Глава 12
Паша
– Ты можешь идти, если устал, я ещё поработаю, – не поднимая головы ответила Алина, и я зашёлся возмущенным кашлем.
За кого меня принимает?
Она неслабо засиделась с договором и подготовкой, а теперь предлагала мне свалить и бросить её одну.
– Вместе поедем, скажешь, как закончишь.
Услышало устало-благодарное угуканье и быстро успокоился. Мозги у неё ещё не расплавились от работы и соображает, что я никуда без неё не уйду. Сделал ей кофе и лениво растянулся на диване. Отличный я начальник, скинул на неё всю работу, и чувствую себя превосходно. Алина выглядит счастливой, забавно высовывает кончик языка и истово что-то печатает, сверяется с таблицами, отпивает дрянной капсульный кофе и блаженно морщится.
Меня убаюкивают мистические блики экрана на её лице, щелчки клавиатуры, бормотание под нос. Засыпаю уже второй раз за неделю под одной крышей с Черниковой. А к этому легко привыкнуть.
Идиллию прерывает Терехов. Заходит без стука и будит меня чем-то средним между кашлем и кряхтением. То, что он в такое время и не ушёл, дрянной знак. А его странное выражение лица не даёт мне спросонья разобраться: ругаться он пришёл, или все-таки ругаться.
– Павел Викторович, я могу с вами переговорить?
– Да, конечно.
Поднимаюсь с дивана и приглашаю гостя сесть.
– Наедине, – едко выдает одно единственное слово и многозначительно косится на Алину.
Нам конец. Ему стало известно обо всем. О нашем незапланированном сожительстве, о сцене в душе, потопе и ложном вызове полиции. Гендиру, видимо, неловко обсуждать это все в присутствии женщины, вот и просит её мягко спровадить.
– Мне выйти? – догадывается Алина, и Терехов смотрит на часы.
– Алиночка, можешь ехать домой. На сегодня хватит.
Она хмурится. Я хмурюсь. Почему опять ей пытаются помыкать?
Черникова бросает мне быстрый вопросительный взгляд, а я растерянно пожимаю плечами.
– Ладно. Я… тогда поехала?
Знаками показываю, чтобы дождалась, но Терехов меня и тут опережает.
– Не ждите Павла Викторовича, у меня к нему долгий разговор.
Мне все меньше нравится происходящее. Алине тоже. Но делать нечего. Она же не хотела афишировать то, что между нами происходит. Поговорим дома?
Когда Черникова взяла свои вещи и ушла, в кабинете сразу стало до ужаса холодно, это из-за гендира, или потому что моё персональное солнце ушло?
– Андрей Николаевич, так что вы хотели?
Пытался походу дела настрочить Алине сообщение. Выдал грозное:
Хотела меня спровадить, а в итоге первая домой пошла! Нельзя раньше начальства уходить!
– Я по поводу завтрашних переговоров.
– Тогда надо вернуть Алину Сергеевну. Она работает над сделкой. Я тут только на подхвате.
– Никаких подхватов. Так дела не делаются, Павел Викторович, – безапелляционно сообщил Терехов. – Клиенты хотят видеть перед собой человека, знающего дело. Человека успешного, умного, уверенного в себе.
Он сейчас перечисляется Алинины качества, и я вообще не понимаю к чему он клонит.
– Черникова в последние дни не в лучшей форме. Выпивает, лишилась прав, хамит вышестоящим. Пусть переживет себе спокойно свой кризис, понимаете?
Не понимаю и вообще не хочу продолжать этот разговор.
– Андрей Николаевич, она все подготовила сама. Пусть проведёт эти переговоры. Она так ждала.
– Подготовила – похвально. Секретарь это и должен делать. Она здесь именно за этим. Черникова ваша помощница, а не замена.
Да пошёл он! Сделаем завтра по-своему.
– Я сам приду на сделку. Все же это ваши первые переговоры в нашем офисе. Поддержу молодую кровь.
– Что я Алине скажу? – спросил с упавшим сердцем.
Буду перечить Терехову, мы вместе с Черниковой поедем завтра на лифте, держа по коробке с вещами.
– А зачем перед ней отчитываться. Она ваша подчинённая.
