Рассказы наизнанку. Возмутительные семейные истории

Дочь и отчим

В день свадьбы матери Арина, неожиданно для самой себя, влюбилась в новоявленного отчима. Вылетая из Америки на торжество, она точно на это не рассчитывала, может быть, на легкий, ни к чему не обязывающий флирт с друзьями жениха (она знала, что Максим младше матери), но не более. Влюбляться в нового мужа матери точно не входило в ее планы.

Но случилось то, что случилось.

Началось все с того, что Арина едва не пропустила свадьбу. Из-за трудностей с учебой (та никогда не давалось ей легко), из-за того, что пришлось пересдавать несколько предметов, она смогла вылететь из Штатов только в самый последний момент. Прилетела в Москву ровно в день свадьбы и прямо из аэропорта поехала в ЗАГС, еле-еле успела к началу церемонии. Мать была счастлива ее видеть и даже не упрекнула за опоздание. Все же Арина чувствовала себя не в своей тарелке, так как не успела переодеться: ей пришлось сидеть в зале бракосочетаний в простой футболке с легким запахом пота, джинсах и кедах. Хоть сумку с багажом удалось оставить на время в комнате персонала, а то сидела бы, как на вокзале.

Тогда к ней и подошел Максим.

– Привет. Ирина много рассказывала о тебе, – доверительно сообщил он. – Приятно познакомиться.

– Мне тоже, – Арина устыдилась своего внешнего вида.

Сам жених выглядел просто шикарно: темный с иголочки костюм, густые каштановые волосы, аккуратно зачесанные назад, красивое холеное лицо. Рядом с ним Арина чувствовала себя еще большей замарашкой. Обычно, когда девушка была не уверена в себе, она начинала дерзить, но с Максимом почему-то этого не получалось.

Максим, кажется, вовсе не замечал несоответствия ее наряда торжественности обстановки. Он много разговаривал с ней, смеялся, шутил, вероятно, заметив ее скованность. Арина была благодарна ему за это. Также она была благодарна тому, что Максим, в отличие от родни и друзей, не говорил пошловатое «Хау ду ю ду» таким тоном, как будто это величайшая шутка на свете, и не лез с глупыми расспросами.

Церемония прошла отлично. Засобирались в небольшой семейный ресторан, где гостей уже ждал накрытый стол.

– Кстати, – сказал Максим Арине на выходе из ЗАГСа, – отлично выглядишь!

Арина решила оправдаться в его глазах и уже в туалете ресторана переоделась в свое лучшее платье, сделала какую-никакую прическу и накрасилась со всей тщательностью. Именно в тот момент она поняла, что влюбилась в Максима.

* * *

Ирина после смерти мужа одна воспитывала дочь Арину. Это было непросто – времени катастрофически не хватало. После мужа остался бизнес, развитие которого отнимало уйму времени и сил. Ирина уверяла себя, что так усердно работает ради будущего дочери, но чувство вины от этого не уменьшалось. Поэтому, чтобы хоть как-то загладить вину, Ирина ни в чем не отказывала дочери: у девочки были самые лучшие игрушки, лучшая одежда, лучшие гаджеты, лучшая школа (с углубленным изучением английского языка и своим теннисным кортом). Что бы ни захотела Арина, она это получала. Она привыкла, что любое ее желание, любой каприз выполняются незамедлительно. Своим взбалмошным, капризным характером она нисколько не походила на строгую, ответственную Ирину.

После окончания школы Арина загорелась желанием поехать учиться в Америку. Как и всегда, мать поддержала, хоть в школе дочь и не была круглой отличницей. Они вместе выбрали престижный вуз: не Стэнфорд, конечно, но далеко не из последних в строчках университетских рейтингов. Ирина оплатила учебу дочери и жилье, выделила ей определенную сумму на ежемесячную финансовую помощь. Довольная Арина улетела в Штаты.

У Ирины появилось больше свободного времени, и у нее начался роман с новым сотрудником ее фирмы. Максим устроился в компанию Ирины недавно и сразу обратил внимание на еще не старую начальницу. Точнее, на ее деньги.

Максим всегда любил деньги. И считал крайне несправедливым, что их у него не столько, сколько бы ему хотелось. У него и раньше были богатые любовницы, старше его, но все были замужем, – подобная нестабильность отношений удручала Максима. А тут – вдова!

