– Что, малец, ненавидишь меня да? И правильно делаешь, ненависть она штука хорошая, с ней жить проще, – тряханув его еще пару раз, поставил его на землю.– Не смотри больше так на меня, понял?

Повернувшись в сторону ожидающего его Забрала, он снова дернул веревку, но уже не так сильно, и они двинулись дальше.

– Что он такого тебе сделал? – Забрало, жуя в уголке рта травинку, неспешно вышагивал по пыльной дороге. – Он же маленький еще, тем более отца потерял только что, подумаешь, смотрел, -

Забрало повернул голову в сторону Бочки. Подвязав покрепче, веревку вокруг пояса Бочка ответил:

– Я же наоборот ему лучше делаю, чем быстрее он поймет, что жизнь не сахар, тем лучше. Как я сказал, ненависть хорошая штука, – Бочка ухмыльнулся и с силой рванул снова веревку, отчего мальчик споткнулся, но удержался в этот раз на ногах, и что-то тихо пробурчал себе под нос.

– Видишь? – Бочка толкнул Забрало плечом. – Работает.

Ближе к полудню они дошли до развилки, где дорога шла в сторону их лагеря. Вскоре их догнали Серый и Крут. Крут, одетый в тяжелые доспехи, обильно потел и ругался на Кайдена с Сержантом, которые забрали телегу, а ему пришлось идти в них все это время. Серый молчал, но увидев товарищей, оживился, и, идя уже вместе, рассказал, где похоронили ребят, погибших ночью от рук воина-колдуна.

– Пусть Гатха поможет им добраться до своих предков, – тяжелым голосом сказал Забрало. – Они были настоящими войнами и погибли в бою.

Остальные промолчали, только Бочка еще раз дернул веревку с мальчиком.

– Поймали мальчонку, – тяжело дыша и вытирая пот со лба, сказал Крут. – Зачем он вообще нужен?

– Колдун наш сказал, нужен, – проговорил Бочка. – Пришлось, конечно, побегать, но мы его поймали. Слышишь, малец? – ухмыльнулся он. – Не знаешь, зачем ты нужен колдуну, а? – Кальд зло посмотрел на Бочку, но промолчал.

Он вообще уже ничего не понимал, страх исчез, осталось тупое безразличие и вспышки ярости, когда над ним издевался Бочка. Выходя на поляну с курганами, они еще издалека почуяли запах приготовляемой каши с мясом. Давно уже ничего нормально не евшие, солдаты дружно потянули носами в сторону запаха, с удовольствием втягивая его.

– Ага, – ткнул локтем Серого Крут. – Это Сержанта стряпня. Он единственный, кто так умеет вкусно готовить в нашей компашке. Эх, сейчас наедимся от пуза.

Настроение приподнялось буквально у всех. Мальчик приподнял голову, с интересом наблюдая, куда они пришли. Навстречу им вышел Кайден, скрестив руки на груди, он прищуренными глазами наблюдал, как они подходят к нему. Кальд снова споткнулся, идя за солдатами, падая на колени позади Бочки, отчего тот чертыхнулся, и, повернувшись к нему, собрался уже в очередной раз высказать, что он думает об этом, как Кайден заметив это, произнес:

– Бочка отвяжи мальчика, он некуда уже не убежит, отведи его к костру и накорми. Остальные, сложить амуницию с оружием и тоже на отдых.

Бочка поморщился, но молча сделал то, что велел Кайден, и они вместе с мальчиком пошли к костру. Оставшиеся солдаты двинулись следом, а Кайден пошел к, возвышающемуся посередине поляны, алтарю. Подойдя ближе, он с любопытством рассматривал собранное из странных камней прямоугольное возвышение. Казалось, сами камни подсвечивались изнутри темно-зеленым сиянием, пульсируя в такт его сердцу.

«Нехорошее место, очень нехорошее», – подумал он. – «Одно дело сражаться в чистом бою и видеть врага, а тут, явно, пахло магией. Не такой, какую видел в крупных городах на праздниках, когда выступали колдуны и волшебники, показывая красивые иллюзии или взрывая фейерверки», – Кайден сплюнул, уходя обратно в сторону костра, который уже окружили его ребята, что-то уже бурно обсуждая.