Наверно в какой-то другой извращенной вселенной Паша Парфёнов был бы рад такому стечению обстоятельств. Алина моя подчинённая. Она зависит от меня и моих решений, вынуждена жить со мной под одной крышей. Это же практически идеальный любовный роман. За одним лишь исключением. В любви ей признался именно я, а что чувствует она на самом деле, я не знаю. И вряд ли теперь узнаю. После такого предательства она видеть меня не захочет, не то что разговаривать.
Алина
Я не долго стояла под дверью, все и так было понятно. Терехов не хочет, чтобы я вела сделку. Моё место возле кулера и кофемашины. Проглотила обиду, поправила сумку на плече и пошла домой. Сбегать вот так совершенно по-детски, мы же все равно пересечемся в квартире. Уверена, Паша даже попытается извиниться, а в моем помутненном случайным приворотом состоянии я, конечно, его прощу. Или не прощу?
Прижала руку к груди, где болезненно сжималось сердце. Я уже хотела развернуться, вызвать лифт, пойти ему навстречу и сказать, что всё понимаю. Андрей Николаевич наш общий большой начальник, и спорить с ним просто не с руки. Все верно!
Развернулась. На сердце сразу стало легче. Но лишь на мгновение.
Все мои неудачи дома, на работе, в жизни начались именно с Парфенова. Одна только мысль о нём, и весь мой мир полетел к чертям. Замерла, так и не нажав кнопку вызова.
А ведь точно. Именно внезапное неравнодушие к нему и запустило всю эту цепочку.
Меня словно холодной водой облили. В один миг стало ясно. Если я снова вычеркну его из жизни, то все непременно наладится. Я стану собой, а не влюблённой девчонкой, косячащей на каждом шагу.
Вызвала такси.
Пусть в книге не было ничего про противоядие, я сама его придумаю. План у меня уже есть. В конце концов переживают же люди безответную любовь? Я сама с Димкой через это прошла. А Парфёнова я даже не люблю, это обычное наваждение, да ещё и с ведьминским душком.
Машина приехала даже раньше, чем у меня экран телефона погас. А вот и первый добрый знак, что я на верном пути.
Ни одной пробки, никаких аварий и происшествий.
Лифт в доме уже терпеливо ждал меня на первом этаже, ключ повернулся без заеданий.
Только Морт смотрел на меня, недовольно наморщив свой лысый лоб. В его взгляде прям читалось:
– И почему ты пришла одна?
Разулась, взяла его на руки и зачем-то начала оправдываться:
– Потому что это все бред, Морти. Это не любовь. От Парфёнова нам с тобой нужно держаться подальше, пока самолёт на дом не упал. Получу зарплату, найду квартиру, и у нас с тобой все опять попрёт в гору.
Проигнорировала сообщения и звонки от Паши.
В награду из крана в ванной вода полилась сразу же идеальной температуры. Быстро помылась, выпила купленный в магазине у дома йогурт, покормила Морта и пошла спать. Завтра часов в пять надо будет проснуться, чтобы не пересекаться с Пашей до работы, потому мне нужен здоровый сон.
Не вышло. Проворочалась без сна несколько часов. Ещё и есть захотелось. Йогурта после такого стрессового вечера явно было мало.
Парфёнов пришёл поздно. Морт сразу спрыгнул с постели и пошёл на звук, а я посмотрела на время. Одиннадцать. И где его так носило?
Быстро убрала телефон под подушку и притворилась спящей, когда услышала шаги на лестнице.
Мне плевать. Мне плевать. Я все решила!
Переминается у двери в комнату, ещё и Морт предательски подвывает и скребёт у порога. Вот же.
– Алина, ты спишь?
Легла поудобнее, чтобы лучше изображать спящую.
– Можно зайти?
А он не охренел ли? Я могу быть не одета. Даже могу не одна тут быть. Куда он собрался?
Ручка на двери опустилась вниз. Морт приветственно мяукнул, а я изо всех сил выравнивала дыхание.
– Спишь… – констатировал Парфёнов, но уходить явно не собирался, а сел на край постели. – Я так виноват перед тобой. Почему же ты трубку не брала? Терехов…– Паша даже голоса не понизил, когда покрыл матом гендира.
