– Принимай последний, я на нем. Командир, энергии нет, я…
Герман, взобравшись на крышу полуразвалившегося дома, прикинул место падения. Ящик летел вблизи стен базы Демичева, а пилоты, скорее всего, уже доложили о нападении, и за Охотником с минуты на минуту вышлют отряд. Командир повернулся в сторону сидящего в двух кварталах от него волка.
– Бобик, иди вправо, отвлеки внимание, только без жертв.
Волк тут же сорвался с места и ловко оббежал дома, а сам командир, оттолкнувшись от заваленной печной трубы, метнулся в сторону друга. Выставив слабые щиты на линии падения груза для плавного спуска, Герман преодолевал затопленное поле, настолько быстро перебирая ногами, что ботинки оставались сухими. Ящик опустился в десяти метрах от периметра базы.
– Опоздал, – прибавив темп, бросил командир и увидел, как из открытых ворот базы выехали несколько военных внедорожников и направились в сторону Охотника.– Бобик, сюда.
Волк, в это время разрушавший основание смотровой вышки, установленной на стене, услышав всадника, спрыгнул за территорию базы и в три прыжка оказался между напарником и приближающимися машинами. Внедорожники остановились в сорока метрах от волка. Пока прибывшие солдаты занимали позиции за бронированными дверьми автомобилей и пулеметами, установленными на крышах, к месту подоспел Герман.
– С вами говорит капитан Есипов! – ночной воздух разорвал звук из мегафона.– Сдавайтесь! Мы гарантируем вам в случае сотрудничества сохранность жизни и свободы. Полковник Демичев дает слово, что вам ничего не будет угрожать. На раздумье у вас минута.
Герман стащил бессознательного друга с ящика, в противоположную от солдат сторону. Бобик отступил к всадникам и расхаживал перед ними, не давая врагам возможности разглядеть их действия.
– Бобик, сейчас же хватай ящики, тащи их к бункеру, потом найди Олафа и Комара, если успеете, застанете нас здесь.
Волк заскулил, но перечить не стал и через несколько секунд скрылся за невысокими деревянными домиками. Солдаты, увидев это, перестроились для отражения атаки с фланга.
– Время вышло, выходите из-за контейнера с поднятыми руками. Это последнее предупреждение. Отказ выйти будет расцениваться как отказ от предложения полковника Демичева, и мы будем вынуждены открыть огонь на поражение. Считаю до трех.
Герман сжал руку лежащего на земле Охотника, ожидая смерти.
– Раз!
Во время боя в парке, после побега с базы, Герман был уверен в своих силах, ведь рядом были Бобик и Охотник. Сейчас он мог только отстреливаться, что не имело бы большого смысла, так как энергия почти закончилась, Бобик таскал добытые запчасти в бункер, а Охотник неподвижно лежал перед ним.
– Два!
Герман мог надеяться только на то, что Комар оценит его жертву и продолжит его идею, хотя бы из уважения.
– Закройся щитом на счет три, – сквозь шум мотора и взволнованное дыхание солдат, готовящихся к атаке, прорвался шепот бегущего через поселок человека.
Как только капитан Есипов окончил отсчет времени, Герман закрылся щитом, на который тут же обрушился прицельный огонь пулеметов. Через пару секунд несколько человек оттолкнулись от щита и врезались в ряды солдат, выбивая оружие и отправляя тех в нокаут. Олаф переворачивал машины и рвал пулеметы зубами. Герман снял щит и поднял голову. Рядом, протягивая руку, стоял Комар.
– Ну что, командир, жив?
– Вы тут каким лешим вообще?
– Олаф Бобика услыхал – мы тут неподалеку были, местных собирали.
– Пора валить, – Герман оглядел уже закончивших бой товарищей.– Не думаю, что нам дадут спокойно уйти.
– Согласен. Бобика я видел, он ящик потащил. Бери Олафа, грузи Охотника и уезжайте отсюда. Встретимся на рассвете около северной заправки.
– Спасибо тебе, Комар, не думал, что ты поможешь, – Герман положил руку товарищу на плечо и виновато опустил глаза.
– Я не согласен с тобой в некоторых вопросах, но мы – братья, как никрути. Хоть и по вине Демичева.
Герман уложил Охотника на подошедшего рыжего волка и взобрался на зверясам, напоследок взглянув на Комара. Тот с улыбкой смотрел на него, крутя в руках металлический шарик размером с кулак.
– Ящик-то куда нести?
– В бункер. И надо будет помочь Бобику занести все внутрь.
– Не бойся, организуем.