Крут, зачерпывая ложкой густую наваристую кашу из большой глубокой тарелки, похожей, скорее, на маленькую кастрюлю, возбужденно рассказывал про свой бой с тем странным воином в зеленом, который его чуть не убил.

– И тогда все, я понял, что я не жилец, сил у меня уже не оставалось, а этот колуднишка хоть бы хны! Крутился волчком, избивая меня, как младенца. Я собрался с последними силами, нанося последний удар.

Крут взмахнул ложкой, из-за чего остатки каши с нее разлетелись по сторонам, заляпав, сидевших вокруг костра, солдат.

– И тут случилось чудо, мой меч вообще не встретил сопротивления тогда, я разрубил его, как кочан капусты. Вот так, – Крут замолчал, продолжая усиленно поглощать кашу из своей бездонной тарелки.

– Да-а, – промолвил Сержант. – Все, произошедшее ночью, было очень тяжело и неожиданно, что тут скажешь, нескоро мы такое забудем. –

Он повернулся в сторону мальчика.

– Ты как, наелся, или еще положить?

Кальд, волей-неволей заслушавшись Крута, посмотрел на Сержанта, отвечая:

– Нет, я наелся.

– Ну, как хочешь, – ответил Сержант.

Остальные солдаты сидели полукругом вокруг костра, доедая свои порции, наконец-то расслабившись после тяжелой ночи. Кайден подошел к костру, присев рядом с ним, оглядел всех.

– Ну, что? Осталось совсем немного. Мы выполнили условия контракта, но кой-что изменилось. Как оказалось, нас хотят лично видеть сами Сестры. Отряд, услышав его слова, приумолк, глядя на него.

Кайден сказал:

– Мы, конечно, можем сейчас уйти без награды, но я не думаю, что кто-то будет этому рад, так что, дожидаемся Сестер, получаем их благодарность и наше вознаграждение, а после, благополучно уходим.

– Ну, наконец-то! – ухмыльнулся Бочка. – А то я уж думал, мы навечно в этом поганом лесу будем торчать. Еще и занимаясь ловлей всяких мальчонок, за которых нам не платили.

– Ну, уж извините меня, пожалуйста, за то, что попросил вас такое сделать, – криво улыбаясь, подплыл Шимун. – Но я сам был чуток занят, разбираясь с нашим общим неприятелем, с которым вы не смогли справиться, пока не вмешался я. Делая за вас вашу работу. Но, ладно, я, конечно, не злопамятный, дело у нас общее, все-таки, было. И поэтому, могу я попросить вас еще об одной услуге? Не поможете разнести по кострам, стоящим возле каждого кургана, с таким трудом добытых наших деревянных друзей. Только аккуратно, так, чтобы каждый расположился точно посередине костра, и чтобы не упали.

Солдаты недовольно зароптали, но Кайден махнув рукой, успокоил.

– Ладно, сделаем. Бочка, Забрало, Крут, Серый, сделайте, как он просит. Но на этом хватит уже дополнительных услуг.

– Конечно, конечно! – закивал головой Шимун. – Это была последняя просьба. Пока твои ребята делают дело, я займусь мальчиком, – сказав это Шимун, быстро подошел к Кальда и коснулся ладонью его лба, отчего тот мгновенно закрыл глаза, мешком сползая на землю. – Ты что творишь? – вскочили одновременно Сержант с Кайденом, вытягивая из ножен свои мечи.

– Какие вы быстрые! – поднял руки Шимун. – Солдаты, – хмыкнул он, – а что вы думали? я зачем вам сказал его поймать, чтобы вы его накормили, а потом отпустили что ли? Да не переживайте вы так, мальчик послужит высшим целям. Вам и не надо знать о его дальнейшей судьбе. Его дух мирно уйдет к своему отцу, к предкам. Он умрет спокойно, даже не поймет, что с ним стало.

Шимун взвалил на плечо тело мальчика, относя его в сторону алтаря.

– В нехорошее дело мы влипли, Кайден, – тихо произнес стоящий рядом Сержант. В этот раз, наверное, мы не отмоемся, и деньги нам не помогут, – они оба молча смотрели, как колдун укладывает на алтаре тело мальчика, рисуя на его лице знаки, похожие на те, что рисовал на идолах.