Максим не собирался упускать такой удачный шанс и развернул масштабную кампанию по завоеванию сердца Ирины. Он применил весь свой богатый арсенал для этой цели: обаяние, заботливость, предупредительность, красивые, романтичные ухаживания, – и Ирина не устояла. У них начался роман.

Через полгода отношений Максим сделал Ирине предложение: в ресторане, в теплом романтичном полумраке, озаряемом лишь мягким огнем свечей. Максим был мастером создавать манящую атмосферу.

– Понимаешь, как это для меня важно? – он мягко накрыл руку Ирины ладонью. – Я наконец-то хочу создать собственную семью. С тобой.

– Максим, я… – Ирина вспомнила про дочь. – Дай мне несколько дней подумать, хорошо?

– Сколько угодно, милая.

Арина уже знала, что мать с кем-то встречается, но подробностями особо не интересовалась. Ирина, зная характер дочери, беспокоилась, как та воспримет новость о новом замужестве матери. Хоть Арина почти и не помнила отца, появление отчима она могла принять в штыки. Поэтому Ирина решила позвонить ей, рассказать новость и посмотреть, какая будет реакция. К замужеству, как и к любому шагу в своей жизни, эта женщина подходила со всей ответственностью, в том числе по отношению к дочери.

Созвонились в тот же вечер. После приветствий, обсуждения учебы и многочисленных забот Арины, мать осторожно сказала, что они с Максимом хотят пожениться. К облегчению Ирины, дочь отреагировала положительно, даже больше – с нескрываемой радостью.

– Мама, так это же замечательно! – воскликнула Арина. – Я так за тебя рада, так рада!

– Ты точно не против? – осторожно спросила Ирина, зная, что у дочери порой бывает по семь пятниц на неделе.

– Да какое «против»! Я двумя руками «за»! Я желаю тебе только счастья, мам, много-много счастья!

Тогда Ирина едва не расплакалась от наплыва чувств.

Свадьбу решили сыграть в начале лета, когда у Арины начнутся каникулы, чтобы она смогла присутствовать.

* * *

После свадьбы Арина, разумеется, осталась на лето в квартире матери и ее нового мужа. Это было тяжело для девушки – каждый день видеть объект своего любовного интереса, недостижимый объект. Каждый раз, когда она видела его, здоровалась, разговаривала с ним, сердце ее отплясывало тарантеллу.

Раньше Арина всегда получала любого заинтересовавшего ее парня без особого труда, как и все остальное в жизни. Но сейчас было совсем другое дело. Она ни в коем случае не хотела разрушать счастье матери. Поэтому Арина решила держать чувства в секрете от Максима.

Но запретный плод сладок. Недоступность Максима еще больше увеличивала его привлекательность в глазах Арины. Первый раз в жизни она не могла получить того, кого хотела, и именно этого ей теперь хотелось больше всего на свете.

В конце концов, Арина не выдержала и пошла на поводу у этой жестокой, эгоистичной прихоти. Она решила сделать Максима своим. Соблазнение отчима Арина начала издалека: легкий прикус, влажный взгляд, якобы непроизвольное поправление волос. Древний, как мир, язык женского тела. Потом в бой пошла тяжелая артиллерия: откровенные наряды, когда матери не было дома (с каждым днем все откровеннее), частые просьбы по разным пустякам. Арина вызывалась сама накрывать на стол для Максима, норовя каждый раз при этом задеть его бедром.

Но ничего не помогало. Отчим не обращал на нее внимания. Арину это бесило и еще больше заставляло желать недостижимого.

На самом деле Максим, как и всякий нарцисс, больше интересовался собой, а не окружающими людьми. Сам искусный соблазнитель не мог распознать, когда соблазняли его. Поэтому Максим в наивной самовлюбленности попросту не замечал знаков внимания от падчерицы.

Однажды Ирине пришлось уехать в командировку. На несколько дней Арина и Максим остались в квартире вдвоем. Арина решила пойти ва-банк, так как лучшего случая могло и не представиться. В тот вечер она приготовила ужин, накрыла стол, открыла бутылку красного вина, зажгла две свечи, надела короткое платье с глубоким декольте и приготовилась ждать Максима.

Максим, вернувшись с работы, был удивлен такой картиной (она напомнила ему тот вечер, когда он сделал предложение Ирине), но, с легкой опаской, согласился поужинать с падчерицей при свечах.