Герман похлопал волка по шее, и тот двинулся, ускоряясь, в сторону города. Комар посмотрел им вслед, криво улыбнулся, сжал шар, подкинул его вверх и ударом ноги в прыжке отправил в сторону базы.
– Все, уходим.
Стоявшие все это время неподалеку товарищи поочередно направились в сторону поселка, освещенные огнем взрыва базы.
* * *
– Однажды, на утреннике у младшей сестры, кажется, он был посвящен празднованию Дня защитника отечества, учительница попросила меня дать совет будущим воинам. Тогда я растерялся и сказал что-то невероятно наивное и глупое – никогда не умел говорить тосты и напутствия, тем более с ходу, тем более трезвый, – Сергей вздохнул, с улыбкой глядя на собравшихся людей.– Но думаю, сегодня я бы сказал им, что спорт – это важно, но здоровье важнее. Ведь многие, пытаясь привести свое тело к физическому идеалу, подрывают его. Я бы сказал, что нужно уметь уступать и требовать, любить и отталкивать, ждать и прощаться, прощать и просить прощения. Важно ценить свою честь и свое слово, хоть в наше время это и довольно наивно. Я бы сказал им, что нужно брать пример с нашего Хранителя, мастера Мусумэ. Он каждый день, рискуя жизнью, сберегает наш дом, который сам же нам и подарил. За вас, Хранитель.
Сидевшие за столами люди под радостные крики дружно подняли бокалы, глядя на Мусумэ, скромно опустившего глаза в стол. Когда звон бокалов и шум разговоров притих, Мусумэ поправил маску и поднял голову.
– Друзья, мне приятно сегодня находиться в вашем кругу. Приятно, что вы не забыли про день рождения, потому что даже у меня на это памяти не хватило. Но прошу меня простить, я пойду отдыхать. Повеселитесь.
Люди вновь подняли бокалы, радостно провожая своего Хранителя. Тот коротко поклонился и поднялся по лестнице к массивной двери в основной шлюз. Зайдя в конуру, он обнаружил Бобика сидящим у входа.
– Ну чего ты тут? Давай спать.
Волк на мгновение прижался носом к животу Мусумэ и отправился в сторону своего угла. Подойдя к миске, стоящей рядом с его кроватью, волк нажал лапой на небольшую металлическую плитку, выпирающую из пола, после чего миска стала наполняться водой. Мусумэ потрепал волка за ухо, идя в ванную комнату.
* * *
– Каждый мой план заканчивается для тебя новыми шрамами, может, тебе к Комару прибиться? – Герман менял повязку на руке Охотника, которая повредилась при падении.
– Бобик без меня скучать будет, а без него ты и недели не протянешь, так что потерплю.
Они сидели внутри заброшенной автозаправочной станции. Олаф наблюдал за окружением на улице. Закончив перевязку, командир устало опустился на пол. На несколько минут повисла тишина.
– Что мы делаем? – тихо произнес Охотник.
– Ты это о чем?
– Мы собираем людей, защищаем их от солдат, помогаем выжить. Но есть ли в этом смысл? Я имею в виду потенциал всего этого. Мы достроим бункер, да. Соберем людей, закроем их под замком и станем наблюдать за тем, как сотни человек будут медленно стареть и умирать, без какой-либо цели.
– Мы это уже обсуждали, – сдержанно ответил Герман.
– Иногда мне кажется, что это всё твои личные счеты с полковником. Лишь бы доставить ему еще больше проблем. Что тебе плевать на людей.
– Хорошо, – повысил тон Герман, – что ты предлагаешь? Повести людей на убой? Дать им цель? Хорошую цель, благородную. Благородную, но последнюю.
– А может, для многих из них было бы лучше умереть в борьбе за свою жизнь, чем растягивать ее с надеждой на то, что через годы преступления Демичева пресекут власти?
– Саша, твою мать! Если бы это было лучше, люди бы и без нас кинулись на башни или базу. Не выходили бы со мной на связь, не просили бы защиты!
Охотник молчал. Он смотрел в глаза командира, переваривая его слова и одновременно пытаясь твердо донести мысль.
– Прости за имя, Охотник, – Герман после короткой паузы смягчился иположил руку на колено соратника, – мы должны бороться, понимаешь? Не против Демичева или солдат. Не за себя, потому что у нас мало что осталось, а за то, чтобы невинные люди смогли дожить до дня свободы, и уж поверь мне, он наступит.
– Хватит, Герман. Я все равно пойду за тобой, ты же знаешь. Просто хочу убедиться, что мы не пожалеем о своем решении.