***

Потихоньку день начинал клониться к вечеру. Солдаты закончили устанавливать столбы в кострах, и вернулись к костру, где сидели Кайден с Сержантом, наблюдавшие, как Шимун, покрыв уже все открытые части тела мальчика письменами, сел перед алтарем, прикрыв глаза, застыл неподвижно, только одни потрескавшиеся губы шевелились что-то еле слышно шепча. Даже Бочку передернуло от омерзения, когда он увидел, что сделали с мальчиком.

– Командир, это что за мерзость он сделал с мальчонкой? Тьфу, – он сплюнул на землю.

– Ну, как видишь, это нам неведомо, – проговорил Сержант. – Но сделать мы, все равно, ничего не сможем, сами подписались.

– Гатха нас сохрани! – провел рукой перед лицом Забрало, остальные оглянулись на него и промолчали.

Возле алтаря раздался тихий хлопок, волна холодного воздуха, накрыв их, понеслась дальше, пугая стоящих рядом лошадей, и рассеялась в теплом летнем воздухе. Возле сидячего колдуна стояли две женские фигуры небольшого роста. Одетые в очень плотно облегающие костюмы, явно, из дорогого материала. На них почему-то было больно смотреть Цвет ткани медленно менялся от черного к серому и обратно, проходя волнами по всему костюму, начиная с обтянутой головы и заканчивая узкими брюками, исчезающими в небольшие кожаные сапоги. Лица женщин были полностью закрыты шелковым повязками, повторяя контуры лица.

Бочка ухмыльнулся:

– Пожаловали на готовое сестренки, наконец-то.

Серый в ужасе посмотрел на него, отодвигаясь и делая охранные знаки. Одна из фигур обернулась лицом к ним. Ее взгляд, казалось, начал жечь Бочку, отчего он, поперхнувшись, сделал шаг назад, но было уже поздно. Смотрящая на него фигура, подняла руку, и Бочку потащило к ней, прямо через костер, уронив котелок с остатками каши, разбросав горящие угли по сторонам.

Бочка, отчаянно ругаясь, пытался сопротивляться, вытягивая руку, он хотел дотянуться до своего меча, но тщетно, что-то не давало ему ничего сделать. Оказавшись возле фигуры, Бочка застыл в воздухе, безуспешно стараясь выбраться. На его лице отображались эмоции от ужаса до бешенного гнева.

– Сестра, – раздался красивый мелодичный женский голос. – Этот человек назвал нас сестренками, – голос засмеялся, эхо смеха разнеслось по всей поляне, заставив затихнуть всех птиц и насекомых в округе. Вторая фигура, говорящая о чем-то с поднявшимся Шимуном, подошла к висящему в воздухе солдату.

– Безусловно, нам очень приятно, что нас так назвали, – раздался второй голос, в отличие от первого, этот голос не был мелодичным, вызывая своим тоном только неприятные ощущения. – Давно нас так уже никто не называл. Я буду долго вспоминать эти слова, – вторая фигура повела рукой и Бочку потащило к алтарю, который при его приближении, за пульсировал ярче. Камни, из которых он был сделан, начали становится прозрачными и казалась поплыли, словно их плавили в огне.

Бочка начал кричать от боли и ужаса, его тело начало медленно оседать в алтаре, принялись ломаться кости, кровь хлынула потоком из открытого рта, Цвет камней начал меняться из темно-зеленого в непонятный буро-красный. Получившиеся масса из солдата, его одежды, тела бурлила внутри алтаря, создавая ужасное зрелище.

Наконец-то, все это начало застывать, алтарь начал темнеть, становясь вновь зеленым. Только на поверхности одного из камней было видно оставшиеся лицо Бочки, застывшее в непереносимом ужасе.

Тело мальчика, лежавшее на алтаре, казалась, впитало в себя все происходящее внутри алтаря и наливалось грязно бурым цветом. Мальчик стал похож на наполненного кровью комара, который только что напился крови у жертвы.

Настала полная тишина. Солдаты молчали, застыв, не зная что делать. Сержант смотрел на Кайдена, который, отходя от увиденного, судорожно прокручивал варианты в голове, и ничего не находил.

Раздался смех Шимуна, одновременно пугавший и принесший некоторое облегчение среди солдат.

