Волк наклонил голову набок, вопросительно смотря на товарища.
– Да шучу, спасибо, брат, спасибо, – он отряхнулся, поднял стекла на маске и осмотрел округу. – И где же наш беглец?
Волк кивнул в сторону здания бывшего зернохранилища, в нескольких метрах от разбитого мотоцикла. После падения на него вертолета строениесложилось стенами внутрь. Мусумэ не спеша направился в сторону сопения, доносившегося из-под завала. Подойдя к одной из лежащихглыб, он снял перчатку, положил руку на холку Бобика и стал поднимать огромную монолитную плиту. Как только та была отброшена, прозвучал выстрел. Благо, что всадник успел вытащить щит, остановивший пулю. Он взмахнул рукой, и пистолет улетел из рук мотоциклиста в стену.
– Что вам нужно? – неожиданно девичьим голосом прокричал спасенный.
– А вот это что-то новенькое, – произнес Мусумэ и, выставив руку в сторону, поймал летящий к нему вакидзаси. – Ты идешь? Или здесь ночевать собираешься?
Девушка медленно сняла шлем и протянула руку всаднику. Она была слишком молода для военного и тем более для ученого. Ухоженные золотые волосы, добротная одежда. На ее лице даже была тушь, хоть и потекшая из-за недавних событий. Как она вообще оказалась здесь, в пустыне? Конечно, семьи многих военных жили в городке, на территории базы, под защитными экранами. Но это ведь не отель, оттуда нельзя просто выйти погулять. Это было интересно, потому, что на местную она никак не тянула. Выбравшись из-под завала, блондинка сразу бросилась в сторону мотоцикла истала нервно выкидывать все из бардачка.
– Да не за что, что уж там, – всадник убрал клинок за спину и направился вслед за девушкой.
– Вы работаете на Демичева? – спросила девушка и резко поднялась с земли, видимо, найдя искомый предмет.
– Да, конечно! Он ведь обожает взрывать свои вертолеты над пустошью, да еще и с экипажем.
– Сарказм?
– Определенно. Кто ты? И что от тебя хотел патруль?
– Это мое дело.
– Тут ты ошибаешься. Ты на нашей земле.
– Ты из «свечек»? Вас же всех перебили.
– Как видишь, не всех, – Мусумэ опустил глаза, потирая ладони.
– Так это же отлично! Ты поможешь мне выйти за Периметр.
– Тише, девочка, ты про Башни вообще слышала? Про несколько лет попыток «свечек» вырваться отсюда? Да и с чего бы мне помогать?
– Здесь, – девушка показала всаднику небольшую черную коробочку, – данные обо всех операциях полковника, об экспериментах, испытаниях, пропавших людях. Здесь все, понимаешь? Этого хватит, чтобы прикрыть все это!
– Ну хорошо, это уже аргумент. Но все равно это не так просто, как может показаться. Пойдем, разобьем лагерь ближе к центру города, останемся здесь на ночь. Солдаты туда не суются.
– На это нет времени! – Девушка явно теряла терпение.
– И чего ты хочешь? Пойти сейчас в бункер, собрать припасы и вывести тебя за Периметр? Откуда мне знать, что это не один из спектаклей, которые так любит показывать Демичев и его ручной пес Корнилов?
– Меня зовут Юлия Копылова, я дочь профессора Копылова.
– Я его знаю. Хороший мужик, таких на базе мало.
– Сегодня ночью отец влетел в мою комнату и попросил любой ценой вывезти это за Периметр. Через час его поймали на дальней вертолетной площадке и расстреляли.
– Соболезную, правда, – Мусумэ коротко поклонился. – Но что он делал на площадке? Неужели хотел угнать вертолет?
– Нет, он отвлекал внимание, а в это время несколько солдат, которые чем-то были ему обязаны, помогли мне выбраться за территорию базы, взорвав главные ворота из миномета. Я взяла один из патрульных мотоциклов, на взрыв приехали три джипа. Дальше ты знаешь.
– Так. Все равно до сумерек мы в бункер не успеем. Остаемся на ночь здесь, а утром я решу, что делать дальше.
* * *
– Я приехала сюда после развода родителей, мама не хотела переезжать, а у меня, наконец, появилась возможность встретиться с отцом, которого я не видела несколько лет. Я приехала сюда, и мне так понравилась вся эта атмосфера секретности, исследований, что я осталась.
– Ага, классная атмосфера, романти́к, прямо-таки.
