяса и перед ним не был поставлен столик с угощениями. Когда раздача мяса была закончена, Угек поднялся со своего престола с наполненной хмельным напитком чашей. Зажатый в руке дьюлы сосуд сиял золотом и переливался россыпью драгоценных камней. Но Угек дорожил этой чашей не из-за ее стоимости, а потому что она была сделана из головы знаменитого печенежского хана, некогда поверженного Угеком в трудном поединке. Высоко подняв чашу мадьярский предводитель громко воскликнул:
– Это веселие о моем господине, божественном кагане Манассии, да продлит Тенгри его пребывание в этом мире.
Все присутствующие тоже встали и осушили свои кубки. Вторая здравица была провозглашена за управляющего государством именем божественного кагана мудрого эль шада Исаака, третья – за священного предводителя мадьяр – кенде Леведа, а четвертая – за пирующего вместе с ними славного кундура Завулона.
Потом хазарский гость произнес ответную здравицу за хозяина пира. Затем чествовали остальных мадьярских вождей и старейшин. Постепенно застолье становилось все более непринужденным. Позвали музыкантов, под наигрыши которых, несколько мадьяр станцевали удалую пляску воинов. Знаменитый сказитель спел песню в которой прославлял предков Угека и его героические деяния. После этого в юрте появилось два десятка красивых девушек-рабынь. Они подливали в чаши вино и кумыс, убирали объедки и приносили новые блюда. Завулон обратил внимание, что невольницы принадлежали к разным народам. И забавляясь, начал угадывать их происхождения. Светлоглазые красавицы славянки были захвачены во время набегов на правый берег Днепра. Смуглые скуластые болгарки происходили из дунайских орд, а кудрявая гречанка была явно похищена из владений императора ромеев. Он не смог определиться лишь с местом рождения одной из рабынь. Ее удлиненное лицо, большие карие глаза и нос с горбинкой не были характерны для населяющих окрестные земли народов. Невольница больше походила на жителей Кавказских гор и была схожа обликом со стариком-смотрителем. Заинтересовавшийся хазарин спросил об этом Угека. Поразившись проницательностью гостя мадьярский вождь подтвердил, что юная рабыня приходилась соотечественницей прислужнику леопарда. Более того, девушка была дочерью того самого иверского князя, в замке которого мадьяры захватили диковинного зверя и старика-смотрителя. Теперь все трое одинаково равны в своем ничтожестве и полностью зависят от прихотей своего хозяина. Выслушав Угека, хазарский вельможа задумчиво заметил, что ни один человек не может предвидеть свою судьбу. В доказательство Завулон привел несколько примеров из исторических трудов и священных писаний. Между хозяином и гостем завязалась непринужденная беседа, которую Завулон постепенно подвел к интересовавшей его теме.