– Почему-то такая грусть накатила, романтики захотелось, – словно оправдываясь, вздохнула Арина. – Я только сегодня это платье купила, а некому его показать. Решила тебе, чтобы не думал, что в моем гардеробе только мятые футболки и джинсы.

– Как тогда? – улыбнулся Максим.

– Да, как тогда.

Почему-то они избегали произносить слово «свадьба».

От сытного ужина, выпитого вина и чарующего сумрака атмосферы Максим разомлел, и Арина пошла в атаку.

– Максим… Ты мой отчим, и мама любит тебя! Я давно хотела сказать, но только сейчас набралась смелости. Я… я тоже люблю тебя! Знаю, как это плохо, ужасно, но я ничего не могу с собой поделать! Прости меня! – и Арина разрыдалась.

Максим бросился ее утешать, обнял за плечи.

– Что ты, перестань, ты тоже мне нравишься, – смущенно сказал он.

Он наконец-то обратил внимание на то, как красива его падчерица. Понемногу от объятий они перешли к поцелуям.

Так начался их роман.

* * *

На протяжении месяца Максим и Арина тайно встречались, пока Ирина была на работе. Делали они это по всем правилам конспирации, – и та ни о чем не догадывалась. Но какие-то странности в муже и дочери она со временем начала замечать.

Во-первых, Максим стал часто отсутствовать на работе. Мог уйти на несколько часов раньше жены, а мог и сорваться куда-то посреди рабочего дня. Он каждый раз находил убедительные причины, но регулярность и периодичность таких случаев настораживала.

Во-вторых, Арина стала скрытной и раздражительной. Она раньше много разговаривала с матерью, делилась заботами, переживаниями, – сейчас она будто отдалилась, разговоры спешила закончить поскорее, ничего личного больше не рассказывала. Ирину это очень беспокоило.

Как всегда, решение проблем она решила взять в свои руки. Стоило серьезно поговорить с дочерью, лаской и убеждением узнать у нее, что случилось. Но для начала нужно было выяснить, куда пропадает с работы Максим.

В следующий раз, когда Максим ушел с работы, Ирина незаметно проследила за ним. Машина Максима далеко не уехала, а завернула в небольшой тупичок, в котором находился такой же небольшой и неприметный ресторан с гостиницей на втором этаже. Максим вышел из автомобиля и зашел в заведение.

Может быть, у него там назначена деловая встреча? Ирина решила проверить.

Она быстро зашла в ресторан, стараясь не привлекать к себе внимания и чувствуя себя первоклассным шпионом из фильма. Села за столик в углу, скрылась за меню и только после этого осмотрела зал.

К ее огромному удивлению, Максим сидел за столиком вместе с Ариной. Не было слышно, о чем они говорили, но явно о чем-то приятном: много смеялись.

Что они делали здесь вместе?

Заинтригованная Ирина решила не подходить к ним, а понаблюдать издалека. Пообедав, Максим и Арина оплатили счет, а потом, взявшись за руки, поднялись по витой лестнице на второй этаж. Туда, где была гостиница.

Лицо Ирины окаменело. Сердце – тоже.

Она не спеша допила кофе, расплатилась и последовала за ними.

– Привет, – сказала Ирина хозяйке гостиницы. Они хорошо знали друг друга, так как работали рядом, да и сотрудничали по некоторым вопросам бизнеса. – У меня к тебе есть небольшая просьба…

Спустя пять минут они вместе шли по гостиничному коридору.

– А твоя дочь, кстати, часто с твоим мужем здесь появляется, – на ходу сказала хозяйка гостиницы. – Не хотела тебе говорить, не мое это дело, но раз уж ты их своими глазами увидела вместе.

– Так ты еще знала и молчала… – горько усмехнулась Ирина.

* * *

На ручке двери номера висела табличка: «Не беспокоить». Ирина рассудила, что уж у нее-то точно есть право беспокоить, и ключом, который дала ей хозяйка, открыла дверь.

– Мама?! – Арина лихорадочно пыталась закутаться в простыню.

– Ирина… Солнце, это не то, что ты подумала! – выдохнул Максим.

– Эм… Я, пожалуй, пойду, – осознав, что происходит, хозяйка гостиницы спешно ретировалась.

* * *

После этого Ирина подала на развод, а Максима уволила.

Арина была изгнана обратно в Америку со значительным сокращением денежного содержания. Чтобы держаться на плаву, ей пришлось подрабатывать в «Макдоналдсе» после учебы.

Капризов и прихотей у нее заметно поубавилось.