– Сначала я работала продавцом в местном магазине. Не для этого я сюда ехала, но я училась за заочном и должна была закончить обучение, чтобы меня допустили к работе с отцом. Спустя два года, как я сюда перебралась, мама умерла, поэтому у меня не осталось причин возвращаться домой.
Дело близилось к рассвету. Костер еле горел, закрытый от слежения растянутым между разбитыми оправами качелей брезентом. Бобик сопел под крышей здания в трех кварталах от места привала, чтобы в случае вспышки она не зацепила Юлию. Мусумэ перебирал оружие, а девушка сидела слева от него и просто смотрела на огонь.
– Я закончила обучение, и отец смог устроить меня своим помощником. Естественно, в лаборатории я была на подхвате и в большинстве случаев даже не понимала, что именно мы изучаем. Кстати!
Юля достала из внутреннего кармана куртки небольшой фотоаппарат и показала кадр. На экране была запечатлена маленькая часть лаборатории. Слева стоял профессор Копылов с тревожным выражением лица и жестом указывал, что фотографии здесь лучше не делать. У дальней стены стояла девушка в военном камуфляже, на вид ей было около двадцати лет. Она, выглядывая из-за угла, осторожно наблюдала за проходящими людьми, словно скрывалась от кого-то.
– Это было интересно, так по-взрослому. Я верила, что делаю что-то важное, хоть и немного баловалась. На фотографии отец, еще до моего приезда. Кто-то из лаборантов исследовательской группы сделал этот снимок на спрятанный от солдат фотоаппарат. Там много фото, которые помимо сведений на «флешке», будут доказательством. А там, на заднем плане, видишь девушку?
– Да, – с грустью ответил всадник.
– Это дочь Демичева. Говорят, она погибла где-то в пустыне.
– Я знаю, кто это. Откуда у тебя этот фотоаппарат?
– Его мне отдал отец, отобрав у того лаборанта. Сказал, что в случае чего он мне пригодится. А откуда ты знаешь дочь полковника?
– Ты же не знаешь, откуда появились «свечки»?
– На базе нам говорили, что некоторые зараженные нашли способ добывать частицы энергии вспышек и сошли с ума, поклоняясь каким-то духам леса. Говорили, что исчезнувшие патрули были принесены в жертву этим духам. Говорили, что они воскрешали зараженных, ведь многие из них погибли при первой Вспышке, и вели их в атаку на базу.
– Ну да, я стал забывать, как работает Демичев. Нет, мы не из местных. Я так понимаю, что ты на базе года четыре провела?
– Около того.
– Так вот около десяти лет назад «свечки» работали на Демичева. Тогда это был отряд охраны выходной группы исследователей. Мы прибыли сюда еще до первой Вспышки. За год до нее вокруг леса, что к северу от базы, стали распространяться волны синей энергии. Первая волна была еле ощутима, и её заметили только потому, что ударила она ночью. У местных начались головные боли, домашние животные убежали непонятно куда. Вторая волна ударила спустя три месяца, и она уже оказалась куда более заметна. За пару дней зеленая равнина, окружающая лес, превратилась в пустыню. После этого военную базу и стали населять ученые. Потом, спустя еще два месяца, ударила третья волна, разрушившая ближайшие к лесу постройки и опять же засыпая их песком. Именно после этого военные перекрыли периметр, объявив комендантский час в городе. Следующие волны шли с разрывом в месяц, с каждым разом все дальше и сильнее. Менялась растительность, животные и некоторые люди сходили с ума. В промежутках между волнами ученые, под охраной, выбирались за территорию базы и проводили замеры, брали разные образцы, позволившие со временем разработать защитные экраны, которыми укомплектовали базу. Мой будущий наставник, Герман, тогда был старшим в группе охраны ученых. Он был образованным человеком, хорошим военным и помимо командования группой частично участвовал в исследованиях. Однажды дочь Демичева напросилась к нему в группу, на время одного выхода.
– Зачем? Вряд ли она в чем-то нуждалась на базе, которой командовал ее отец.
– В этом-то и было дело. Приехав сюда, она хотела принести пользу, помочь исследованиям, как и ты. За несколько дней до того, как она подошла к Герману с этой просьбой, они с отцом крепко повздорили из-за какой-то мелочи. Она хотела позлить отца, пропав сбазы на несколько дней, чтобы тот понервничал. Других способов покинуть базу незаметно для полковника не было, и ей пришлось надавить на Германа, угрожая ему своей родственной связью с его прямым командиром. Это фото сделано, суда по всему, за месяц до той вылазки, когда она впервые поймала командира в лаборатории.