– Не расстраиваетесь вы так, – крикнул Шимун, – он же сам виноват. Никто не имеет права говорить Сестрам такие слова. Да и вообще никто не имеет права говорить с ними, пока они не соизволят.

Сестры, казалось, потеряли интерес к тому, что говорил Шимун, подошли в упор к алтарю, рассматривая мальчика, о чем-то переговариваясь с друг другом. Шимун подплыл к застывшим солдатам, стоящим среди разбросанного костра и углей.

– Кайден, – обратился он к командиру. – Твой подчиненный Бочка был виновен и наказан за свою вину, вы ничего не сделали им, никак не оскорбили их. Наоборот, – он провел рукой вокруг, – вы помогли им. То, что вы видите, это результат вашей работы. Они очень довольны, и поговорят с тобой, как только закончат начатое. Так что вы, так сказать, окажетесь свидетелями очень важного события, которое произойдет здесь сегодня. Стойте, наблюдайте и не делайте глупостей. Происходящего вы никогда уже в своей жизни не увидите, – с этими словами Шимун развернулся, отходя к алтарю со стоящими женщинами, начал с ними переговариваться, показывая поочередно рукой на алтарь и в сторону курганов.

Кайден еще раз встряхнул головой, отходя от того, что произошло и, повернувшись к Сержанту сказал:

– Скажи Круту, Серому и Забралу, пусть поймают лошадей, запрягут в телегу, в нее положат самое необходимое из лагеря, и отойдут к лесу, к дороге, пусть будут готовы ко всему. Я не думаю, что нас отсюда выпустят живыми.

Сержант, коротко кивнув, отошел к солдатам. Кайден молча смотрел на творящееся возле алтаря, стиснув рукоять меча побелевшей рукой. Сестры, встав возле алтаря, напротив друг друга, вытянули руки над лежавшим мальчиком, напевая какие-то слова. Девичий голос одной и взрослый, неприятно жестокий, другой, переплетались с друг другом, создавая очень странные ощущения.

Кайден чувствовал, как побежали мурашки по всему его телу от этой песни. Шимун плыл от одного кургана к другому, поджигая костры один за другим. Жирный густой дым начал клубиться от первых статуй, знаки, начерченные им, начали ярко светиться, как и знаки на мальчике.

Мальчик на алтаре начал корчиться от боли, его тело наливалось ярко-красным цветом. Земля на поляне принялась мелко подрагивать, как будто где-то недалеко шло землетрясение. Идолы в кострах внезапно ярко вспыхнули, осыпаясь пеплом. Стоявшие курганы взорвались изнутри, засыпая всю поляну кусками земли, камнями, и из их остатков сплошным потоком в сторону алтаря полилась темная пузырящаяся густая река жидкости, под поверхностью которой что-то двигалось.

***

– Шимун! – закричала одна из Сестер. – Отвлеки их на себя, мы не справимся и с ними, и заклятьем контроля!

Шимун, стоя посередине одной из текущих рек, поднял вверх руки и с ночного неба стали бить молнии в текущую жидкость. Удары молний разбрызгивали текущую жидкость в стороны, останавливая ее ход. Двигающиеся тени под поверхностью развернулись, и понеслись в сторону колдуна.

Кальд спал. Ему виделось продолжение сна, где он идет с отцом по родной деревне, вернувшись с охоты, их встречают друзья и знакомые, одобрительно качает головой староста, увидев их трофеи. И они подходят к родному дому, он слышит голос матери, которая о чем-то говорит с соседкой.

И вдруг Кальд слышит страшный грохот!

«Такой грохот бывает только летом в дождь», – думает он. – «Как, все-таки, хорошо оказаться дома. Нет больше никаких злых людей, все нормально и обычно, как и всегда».

Кальд чувствует, как начинает жечь огнем нож, который он взял у святилища. Он переводит взгляд с дома, на пояс, где висит нож, и видит, как лезвие ножа светится ярким светом, протянув руку, хватает нож за рукоять.

Яркая вспышка ударяет его по глазам и Кальд, открыв глаза, видит ночное небо, усыпанное звездами, с которого, почему-то, бьют молнии, но никакого дождя нет. Он слегка поворачивает голову, непонятно отчего больно всему телу, а он не знает почему. И две фигуры стоят возле него, раскинув над ним руки.