– Я понимаю тебя, правда. Но нам нельзя опускать руки. Нужно закончить то, что мы начали: отремонтировать бункер и спасти выживших.
– Все люди сейчас под защитой Комара, который не очень-то с тобой солидарен. Да и бункер мы вдвоем, тем более в таком состоянии, будем ремонтировать месяц, а с учетом того, что военные после нападения на самолет начнут зачистки…
– О нет, друг. Во-первых, с нами Бобик, – Охотник тихо рассмеялся. Подождав мгновение, Герман продолжил: – А во-вторых, после прошедшей ночи у нас вновь появился помощник, у которого есть пара знакомых инженеров.
– Там и пара программистов найдется, чтобы системы настроить, – произнес вошедший в комнату Комар.
Охотник перевел взгляд с одного всадника на другого и обратился к командиру.
– Что-то прошло мимо меня? – Охотник отпил немного из объемной флаги в черном кожаном чехле.
Комар присел на край покрытого пылью холодильника для мороженного и потер руки.
– Вчера мы, после того как вытащили вас, продолжили эвакуацию местных, которые все время боя ждали в двух километрах от поселка. Мы провели их на нашу базу без происшествий. Все как обычно, ни погони, ни дронов. Но ночью непозволительно близко к заводу пролетел беспилотник. Рано или поздно их тепловизоры засекут убежище, и большинство местных, вместе с доброй половиной наших, поляжет там. Пришло время спрятать людей, а как будем действовать – после разберемся.
– Я рад, что ты с нами, Комар.
– Все, не нагнетай, Герман. Я и так смущаюсь, – всадник отпрял от холодильника и присел перед товарищами. – В общем, так. Сегодня ночью, ближе к рассвету, Охотник, Олаф и Бобик заберут бо́льшую часть людей с завода и переправят их к бункеру.
– Ту толпу, что вы собрали, вместе со всем их имуществом, еще и на такое расстояние, придется перевозить неделю, – Охотник ещё раз отпил из фляги и передал ее Комару, – да и бункер не готов.
– За это не беспокойся, мы сложа руки тоже не сидели. Завалы уже разобраны, а умельцы из местных вовсю насилуют системы бункера, устанавливая защитные экраны. Перевозим мы уже давно на автопоезде из трех «пазиков» на волчьей тяге, именно поэтому оба волка ночью пойдут с тобой.
– Что ж, товарищи. Вот мы и нашли общий язык наконец-то, – весело произнес Герман.
– Может и так, командир, может и так…
* * *
Луна, до этого скрывающаяся за плотным полотном туч, наконец осветила путь к заводу. Массивные ворота, открываясь, коротко скрипнули под напором мощной лапы. На территорию вошло двухметровое мускулистое существо, покрытое бледно-оранжевой шерстью и вызывающее ассоциацию с цербером. Спустя секунду рядом с ним мягко появился второй волк. Выставив носы по ветру, они втянули воздух и двинулись по разные стороны от огромного цеха в дальнюю часть территории завода, напрягая слух. По спине одного из волков коротко пробежала тонкая тень – он не отреагировал, продолжая сканировать окружение. Охотник оттолкнулся от высокого бетонного блока, словно пружина, взмыл вверх вдоль доменной печи и изящно приземлился на ее вершине. Он тщательно оглядел небо над заводом.
– Олаф, осмотри транспорт. Бобик, пойдем к убежищу.
Рядом с подошедшим к мощным деревянным дверям убежища Бобиком из тени металлических труб, пересекающих всю территорию завода, возник всадник. Волк то и дело вглядывался во тьму, пытаясь поймать все мелкие шорохи, что издавали висящие повсюду обрывки цепей и порванной сетки ограждений. Охотник ритмично постучал в дверь и отступил на пару шагов. Маленькое окошко в ней, явно снятое с оборонительного сооружения, резко открылось внутрь.
– Свежего ветра, путник, – произнес голос с обратной стороны двери.
– И пустой дороги, – ответил Охотник.
Дверь медленно распахнулась, приглашая войти. Первая половина здания оказалась занята хорошо укрепленным постом: в дальних углах были установлены два пулемета времен Второй мировой войны; боковые стены обставлены десятками прожекторов разной мощности – средство ослепления непрошеных гостей; на потолке виднелись противопехотные мины, готовые засыпать большую часть комнаты. В конце, за пулеметами,находилась узкая дверь, ведущая в основное место обитания беженцев. Крышу основной комнаты, которую местныеуглубили на несколько метров, покрывали теплоотводящие панели, не дающие засечь убежище с дальних расстояний.