– И Герман взял ее с собой?
– Ну, не с первого разговора, но буквально за пару дней до выхода он согласился. Его увлекали исследования этого места, и он не хотел прекращать их из-за инфантильных выходок девушки. Да это бы сильно и не повлияло на вылазку. Местные с группой предпочитали не связываться, а передвигались мы автоколонной, в которой всегда оставалось свободное место. Единственное, что отличало эту вылазку от остальных, это то, что мы должны были выдвинуться к лесу. Зонды засекли спад концентрации энергии в самом эпицентре волн, и наконец, можно было попробовать найти причину всего происходящего. Видишь ли, в том лесу не работала электроника, компасы и вообще все, на что влияло магнитное поле, поэтому зонды могли лишь на большом расстоянии рассматривать эту территорию.
– А спутники?
– Изображения со спутников не очень качественные, да и образцы нужно было как-то брать. В тот раз мы выехали на рассвете. До прибытия на место мы должны были две ночи провести в пустыне. Первый привал сделали в городе, в паре кварталов отсюда. Вторую ночь пришлось провести в небольшом леске, в нескольких километрах от завода, на территории которого мы хотели остановиться, потому что один из автомобилей вышел из строя. Там дочь полковника, гуляя вокруг лагеря, естественно, под присмотром Германа, нашла раненую волчицу. Это было странно, если честно. Она была большего размера, чем ее родичи, которых уже давно не видели на территории периметра, а глаза, казалось, немного светились. Комар, старый друг Германа, с которым они вместе приехали на базу, предложил прекратить ее муки выстрелом в голову, но девушка заметила, что та беременна, и предложила взять волчицу с собой. Стоит ли говорить, что Герман сопротивлялся, по крайней мере до тех пор, пока девушка не повторила старую угрозу.
Юля внимательно слушала, периодически закидывая в рот кусочки галет. Солнце быстро поднималось, заливая городские улицы алым светом.
– В остальном все было под контролем. Обычная операция, следующая волна, по подсчетам, должна была ударить только через две недели. Когда мы зашли на территорию леса, у волчицы начались схватки. Естественно, Герман был зол, но все равно помог появиться на свет четырем маленьким волчатам, ассистируя одному из ученых, в то время как несколько исследователей и двое людей Германа проводили сбор образцов в десяти метрах от нас. Во время родов и случилось самое страшное. Когда последний волчонок появился на свет, волчица умерла, а вокруг ее тела начала сгущаться какая-то энергия. Светящийся синим вихрь увеличивался в размерах и притягивал всех стоящих рядом. Почти всю группу, кроме тех четырех, втянуло в центр свечения. Последнее, что мы помнили до того, как отключились, это крики товарищей, не попавших в вихрь. Это и была Вспышка. И назвали ее именно так неспроста. В отличие от волн, она не расходилась из центра леса, а ударила сразу по всей территории полуострова. Люди окончательно связались с этим местом, потеряв последние права в глазах Демичева. Но это мы узнали потом. Очнувшись, мы осознали, что транспорт уничтожен, а волчата, которые в момент Вспышки были на руках у меня, Германа, Комара и того ученого, изрядно прибавили в размерах. Внутри появилось странное чувство. Легкость, сила. При этом каждый из нас четверых мог слышать то, о чем думает его волк. Стало страшно. Остальные тоже ощущали прилив сил, но смотрели на нас с осторожностью, решив, что мы сходим с ума. Да мы и сами тогда так думали. Но прежде чем делать выводы, мы должны были выбраться из леса и добраться в безопасное место, желательно на базу, где, как мы надеялись, добытые нами образцы помогут убрать все последствия.
– Что было дальше?
– Я не буду описывать всю нашу дорогу, потому что это долго, не очень увлекательно и нам скоро нужно выдвигаться к бункеру, но в пути мы научились использовать силу волков, питаясь их энергией. Слава вселенной, что кроме воды они ничего не употребляли. Мы четверо назвали себя всадниками, так как волки, по какой-то причине, были соединены ментально только с нами, причем каждый со своим. Но мы были способны передавать энергию и другим выжившим людям из группы, которые, впрочем, могли ее использовать не столь эффективно. Спустя несколько недель пути мы вернулись на базу. Демичев взял нас под стражу, обвешал помещение, в котором держал нас, экранами и стал изучать.
– А его дочь?