Одна из них видит, что он очнулся, и ее глаза расширяются от удивления. Тон песни сбивается всего лишь на чуть-чуть, но этого хватает. Кальд чувствует себя очень отдохнувшим и сильным. Мальчик не помнит, откуда взялся в его руке нож, садится на плите в каком-то странном оцепенении, будто бы его телом управляет кто-то другой, и втыкает лезвие в грудь одной из Сестер.

Отшатнувшись, она издает крик боли, оседая на край алтаря, пытаясь выдернуть нож из груди. Бесполезно, нож застрял, как влитой. Песня замолкает. Вторая Сестра, отскочив от алтаря и мальчика, достает из рукава тонкий длинный кинжал, полоснув себе по руке, поливает кровью землю вокруг себя.

Тем временем, двигавшиеся под темной жижей тени, вылетели из нее, атаковав Шимуна со всех сторон, принялись рвать его на куски. Колдун яростно отбивался. Каждый его удар отбрасывал далеко назад странных темных созданий, но теней было слишком много, и он почувствовал, что слабеет.

Молнии перестали бить и густая темная река непонятной субстанции, которая текла из курганов, уже подходила к алтарю, окружив ее, застыла, захватив собой все вокруг. Остался маленький пятачок, на котором стояла одна из Сестер. Где она успела забрызгать своей кровью землю, река не могла туда попасть.

Тяжело дыша, она одной рукой безуспешно пыталась выдернуть нож из груди сестры, другой, настороженно держала кинжал, оглядываясь по сторонам. Наступила, практически, мертвая тишина. Слышны были лишь хрипы умирающего Шимуна, от которого почти ничего не осталось. Он пытался ползти изгрызенными руками, но безуспешно. Тени тоже исчезли.

Со стороны развороченных курганов послышался неясный гул и тихий шепот. Кто-то начал говорить, и голос говорящего не был человеческим. Воздух сгустился перед алтарем и появилась человеческая фигура.

***

Мужчина, а это был мужчина, улыбнулся холодной улыбкой.

– Кому, интересно, я обязан своей свободой? – произнес он голосом полным силой. – Кто-то знакомый, я чувствую, это моя, родная кровь.

Он пошел прямо по застывшей жидкости подходя к Шимуну, который безуспешно пытался ползти в сторону алтаря.

– Вы только посмотрите! – он присел над Шимуном, внимательно наблюдая его попытки ползти. – Шимун, брат мой, – он положил руку на голову колдуна, – мы все помним тебя, все твоя Семья. Ты пришел нас освободить верно? Ты не выдержал того, что сделал? – говорящий мужчина грустно покачал головой. – Мы помним, что ты помог нас запереть в этой тюрьме на сотни лет. В лесах. Знал, что мы будем корчиться от боли в этих местах. В незнакомом, чужом мире, – его голос исказился. – А ты знаешь, что все наши браться и сестры покинули этот мир? Их тела истлели, остался только дух. Они и только они поддерживали меня все это время. Ты предал нас! И во имя чего? – он обернулся к Сестрам. Одна из них, почувствовав пристальный взгляд, прекратила попытки вытащить нож и настороженно смотрела на говорящего. – Что ты нашел в них Шимун? Чем они смогли опутать твою разум? Из-за чего ты предал Семью?

Шимун приподнял голову и прохрипел:

– Они любили меня, Тахир. Любили таким, как есть, не прельщаясь нашей властью, им не нужен был я, как один из Властителей Анджуна. Они смогли мне дать то, что мы давно потеряли, Тахир.

Мужчина по имени Тахир отвел взгляд от Сестер.

– И посмотри, чем все закончилось. Ты решил добить нас по их указке? – мужчина тяжело вздохнул. – Все это время, мы, закованные в этих курганах, ждали и готовились. Я знал, что они придут, рано или поздно за нашей силой, и поэтому, когда вы пришли, мы были наготове. Те бедные смертные, которые приносили нам подношения и молились нам, подпитывали нас, потому я смог подготовиться. А ты, Шимун, очень сильно ошибся, вернувшись сюда, и мне очень жаль, что так вышло, – с этим словами Тахир начал сжимать его голову одной рукой, пока не раздался треск, а голова Шимуна провалилась в его капюшон. Он вытер руку об его одежду, направляясь к алтарю. – Хава, Хилини, – Тахир развел руки в стороны. – Я очень долго ждал этой встречи. И, наконец, он настал! Неужели вы думали, сможете забрать у нас все, что нам было дано? Только мой глупый брат, смог обмануть меня и заключить в эту тюрьму. Но на большее он не способен, а вы и подавно.

