История третья
Дедушка Юзик, лошадь Наська или прелести и тяготы материнства.
Дедушка Иосиф, а среди заречного населения его называли «Дедушка Юзик»– фигура очень прозаичная и колоритная. Имя это имеет старославянские корни, и означает «жизнь или жизнерадостный». Именно таким он и был, несмотря на свои года, а ведь уже тогда он был достаточно почтенного возраста, во всяком случае так нам детворе казалось. Его внешний вид заставлял нас работать, поскольку он создавал впечатление своенравного, скупого на слова, даже где-то сурового дедушку. Довольно высокий, но вместе с тем сгорбившийся; натруженная сутулость плеч, очень широкие грубые кисти рук, длинные и очень толстые фаланги, руки его казались тяжелыми, как «кувалда». На нем была серая рубаха с закатанными по локоть рукавами, и вытянутые на коленях штаны. Таким его видели все «зареченские», поскольку ремесло у него было прямо скажем не из лёгких, так как он «держал» лошадь, с прозаичной кличкой «Наська, Настасья».
Помню, как кто-то из детворы перешептывались, ведая о том, что его «Наська покусала! " Безусловно временами, она бывала и строптива и брыкаться могла, но достаточно хозяйского характерного командного звукового сигнала, подающего от вибрации губ и голосом, как она вновь становилась покорной. И несмотря на все тяготы и лишения своего ремесла, он все же любил свою опекаемую «Наську». Мы с удовольствием катались в «телеге» для перевозки сена, такая длинная деревянная конструкция на четырех колесах из множества досок с оглобленной упряжью. Часто видели, как запрягали Наську в упряжь или сбрую – это снаряжение, состоящее из ремней, каких-то «оглобель»– такие деревянные части, соединяющиеся с «телегой» и хомута. Более всего мне нравился «хомут»– такая деревянная дуга, достаточно громоздкая, тяжелая, но разрисована была каким-то причудливым узором, «украшение» для Наськи, подумала я тогда. Так что хозяйство Дедушки Юзика играло для нас ребят роль зоопарка или в какой-то степени аттракциона уличного масштаба. Кроме хозяйской любимицы Наськи была и корова «Малюта». До сих пор как будто слышу ласковый призыв бабушки Таси (жены дедушки Иосифа): «Малюта, Малюююююта!» Так, о чем это я, ах да!!! Нам ребятам увидеть в отчею лошадь несравненно красивую: статная, очень пышногривая, грациозная, событие совершенно необыкновенное. Несомненно, хозяин Иосиф гордился столь персональным достоянием и с довольной залихватской улыбкой позволял нам «погладить» ее короткостриженую «талию». Мы же восторгались ею с характерным голосовым сопровождением: «ух ты.... Вот это Наська!!!» Надо отдать должное дедушке Иосифу за его несомненную ответственность и заботу над своей подопечной.
Но это не все его питомцы… Были и такие, которые оставили «неизгладимое» впечатление, и маленький отпечаток в виде шрама на левой ягодице. Начнём с предыстории…
У дедушки Иосифа было много детей, которые все без исключения подарили ему внуков, от мала до велика. Мой материнский инстинкт уже тогда давал свои плоды, и поэтому я с удовольствием примеряла на себя роль няни для самого младшенького внука Русланчика. Ну и, собственно, в один из дней, забавляя малыша мячом, последний закатился в конуру к сторожевой собаке. Я, находясь в боевом расположении духа, и полна решимости, немедля, побежала выручать злополучный мяч. Подбежав к конуре, я с удивлением обнаружила, что собака выполняющая роль доблестного сторожили, совершенно не отозвалась на мое появление дружелюбно, а напротив была не прочь полакомится мной. Это было понятно по обильно вытекающим слюням из её огромной для моих ягодиц пасти. Обратно из конуры я выбиралась уже отчаянными рывками, хватаясь за куски какой-то травы, вырывалась из лап этой одержимой собаки, которые крепко держали меня за талию. Но услышав мои призывные вопли, даже не сигнальные слова «Помогите!!!», а попросту истошное рыдание, хозяин собаки и все, кто был поблизости тут же прибежали мне на выручку!
А дома меня ждал мой ангел милосердия. Мама все так же милосердно и без грани упрека и материнской брани с сочувствующим взглядом обрабатывала мою рваную «жопу». Странно, но я не помню посещения в тот день процедурного кабинета с последующими прививками от бешенства. Как не прискорбно, но мой материнский инстинкт мгновенно «притупился».
История четвертая
Вова Меньшов или кая я стала "влюбчивой"
Первый курортный, а точнее сказать, дачный роман, ознаменованный судьбоносной встречей с мальчиком благородной стати и довольно незаурядной внешности. В меру воспитан, дисциплинирован, тактичен и вежлив, не задавался, и не выказывал свою благовоспитанность. Ему, ребенку городской агломерации, надлежало придерживаться законов, продиктованных урбанистическим, эталонным обществом.
Нас объединила страсть к велосипедам. Он был внуком дачницы с соседней улицы. Его я заметила первой, и мои щеголянья мимо его домика стали наиболее регулярными, очевидными. Причем нужно было привлечь его внимание без на вящего намека. Он как истинный джентльмен не заставил себя долго ждать, взял ответственность в свои руки и полный решимости заговорил первым. Даже немного пристыдил меня за мою неотвязность, сказав, что девочке не пристало так навязываться мальчику.
Но, а дальше нас ждал бурный продолжительный «роман». С тех пор мы все делали вместе: катались по окрестностям нашей "Заречки", хохотали над всякой ерундой, заливались румянцем от учащённого сердцебиения и затаившегося дыхания, «едва соприкоснувшись рукавами».
Мама конечно же не могла не заменить эмоционально-поведенческих перемен своего «дитя», от чего ко мне привязалось её «влюбчивая ты». А я была и не против такого прозвища, тем более что состояние, называемое этим словом «влюбчивость» мне, очень нравилось. Вскоре мама взяла сию ситуацию под свой родительский контроль, несмотря на мой совсем подростковый возраст, она была чрезмерно бдительна и крайне взволнована столь стремительным развитием сего действа романтического характера. И дабы присеч искушение моего кавалера ограничила наше общение «территориально», то есть позволила «влюбляться» исключительно возле зеленой калитки на лавочке, или на качельке, в поле зрения оконного проёма. Но, а по правде сказать, наша дружба была безукоризненно чиста и невинна. Безоблачными наши отношения были до тех пор, пока не понаехали «городские» девочки. Их появление в моем «ореале» вызвало во мне бурю новых, совсем незнакомых мне эмоций, мама называла это «ревностью». Моя необузданность и нерушимость идеалов заставляли мое подсознание рефлексировать жестко. Завидев «чужака», я, совершенно не имея опыта противостоять такого рода вторжению, не умело реагировала, выказывая свою неуклюжесть и невежественность, все больше теряя свое былое самообладание и обаяние.