– Она тоже была там. Пойми, Демичев – человек весьма амбициозный, преданный лишь своим целям. Он уверен, что служит на благо человечества, изучая последствия волн. Может, это и так, но методы у него своеобразные. Да и содержали нас не в казематах, а в комфортно оборудованной казарме, из которой иногда мы выходили на полигон для демонстрации силы, исследованием которой занимались ученые. Как ты помнишь, в группе были не только люди Германа, но и несколько ученых. Они тоже помогали в исследованиях, хоть и полковник явно показывал им не все. Через несколько месяцев после нашего заключения местные начали нападать на базу, используя сельскохозяйственную технику и охотничьи ружья. Полковник успел рассмотреть, на что мы способны, и вскоре вывел всадников на передний рубеж обороны, отделив от остальной группы. Нам вбили в головы, что местные потеряли рассудок, стали называть их «зараженными», в целом объяснив, почему мы должны были их уничтожить. Тут мы развернулись на полную, ведь за стенами базы можно было не опасаться зацепить кого-то из ее обитателей. Мы безжалостно истребили несколько отрядов местных, напавших на базу. Мы упивались своим даром. Не считались с жизнями простых людей. До определенного момента. Герман первый из нас стал пытаться брать местных живыми, чтобы понять, насколько они могут быть опасны. В это время остальные люди из нашей группы стали исчезать.
– Они сбежали с базы? Вы пытались их найти?
– Ну, нам-то никто об этом не сказал. Мы их почти не видели, после того как стали отбивать атаки. Однажды Герману все-таки удалось поговорить с одним из «зараженных». Тогда мы и поняли, что вместо обороны близких, оставшихся на базе, мы занимались геноцидом свидетелей. Мы стали оставлять все больше местных в живых и отправлять их обратно, в город. Тех, кто прислушивался к нам и сложил оружие.
– То есть были и те, кто до последнего шел на вас? Ведь они должны были знать, на что вы способны.
– Они были в отчаянии. А мы все чаще стали задумываться о побеге сбазы. Последней каплей стала пропажа одного из всадников, того ученого, и его волка. Пытаясь выяснить, что с ним стало, мы узнали, как пропадали люди из группы, что на них испытывали. После всего этого Герман стал продумывать план побега. Вечерами мы разрабатывали оружие, способное стрелять энергией, ведь в отличие от нас, всадников, остальные получили лишь часть крохотную часть силы и то могли ее пустить лишь на самолечение и повышение некоторых физических данных. В очередной раз отказавшись выкашивать диверсионную группу местных, мы увидели, к чему привели исследования Демичева. Он протестировал на нас прототип излучателя, вроде тех, что были на вертолетах вчера. Нас заперли в экранированной комнате и ударили мощной волной. Даже после всех недель, проведённых на передней линии обороны, мы не представляли мощь, которую могли использовать, а посему нас разбросало по комнате, извивающихся, как червей. Мы дали полковнику обещание, что отказа не повторится, и приступили к последней стадии плана побега.
– А где все это время была его дочь? Она жива?
– Демичев решил, что она погибла при побеге, так как Герман уничтожил тела павших товарищей и Чарли, его волка, на месте. Он не хотел, чтобы над ними после смерти измывались ученые. Но она сбежала с нами. За день до этого мы и придумали позывные, поклявшись не употреблять больше наши имена и не убивать. Тогда меня стали называть Охотник.
– Зачем вы приняли такие правила?
– На это было несколько причин. Мы решили заняться спасением местных, среди которых могли оказаться предатели. Тогда оставалось много тех, кто верил словам полковника о скорой эвакуации. Тем более мы не снимали маски в присутствии местных. Все как в одном фильме: мы должны были оставаться идеей в глазах «зараженных», надеждой на спасение. А у идеи не должно быть лица, имени и кровожадности. И да, это помогло дочери Демичева скрыть от него то, что она еще жива.
– Насколько мне известно, всех, кроме тебя, конечно, перебили на заводе, где вы прятали местных.
– Демичев так и решил. Но нас осталось трое. Я, Бобик и Герман. Несколько лет мы вместе оберегали малочисленных выживших, обитающих в восстановленном нами бункере. Но четыре года назад нас выследил Корнилов и убил Германа, используя излучатели. Меня не было рядом. Вместе с Германом умер и Охотник. Видишь жетоны на клинке? Они принадлежали Герману и Комару. Мне пришлось искать новые силы и второстепенные цели. С этим помогло Бусидо́ и новое имя. Теперь меня зовут Мусумэ.
Всадник медленно встал, поправляя клинок.
– Пора выходить. С нашей скоростью ты передвигаться не сможешь, вестибулярный аппарат не выдержит, поэтому побежим в среднем темпе.