Измена жены

Сложно сказать, с какого момента Евгений начал подозревать жену в измене: сразу после того, как он потерял работу или позднее, когда Даша стала задерживаться на своей, иногда надолго? Или еще позднее, когда она стала пользоваться духами с несвойственным ей ароматом и заметно обогатила свою косметичку? Трудно вспомнить, ведь последние месяцы Евгений пребывал в состоянии непрерывной хандры.

Одно он мог сказать точно: сейчас подозрения были, и они пугали его не только фактом своего существования (с этим он мог бы смириться), но и тем, что они были вполне обоснованными.

Евгений и Дарья были знакомы с самого детства. Еще в нежном возрасте Женя мечтал встретить ту единственную, с кем бы он прожил всю жизнь в любви и гармонии. Он рос тихим, романтичным, как говорится, «книжным» мальчиком. Даша была совсем другой. Хоть она была и младше Жени, но была бойчее, задиристее. Она обещала вырасти в отменную красавицу, хотя в детстве была пацанкой. Этим она Жене и нравилась – своим неугомонным, смелым характером.

Противоположности, говорят, сходятся, и дети, несмотря на разницу в возрасте (а в детстве каждый год – непреодолимая пропасть), подружились. Мягкий, спокойный Женя и взбалмошная, дерзкая на язычок Даша словно уравновешивали, дополняли друг друга.

Они вместе учились в школе. После ее окончания они на какое-то время потеряли друг друга из виду. Следующая их встреча произошла случайно, в кафе, уже когда они оба окончили институт. Оба были еще молодыми, но уже успевшими достаточно состояться в жизни людьми. Евгений и Дарья были приятно удивлены неожиданной встрече, разговорились, начали делиться воспоминаниями, новостями, делами, планами на будущее.

Опомнились они, когда кафе уже закрывалось: официанты переворачивали стулья ножками вверх, ставя их на столы, а администратор многозначительно покашливал, держа счет в руке.

Вряд ли Евгений и Дарья могли тогда понять, в чем было дело: то ли их поразили те перемены в деталях характера друг друга, которые произошли со временем, то ли те, которые не произошли. Или просто неосознаваемое в детстве чувство сейчас, укрепленное опытом и возрастом, нашло себе наконец-то имя. Но факт остается фактом: они полюбили друг друга. Их бурный роман вскоре перерос в счастливый брак.

Евгений был на седьмом небе от счастья. Мечта его детства сбылась: он наконец нашел ту самую единственную, которая словно была послана ему судьбой. Семейный быт складывался отлично, молодые после свадьбы как будто еще сильнее стали любить друг друга. Жизнь была безоблачной.

Но беда пришла откуда не ждали.

Фирма, сотрудником которой был Евгений, разорилась. Мужчина остался без работы. Не сказать, что к этому не шло, но руководство успешно скрывало проблемы. Новость для коллег прозвучала как гром среди ясного неба.

В один миг превратиться в безработного человека, неспособного содержать собственную семью, – тяжелый удар для мужчины. Евгений очень переживал по этому поводу. Искал работу в интернете, по объявлениям, но, несмотря на отличное резюме, вакансий для него не находилось. Так шли дни, потом недели, месяцы.

– Не переживай ты сильно, мы справимся, – убеждала его Дарья, а Евгений согласно улыбался – делал хорошую мину при плохой игре, как говорят англичане.

Но опускать руки и сидеть дома, жалея себя, тоже не дело, и Евгений это прекрасно понимал. Чтобы не погружаться в пучину бездеятельной хандры, чтобы хоть как-то приносить пользу, он стал помогать жене по хозяйству, а со временем и вовсе взял его на себя. Пока Дарья была на работе, он стирал, убирал, мыл полы, готовил. Так Евгений чувствовал себя пусть не добытчиком в семье, но хотя бы и не бездельником.

Дарье, которая с детства не любила работу по дому, нравилось такое положение дел. Ей нравилось приходить вечером в дом, где чисто, убрано, где ужин уже дожидался на столе, а потом весь вечер бездельничать. Нравился исполнительный муж. Но вот проблема: с Евгением становилось скучно.

Он неизменно находился дома, и каждый вечер Дарья могла быть уверена, что он будет там, как была уверена, допустим, в том, что Земля шарообразная, или в том, что дважды два – четыре. Это постоянство утомляло ее авантюрную натуру, иногда даже бесило. Они перестали выходить в свет по выходным: сокращенного больше чем вдвое семейного бюджета теперь не хватало ни на театры, ни на рестораны.