Охотник, сопровождаемый Бобиком и человеком, открывшим ворота, прошел вдоль поста под напряженные взгляды караула. Многие из часовыхпоменяли не одно место жительства, прежде чем их перевезла сюда группа Комара. Они боялись, что еще одного похода к другой точке не перенесут, как и их почившие соседи, друзья, дети. Да, они верили Комару и готовы были следовать за ним хоть к бункеру, хоть к Башням. Но Охотника они видели впервые и при этом знали, что среди всадников отношения сейчас не самые лучшие.
Провожатый отпер дверь основного зала и вернулся на свой пост. Охотник оставил Бобика около пулеметов и под испуганные взгляды постовых, мечущиеся от волка к его соратнику, вошел внутрь. Залитая светом площадка оказалась наполнена собранными в дорогу людьми. Сумок на них почти не было, ведь груз должен был уйти в бункер со второй партией людей через несколько дней. Навстречу охотнику из толпы вышел высокий пожилой человек, одетый, как показалось всаднику, слишком опрятно, на фоне разорванных одежд его товарищей.
– Охотник, наконец-то! Комар говорил, что вы придете раньше, – он производил впечатление человека науки: короткие резкие движения, дружелюбный тон и очки в советской оправе.
– Так и планировалось. Территорию на пару километров вокруг перекрывают беспилотники, пришлось маневрировать.
– Ну да, ну да… – человек коротко глянул на толпу позади себя и указал на одно из небольших помещений, расположенных в несколько ярусов вдоль стен, – можно вас отвлечь на пару слов? До рассвета еще пара часов, успеем занять автобусы.
– Не найдется чаю? – всадник поправил модуль на шее и снял перчатки, давая высохнуть вспотевшим ладоням, покрытым мелкими шрамами.
– О да, конечно, – весело проговорил старик, – для вас и сахар подыщу.
– Спасибо, и волкам бы водички попить. Дорога неблизкая, им силы понадобятся, а я свою флягу уже второй день найти не могу.
– Все сделаем! А теперь идем.
– Как я могу к вам обращаться?
– Эм… Игорь. Зовите меня Игорь, – произнес он и почему-то усмехнулся.
Дверь комнатки открылась, и взору Охотника предстал небольшой музей. Стены его были увешаны искусными клинками, картинами, иконами. Полки, собранные из хлама, полнились потрепанными книгами, древними чашами и фигурками. В углу стояла, судя по виду, еще стопка накрытых ветхим пледом картин. Удивление всадника не осталось не замеченным.
– Впечатлены?
– Да, но как…
– Я был директором местного музея, – он обвел помещение сморщенной ладонью, – когда группа Комара пришла за мной, я час убеждал их в важности культурного наследия, тем более в условиях нашей изоляции. После того как они устали спорить со мной, я загрузил все это в один из автобусов и стал ждать их возвращения, так как занял вещами место, рассчитанное на меня. – Старик направился в один из углов, наполнив электрический чайник водой.
– Это сильный поступок, Игорь. Нам сейчас как никогда важно помнить, что мы – люди. Меня называют…
– Я знаю, как вас зовут. И имя это – не Охотник, – на секунду старик словно помолодел как внешне, так и голосом, и тщательно вглядывался в глаза всадника, сокрытые темными стеклами маски. – Но вам больше подойдет имя вроде Мусумэ, не так ли, Саша?
Охотник напрягся, инстинктивно положив руку на рукоять пистолета, закрепленного на бедре.
– А вот это лишнее, молодой человек, – весело рассмеялся директор, словно ничего не произошло. – Знаете что? Я знаю, как сгладить вину перед вами!
Старик резво подошел к одной из стен и аккуратно снял с крепления короткий изогнутый меч. Всадник опустил руки, немного успокоившись.
– Этот меч был реквизирован в одном из японских музеев в августе сорок пятого года. Видите начало рукояти? – он развернул её к Охотнику. – Эта часть клинка называется касира. Иероглифы на ней обозначают «шип». После того как экспонаты привезли сюда, один из местных инженеров решил взять себе этот меч и даже успел установить пару электромагнитов в сайю (это ножны японских мечей) и кнопку управления ими в рукоять. Хорошо еще, что ему хватило умения не попортить внешний вид этого произведения искусства. Комар прислушался к мой просьбе вернуть его в коллекцию и настойчиво убедил в этом того инженера. Но в ваших руках меч принесет больше пользы, чем пылясь на стене.
– Спасибо, но я не могу его взять, Игорь. Боюсь, в моих руках он принесет лишь новые смерти, а их и без моего участия вполне хватает.