– Я оседлаю твоего волка?
С соседней улицы послышалось фырканье идущего к ним Бобика.
– Не бойся его, он умней, чем ты думаешь.
Они уже собирали вещи, когда наручные часы Мусумэ взревели женским голосом.
– Внимание! Разгерметизация шлюза номер один, разгерметизация шлюза номер один.
– Система, связь, постовой, – всадник отложил сумку и ждал ответа.
Девушка с интересом рассматривала форму Мусумэ, видавшую виды, изредка робко поглядывая на волка. Она боялась подойти к нему ближе, пока всадник отвлечен.
– Система, связь, постовой! – повторил он громче. – Нужно поторопиться, что-то не так. Бобик, не стесняйся, подойди к Юле.
Они неспешно двинулись, ловко оббегая автомобили, поеденные ржавчиной, и остатки зданий. Девушка вжалась в шею волка, боясь слететь. Мусумэ перебирал в голове варианты, которые могли помочь местным отбить атаку военных, и вновь пытался выйти на связь с постом. Когда они приближались к заброшенному мясокомбинату, сзади послышались звуки пропеллеров. Люди Демичева взяли след.
– Бобик, беги вперед. Скройтесь на комбинате. Если что, уходите к бункеру!
– Он тебя понимает?
– Верь ему!
Мусумэ резко остановился и развернулся в сторону преследователей. Шесть бортов: два ударных и четыре транспортных, причем два дальних с излучателями. Нужно вывести из строя первые два, тогда остальные, возможно, повернут, а если нет, это даст товарищам время на побег. Всадник достал меч и закрыл глаза. Триста метров, двести, сто, пятьдесят. Открыв глаза, Мусумэ невысоко подбросил клинок, сжал ладони, накапливая энергию, и когда меч опустился ему в руку, метнул его сторону бортов. Вакидзаси прошил, словно игла шерсть, первые два вертолета, один из которых тут же взорвался. Всадник рванул вперед, выставив щит, поймал меч и принял стойку.
Остальные пилоты словно и не заметили его. Не сбавляя скорости, они мчались к своей цели. Как только Мусумэ побежал в сторону комбината, раздался залп. Привыкнув к тому, щит отлично справляется с огнестрельным оружием, он даже не стал менять траекторию, о чем тут же пожалел. Видимо, исследования ученых в области его сил не стояли на месте. Возможно, после получения Олафа и оружия, разработанного «свечками», они смогли сделать другое, способное пробить щит.
Всадника отбросило в сторону. Потеряв несколько драгоценных секунд на восстановление, он подобрал выпавший меч и стал настигать волка, который почти уже вбежал в здание. Видя, что один из вертолетов готовится к атаке, Мусумэ нанес кинетический удар по углу комбината. Кусок стены тут же рухнул на выставленный всадником щит, создав мощное препятствие для ракеты. Из последних сил Мусумэ бросился в широкий дверной проем трехэтажного здания, вкотором только что скрылись волк и девушка. Перед самым входом его ударили в спину сотни мелких осколков, а взрывная волна буквально зашвырнула внутрь. Окровавленный, он пополз по лестнице вверх. Его тут же подняла девушка, и они спешно, насколько это было сейчас возможно, вбежали в дальний кабинет на третьем этаже, забаррикадировав выход массивным шкафом. Рыча от боли, Мусумэ сел, опершись на стену и, открыв стёкла маски, пытался перевести дыхание. Юлия стояла рядом, пытаясь разорвать свою футболку.
– Хватит, не надо, бинт мне сейчас точно не поможет.
Бобик, жалобно скуля, положил голову на колени всадника.
– Ты тоже успокойся, все будет хорошо, – он завел руку за спину и достал из рюкзака сложенный вчетверо листок. – Юля, смотри сюда, запоминай. Мы здесь. Вот зараженный лес. Сейчас ты вылезешь через левое окно. Тебе придется обойти лес с южной стороны и вдоль него дойти до самого берега.
– Как ты себе это представляешь? – Девушка, заливаясь слезами, пыталась все-таки вырвать кусок ткани из своей одежды.– Я не справлюсь, вставай, нужно уходить!
– Успокойся. Посмотри на меня! На берегу ты увидишь остатки старой набережной, недалеко от памятника стоит моторная лодка. Бензина должно хватить, чтобы добраться до земли, но лучше забери припасы в заброшенном магазинчике метрах в ста от памятника. Там еще канистра и провиант на несколько дней.