Тахир встал перед пятачком, на котором сидела одна из Сестер, другая с ножом в груди лежала головой на ее коленях, закрыв глаза. От ножа исходил тихий бледный свет, и это сияние уже расходилось по груди, как будто бы изнутри светил тусклым огнем.

– Хава скоро умрет, – проговорил он. – Моя сила в этом ноже, я долго копил ее по крупицам, чтобы сделать его таким, чтобы он смог пробить вашу защиту. Но теперь мы свободны, благодаря вашей глупости и жажде владеть большим, чем вам дал я. Перед тем как ты умрешь, Хилини, ответь мне, мы дали вам все, воспитание, дом, научили тайным знаниям. Мы подобрали вас за стенами Анджуна, давным-давно, вы были никем, две маленьких девочки-бродяжки, что воруют еду и ночуют на улице. Вы стали для нашей Семьи первыми детьми, теми, с кем мы щедро делились нашими знаниями. Молчишь, Хилини, – Тахир посмотрел холодным взглядом на алтарь и лежавшего на нем мальчика, тело его уже приняло нормальный вид, он крепко спал, только символы по-прежнему покрывали его тело. – За все это время вы многому научились Хилини, и я не скажу, чтобы это было правильным знанием. Использовать детей и приносить в жертву для того, чтобы удержать нас, этого мало. Только Шимун равнялся нам, потому что был Семьей, но не вы, – Тахир почувствовал, стоящего невдалеке, в оцепенении, Кайдена, и повернулся к нему. – Не бойся, воин, я не трону тебя, я вижу, что ты так же попал в ловушку этих двух женщин, как и мой брат давным-давно. Я хочу попросить тебя забрать этого мальчика и уходить отсюда, это не твое дело совершенно, – Кайден коротко кивнул головой, подошёл к алтарю, снял с себя плащ, обернув им Кальда, взял на руки и двинулся в сторону леса, где под деревьями стояли Сержант с оставшимся отрядом с запряженной лошадьми телегой.

Тахир, проследив за тем, как тележка с солдатами скрылась по дороге за деревьями, обернулся к Сестрам.

– А теперь, вы умрете, Хилини, за то, что вы сделали! За то, что обманули моего брата! За то, что заставили нас гнить здесь, в этой тюрьме, столько лет, – его голос набирал силу, и за его спиной начали проявляться силуэты женщин и мужчин, смотрящие на них. – Мои браться и сестры, – обратился к ним Тахир. – Знаю, что сейчас не могу для вас ничего сделать, но, когда я вернусь домой в Анджун, я верну вам тела и все будет как раньше. А сейчас насладитесь местью, предавшие нас дочери, умрут.

С этим словами Тахир развел над головой руки и между ними начала появляться темно-багровая сфера, наливающаяся темным огнем. Неожиданно он вскрикнул, пошатнулся, стоявшие за его спиной силуэты, начали рассеиваться, на их лицах отражались ужас и отчаяние. За его спиной стоял Шимун, смятая голова в капюшоне выглядела ужасно. Он схватил Тахира за шею левой рукой, а правой рукой, с зажатым в ней кривым кинжалом, провел по его горлу. Из открытой раны хлынула кровь, тогда Шимун, стоявший позади, толкнул тело Тахира в сторону Сестер.

Хилини, подхватив извивающиеся тело, положила аккуратно его на землю, достав из складок одежды пузырек, начала наполнять его кровью из хлеставшей раны на горле Тахира. Наполнив его, она подошла к лежавшей без сознания сестре, открыв ее рот пальцами, начала вливать содержимое сосуда. Нож, торчащий в ее груди, и сияние, которое уже покрыло почти все всю грудь, начало угасать.

Хава, приоткрыла глаза и закашлялась.

– Кровь господина, – слабо улыбнулась она – Ты всегда была умнее меня, Хилини.