Прогулки в парке, по берегу реки – разве о такой жизни она мечтала?

Да и Евгений после потери работы стал задумчивее, чем обычно. Дарью уже не очаровывала эта его особенность, как раньше, а, скорее, угнетала.

Евгений тем временем, не подозревая о душевном состоянии жены, продолжал исправно вести их хозяйство и попутно упорно искал работу.

* * *

Так когда же Евгений в первый раз почуял неладное?

Вероятно, все-таки не так давно, а именно – когда он стал замечать, что Дарья с удивительным постоянством поздно приходит с работы.

– Ой, прости, милый, сегодня снова загрузили! – Дарья целовала мужа в щеку и садилась за остывший уже ужин. – Вынь да положь им отчеты, срок исполнения – вчера!

– Что за отчеты такие чуть ли не каждый день? – недоумевал Евгений.

– А, всякая юридическая ерунда, – отмахивалась Дарья (она работала помощником юриста в одной частной фирме). – Тебе будет неинтересно.

Поначалу Евгений стыдился уточнять. Он думал, что Дарья специально берет дополнительные часы, потому что он не работает, а деньги нужны. Пашет, так сказать, за двоих.

– Спасибо тебе, родная, – иногда говорил он невпопад и густо краснел, а Дарья непонимающе смотрела на него.

Но потом он стал замечать другие изменения в ее поведении, те сигналы, на которые невозможно закрыть глаза, даже если очень хочется.

Во-первых, изменился ее макияж (чуть более яркая помада на губах, чуть более тщательно подведенные глаза, чуть более томные тени на веках).

Во-вторых, Дарья стала ходить на работу в более вызывающей одежде (юбка потеснее, вырез поглубже, шпильки повыше – все так же строго, но с едва уловимым намеком на большее).

В-третьих, сменила духи, которыми пользовалась, насколько помнил Евгений, с самой их счастливой встречи в том кафе, на другие, более дорогие и утонченные. Казалось бы, изменения незначительные, но любящее сердце непроизвольно подмечало даже самые мелкие детали.

И вкупе с тем, что Дарья каждый день задерживалась на работе все дольше, эти детали производили на Евгения гнетущее и вполне однозначное впечатление.

Кроме того, Дарья стала отдалятся от него, словно между ними выросла невидимая стена. Она стала рассеянной, часто погружалась в какие-то свои мысли. На мужа внимания она обращала мало, словно он был неотъемлемой, но не особо интересной частью их квартиры. Они разговаривали все реже.

Верить, конечно же, не хотелось. Но и закрывать на это глаза Евгений тоже не мог. Первое время помогало убеждение себя в том, что ему это только кажется, что он просто остро чувствует свою неполноценность без работы и из-за этого на него накатывает беспричинная паранойя. Но подобные самовнушения помогали недолго (не так долго, как ему хотелось). Евгений наконец решил раз и навсегда разобраться, в чем же дело.

* * *

Сначала Евгений долго не мог решиться пойти на этот шаг, ведь он бы подразумевал наличие у него возмутительного недоверия к собственной второй половинке. Но когда он признался самому себе, что недоверие есть и с ним ничего не поделать, кроме как развеять его бесследно, решиться стало проще.

Однажды будним вечером Евгений надвинул на глаза козырек бейсболки, накинул на голову капюшон ветровки и пошел к офису, в котором работала Дарья. До окончания рабочего дня оставалось пятнадцать минут, когда он оказался на месте. Небо нависало над ним серой хмарью, накрапывал дождик. Евгений выбрал для себя удобный пункт наблюдения: под раскидистыми ветвями вяза, в скверике напротив офиса жены, – и стал ждать.

Вскоре после шести вышла Дарья.

Она была не одна. Рядом, держа зонт над ее головой, шел молодой симпатичный мужчина в деловом костюме. Дарья смеялась, Евгений не слышал ее смех, но отлично представлял его: звонкий, веселый, тот смех, который он так любил.

Его жена не пошла в сторону автобусной остановки, на что Евгений надеялся всей душой. Вместо этого она подошла вместе с молодым человеком к припаркованной неподалеку машине. Тот галантно открыл ей дверь. Дарья снова рассмеялась и поцеловала своего спутника в губы. Они вместе сели в автомобиль, и тот, взвизгнув шинами по мокрому асфальту, куда-то умчался, далеко не в сторону дома.