– Не смерти, друг мой. Надежду на завтра для тех, кто ждет тебя в том зале. Они верят в вас, как не верили ни в одного из богов, потому как все боги покинули их, а вы каждый день рискуете собой ради кучки выживших. Кроме того, он поможет вам эффективней использовать свои способности. Вообще вакидзаси стоит дарить, только если у принимающего дар есть катана, но уж простите мне такую вольность.
– Спасибо, я не забуду и сделаю все, чтобы вы не пожалели об этом.
– О, я уверен в этом, мой друг. А теперь давай-ка закрепим его поудобней и выпьем все-таки чаю.
* * *
Комар стоял рядом с Охотником на холме возле бункера. Внизу его люди пытались заставить беженцев сбавить темп – они руководили высадкой во главе с Германом. Солнце заходило, и нужно было успеть до сумерек убрать технику подальше от бункера: ночью синие всплески энергии лучше считывались спутниками, а дроны заполняли пространство над пустыней, которая днем мешала работать тепловизорам.
– Ты бы поаккуратней с этим дедом. Странный он какой-то.
– Ты думаешь, что после всего пережитого среди местных остались обычные люди?
– Нет, Охотник, я о другом. С ним вообще мало кто разговаривал. Он, бывало, не выходил из своей комнаты по несколько дней, а то и вообще пропадал куда-то.
– То есть? Через ваш пост мышь не проскочит, не то что дед.
– В том-то и дело. Ладно, – выдохнул Комар, – мы закончим расселение, а утром отправимся за оставшимися людьми. Тебе придется одному остаться с местными, пока мы не вернемся, все наши завтра пойдут с нами – помогут разобрать системы с убежища, которые пригодятся в бункере. Иди, отдохни. Места там оборудованы грубо, но это временно, пока не обустроимся. Иди в правое крыло, там на стенах установлены экраны, которые в случае вспышки не дадут местным удар выхватить.
– Да, пожалуй, можно и поспать. Как Герман?
– Да как. Бегает, организует. Он прямо оживился в последнее время. Все надеется, что бункер сможет стать ковчегом.
– Не суди его строго. Мы все хотим одного, хоть и разными путями.
– Ну да. Все, иди, а то, не дай бог, еще переубедишь меня, тоже начну тут коммунизм строить.
* * *
Местные, чтобы не тратить зря времени, работали в две смены и старались проводить ремонт бункера как можно тише, давая возможность выспаться и своим сменщикам, и Охотнику, который отдыхал от них за двухметровой толщей железобетона. Многие слабо понимали последствия обладания той силой, что была у всадников, а потому не учитывали, что и Бобик, и его спутникпрекрасно слышали малейшие шорохи в радиусе пары сотен метров. Охотник привык спать с полуоткрытыми глазами, вечно ожидая удара. Чувство ответственности за людей из-за осознания себя, как единственной для них помощи, что, впрочем, так и было, не способствовало хорошему сну с самого момента побега из-под командования Демичева. Но после следующей ночи, с учетом долгожданного перемирия между всадниками, ситуация могла измениться. Да, башни все еще действуют, база полковника оборудована излучателями, а сигналы самодельных радиовышек и станций не могут пробиться через «глушилки». Но жизни местных теперь были в руках трех всадников, двух волков и группы «свечек», хоть и поредевшей, тем более что бункер должен обеспечить защиту от большинства обнаруживающих военных устройств. Охотник наконец-то смог позволить себе роскошь: уснуть больше, чем на семь часов.
Выйдя с рассветом в основной зал, всадник был приятно удивлен: реконструкция в самом деле шла стокилометровыми шагами. За двое суток полумертвая конструкция заброшенного военного бункера словно обрела новую жизнь. Освещение было полностью исправно, тут и там стояла самодельная и восстановленная местная мебель, даже кое-что из бытовой техники удалось вернуть к жизни. Груз, полученный с самолета, оказался ценней, чем мог подумать Охотник. Местные инженеры и слесаря не могли насмотреться на запчасти охранных систем и новые инструменты, бережно завернутые в промасленную ткань.
У входа в бункер стоял тот самый старик, что вручил Охотнику меч. Он смотрел в сторону завода, хотя его и всадник не смог бы разглядеть с такого расстояния.
– Доброе утро, директор, – Охотник опустил стекла маски, скрывая глаза от солнца.
– Да, определенно оно доброе, по крайней мере – пока. У меня к вам вопрос, если вы не против.
– Что уж там, задавайте.
– Вам не надоела эта маска? – старик, прикрыв глаза, наслаждался восточным легким ветерком.