– Это ненадолго, рана от ножа и проклятье, наложенной им, только задержались в своем действии. Это все, что я сейчас могу сделать, – нахмурилась Хилини. – Самое плохое то, что мы не смогли ничего сделать. Тахир знал о нашем приходе и подготовился. Он умер, забрав всю силу с собой.

Хилини от злости пнула, лежащее перед ней, тело Тахира.

– Шимун, любовь моя, – она повернулась к лежачему комку одежды и плоти, там мало было уже похожее на человека – Если бы не ты, мы бы погибли. Твой брат обманул нас снова, как и тогда, много лет назад.

Фигура, укутанная в плащ, неуклюже приподнялась, и тут же, качаясь, села на землю перед Сестрами. Изуродованное и сломанное лицо молча смотрело на Сестер, только глаза по-прежнему горели ярким огнем.

Хилини подошла к нему, встала перед ним на колени, обняв его руками, она зашептала ему что-то шепотом. Эти слова, казалось, причиняли и радость, и боль Шимуну. Он, не спеша поднялся на ноги, лицо его уже не казалось изломанным, а тело его наполнилось силами.

– Спасибо, Хилини, за то, что ты сейчас сделала, – поклонился он. – Надо перенести Хаву домой, там безопасно, можно будет извлечь нож и излечить ее.

– Все верно, Шимун, но я попрошу тебя сделать кое-что, – Хилини подошла к Хаве и, приподняв ее одной рукой, подойдя вместе с ней к лежачему телу Тахира, повернулась к Шимуну. – Мы уходим в Дорос, а ты догони и убей всех этих солдат вместе с мальчишкой. Никто не должен знать, что произошло здесь. Никто.

С этими словами она повернулась к сестре, обняла ее и, наклонившись к телу Тахира, прошептала: – Твое тело еще понадобится нам, – с этими словами они вместе с телом исчезли, с тихим хлопком. Шимун повернулся в сторону леса, куда ушли Кайден с мальчиком и не спеша двинулся за ними.

***

Телега ехала по лесной дороге, удаляясь все дальше, от этой проклятой поляны и все что там произошло. Заправлял лошадьми, как всегда, Сержант. На телеге, укрытый плащами, лежал без сознания Кальд, а по бокам молча шли Кайден, Серый, Крут и Забрало.

– Что будем делать командир? – обратился к Кайдену Крут. – Куда пойдем?

Кайден приподнял голову.

– Я вам все рассказал, что произошло там на поляне. Думаю, тот, кто вышел с тех курганов, убил этих двух ведьм и справедливость, все-таки, восторжествовала. Шимун уж точно умер, я видел, как его пожрали эти темные твари, вырвавшиеся из курганов. Полагаю, нам надо отправляться на запад. Выйдем из леса к реке, откуда мы пришли. Задержимся в деревне, где переправа, отдадим мальчика местным. Скорее всего, они его знают, скажем, что нашли его в лесу без сознания. Это все, что мы можем сделать для него.

Сержант одобрительно качнул головой в знак согласия.

– Я денег ему оставлю из общих, никто не против? – слишком много на него свалилось.

– Тут ты прав, конечно, думаю, никто не будет против, – Кайден ускорил шаг. – Потом через речку переправимся, и тем же путем домой вернемся. А нашему посреднику я лично голову оторву за то, что втянул нас в это. Если бы не тот, кого Сестры вызвали, я не знаю, что это за существо было, человек ли вообще, мы бы все были мертвы.

Лес потихоньку начал редеть, отряд слегка подбодрился. Ярко светило солнце, и, крути несмотря на то, что они ушли ни с чем, остались живы. Ну, как сказал командир, посреднику, который их вывел на это дело, не поздоровится, а там, может, и монета перепадёт какая.

Телега вывернула из леса по дороге на широкий тракт, шедший вдоль леса. Торговля лесных поселений с остальными землями шла весьма бойко. Древесина, шкуры, редкие лесные травы, так или иначе, такая дорога должна была образоваться. А мест с переправами на другой берег было не так уж и много.

Очень широкая река Шуна была, протекала, далеко впадая в южное море, отделяя Лесные государства от остальных. По правой стороне от тракта шли мало-мальски возделанные поля с пшеницей, так как лесные жителей не признавали земледелие, но где-то лет тридцать назад, когда была война за Рекой, как ее прозвали местные, пришло много беженцев из крестьян, вот они-то и прижили здесь все это.