Евгений еще несколько минут стоял неподвижно. Дождь усиливался, его капли гулко барабанили по капюшону ветровки, по козырьку. Евгений запрокинул голову, чтобы смыть с губ солоноватый привкус слез. Сердце болело. В голове было пусто, как в покинутом всеми нежилом доме.

* * *

Когда Дарья вернулась домой, уже смеркалось, дождь прекратился. Евгений, как всегда, ждал ее на кухне, но вид у него был безучастный и холодный.

– Привет, дорогой, я дома! – бойко отрапортовала Дарья.

– Почему так долго? Отчеты? – поинтересовался муж.

– Отчеты, и не говори! Достали уже с ними! Каждый день эта свистопляска! – как ни в чем не бывало болтала Дарья, аккуратно цепляя наманикюренным ноготком туфлю на высоком каблуке.

– Можешь не разуваться, – холодно сказал Евгений.

– Что? – не поняла Дарья.

Евгений молча вышел из кухни и прошел в их комнату. Вернулся он уже с ее чемоданом на колесиках.

– Остальные вещи заберешь позже, – тихо сказал он и, помолчав, добавил: – Я все знаю, Даша. Видел вас вместе. И ваши «отчеты».

– Ты не понимаешь… – начала было Дарья.

– Я все понимаю, – твердо сказал Евгений.

Дарья не стала оправдываться, только покраснела.

– Женя… Это мой коллега. Мы с ним… Понимаешь, у нас любовь, очень сильная любовь, – тихо сказала она и потянулась за ручкой чемодана. – Извини меня. Так… Так получилось. Ты не виноват. Просто… Так получилось.

Евгений ничего не ответил. Дарья забрала у него чемодан и молча вышла из квартиры.

* * *

Так бывает, что жизнь, отняв в одном месте, щедро добавляет в другом (бывает и наоборот, но не в этом случае). На следующий же день Евгению позвонили и предложили хорошее, даже отличное, прибыльное место в известной консалтинговой фирме. Он, конечно, согласился. Так закончился его затянувшийся безработный период.

На новой работе Евгений показал себя высококлассным специалистом. Его дела резко пошли в гору.

Дарья узнала об этом спустя несколько месяцев от общих знакомых (с момента размолвки они так и не общались). Новость пришлась ей по душе. К тому времени она уже успела разочароваться в своем новом ухажере: одно дело встречаться тайком, испытывая покалывающее ощущение опасности и безнаказанности, которое она приняла за любовь, другое – видеть каждый день его лицо и на работе, и дома. Дарье это попросту надоело.

Так и получилось, что однажды поздним вечером она стояла на пороге своей бывшей квартиры с бутылкой шампанского и нажимала на дверной звонок. Сегодня Дарья надела свое лучшее платье. Духи – те самые, как на встрече в кафе после долгой разлуки. Она полагала, что и эта встреча будет такой же.

Евгений открыл дверь и изумленно уставился на Дарью.

– Женя, привет! – с места в карьер понеслась Дарья. – Я вот подумала, зайду, проведаю, как ты. Может, шампанского? Давно не виделись.

– Ну… Привет, – настороженно отозвался Евгений.

– Ты что, все еще злишься? Жень, прекращай! Я с тем парнем порвала давно! (На самом деле только собиралась). Короткий роман ничего не значит для настоящей любви. Знаешь, то, что я тогда наговорила, мол, любовь-морковь… это я так, просто позлить тебя хотела. Чтобы внимания больше на меня обращал! А ты и поверил! Ты же знаешь, я только тебя люблю и никого другого!

– Дорогой, кто там? – раздался из-за спины Евгения сонный женский голос.

У Дарьи отвисла челюсть, а бутылка шампанского чуть не выскользнула из рук.

– Да никто, дверью ошиблись, – сказал Евгений куда-то назад, потом снова повернулся к Дарье. – Сейчас не самое хорошее время. Если честно, я хотел встретиться…

– Да? Но… – еле-еле пролепетала Дарья. Слова, которые с такой легкостью всегда срывались с ее языка, теперь упорно не желали приходить на ум.

– У нотариуса. Потом в ЗАГСе, расторгнуть брак, – буднично сказал Евгений. – Я завтра позвоню.

И закрыл дверь перед ее носом. Больше разговаривать было не о чем, да и незачем.

После развода они больше не общались.