– Подъезжаем к развилке! – крикнул Сержант, отставшему отряду – Скоро уже покажется деревня. –

***

Справа, со стороны пшеничного поля, между телегой и пешими, вышел Шимун. Еще больше изуродованное лицо смотрело с кривой ухмылкой на, остановившихся от неожиданности, людьми. Сержант, не видя, что происходит позади, так же неспешно ехал вперёд по пыльной дороге.

Шимун развел свои руки в стороны, резко сжимая пальцы в кулак, при этом нашептывая тихо слова заклятья. Стоящие у телеги, посередине дороги Серый и Крут, закашлялись, схватились руками за горло. Их глаза налились кровью, пытаясь что-то сделать, они, судорожно дергаясь, упали на дорогу, катаясь от боли и пытаясь разодрать пальцами свои же лица.

Прошло всего несколько минут, они затихли, глядя мертвыми глазами в небо. Забрало с криком бросился вперед и, перепрыгнув через лежащих товарищей в воздухе, достал свою кривую широкую саблю, обрушивая удар на Шимуна, отрубив тому левую руку в районе плеча.

Хлынувшая оттуда темная жидкость, издавая жуткое зловоние, мало была похожа на кровь. Шимун, оскалившись в злобной улыбке, отмахнулся оставшийся рукой от приземлившегося Забрало. Удар его по силе был сравним с ударом лошадиного копыта потому Забрало, отлетев на обочину дороги, остался лежать без сознания в переломанных кустах.

Кайден, вытянув из-за пояса короткий тяжелый нож, метнул его в сторону Шимуна. Нож точно вошел в середину лба, погрузившись наполовину, от удара голова Шимуна дернулась назад. Упавший капюшон открыл полностью лысую голову, старая кожа местами сползла с черепа, покрытое морщинами и кусками засохшей кожи лицо мертвеца, посмотрело на Кайдена. Потрескавшиеся губы изогнулись в улыбке, Шимун, неожиданно спокойно вытащив нож изо лба, откинул его в сторону.

– Да что же ты за тварь такая? – Кайден достав меч, принял защитную стойку и настороженно смотрел в сторону Шимуна.

Шимун, не отвечая, вытянул правую руку в сторону Кайдена и снова зашептал. Кайден почувствовал, как начинает жечь его горло, сердце принялось судорожно биться все быстрее и быстрее. Бросив меч на землю и упав на колени, опираясь руками об землю, он чувствовал, как начинает терять сознание.

Шимун чувствовал, как жизнь покидает этого солдата, удовлетворённо прикрыл глаза. Раны, нанесенные ему, были тяжелые, но все можно будет восстановить, осталось догнать телегу, и дело сделано.

– Брат мой! – услышал Шимун детский мальчишеский голос позади себя.

Он открыл глаза, резко поворачиваясь в сторону голоса. Кайден, задыхаясь в кашле, почувствовал, как его тело успокаивается, рухнул на дорогу, потеряв все силы. Шимун смотрел на дорогу, где стоял, держа на руках мальчика, Сержант. Мальчик с усилием приподнял голову в сторону Шимуна, было видно, насколько ему тяжело это делать, и встретился взглядом с Шимуном.

Тот отшатнулся в смятении, взгляд, который сейчас был устремлен на него, был таким знакомым.

– Тахир? – прошептал Шимун, а мальчик, который смотрел на него, поднял руку, провел наискось ребром ладони сверху донизу, отчего тело Шимуна аккуратно развалилось по диагонали, сползая на дорогу.

Мальчик, обессилев, обмяк в руках Сержанта, сказал ему:

– Сожгите его тело дотла, чтобы его нельзя было вернуть, – Сержант молча кивнул головой и, повернувшись в сторону телеги, понес потерявшего сознание мальчика.

***

Кайден приоткрыл глаза. Голова страшно раскалывалась, горло саднило и жгло. Он лежал на кровати в комнате. Из открытого окна доносились звуки речной переправы, скрипели грузовые плоты, раздавались окрики торговцев, переживающие за свой товар, загружающий на плоты местными, а еще веяло освежающим речным ветром.