Ничего себе. Даже приятно. Чуть-чуть.
Только сейчас до меня докатились крепкие нотки перегара. Отлично, в моей спальне пьяный мужик, к которому я неравнодушна. Что может пойти не так?
– Пришлось с ним пить. Кошмар… Как же я виноват… Ты все это готовила, а я обещал, и теперь что?
– Парфёнов, проспись. Ты не трезв, – подала я голос, потому что Паша решил, как Морт, свернуться у меня в ногах.
– Алиночка. Алина. Алина Сергеевна, – выдыхал он и подползал в ближе и ближе ко мне.
– Паша, прошу по-хорошему, – попыталась ногой пихнуть его через одеяло, но Парфёнов не сдавался, навис надо мной, и вот я снова смотрю в эти нереальные голубые глаза.
– Не хочу по-хорошему. Наори, что ли! Ударь. Я мудак у тебя. Не отстоял.
– Фактами сыпешь, Парфёнов. Ты мудак, а теперь уходи.
– Не уйду. Не могу. Меня твой кот пустил. Прикольный такой. Я тут на законных основаниях. И ты… ты прикольная, Алин. Ты прям невозможная.
Улёгся рядом со мной на подушку, не сводя с меня взгляда.
– Парфёнов, ты пьян.
– Немного. Простишь меня?
Что нужно было ему сказать? Что не виню, что понимаю? Что поцеловать его бы хотела прямо сейчас. Несколько часов назад я была уверена в своем решении оттолкнуть Пашу и с сегодняшнего дня держать профессиональную дистанцию. Но сейчас в тишине огромной пустой квартиры, глядя ему в глаза, я просто молчала и надеялась, что эта пьяная рожа сделает что-то такое, что заставит моё сердце забиться вспять.
– Молчишь, Черникова. Я ведь… Я ведь люблю тебя. Со школы люблю невозможную такую…
Паша
Утро началось с вопросов. К сожалению, с риторических. Потому что я отлично помнил все, что было вечером. Сначала Терехов в добровольно-принудительном порядке пригласил меня в бар. Говорил без остановки о моих перспективах, пока я усердно накидывался, но уже в менее принудительном порядке.
Домой шёл пешком и на ощупь. Пытался протрезветь перед встречей с Алиной и сказать ей все как на духу.
Сказал. Я точно сказал ей, что люблю.
Поднял голову с подушки. А вот это я уже слабо помню. Это не моя комната. И кот этот стрёмный пырится из угла. Он всю ночь там сидел? Спальня Алины.
Алина!
Сполз с кровати, морщась от головной боли и метнулся на кухню.
На столе стоял стакан с минералкой, а рядом блистерная упаковка с таблетками от мигрени и записка.
Будить я Вас не стану, Павел Викторович. После того ножа в спину и вашего пьяного издевательского бреда, я истово желаю Вам опоздать на сделку. Буду рада, если Терехов уволит Вас к чертям собачьим. Видимо, этого он и добивается, раз напоил Вас до помутнения рассудка.
P.S. Вас я не люблю, Парфёнов. А со школы люто ненавижу. Оставьте навсегда Ваши никчемные попытки понравиться мне.
Нормальный человек бы обиделся на такое откровение. Но я давно тронулся умом. “Вас” везде с большой буквы написала, а имя моё несколько обвела. Ненависть – это хорошо. Она чудесно трансформируется в нечто прекрасное. Тем более письмо у неё так возвышенно всё написано, как Татьяна Онегину. Только наоборот.
Истово. Люто. Помутнение рассудка.
Да-да это все обо мне.
Пусть Черникова и пишет, что ненавидит, но я-то отлично помню, как после моего признания, она меня поцеловала. Было-было. Мы долго целовались. Посмотрел ещё раз на письмо в поисках нужных эпитетов. Люто! Мы люто целовались. Я бы даже добавил истово и до помутнения рассудка.
Посмотрел на время. Я ещё успеваю к началу первых переговоров. Увольнение на этом этапе мне ни к чему. Алина права, Терехов явно мутит что-то, так зачем помогать ему? Быстро выпил таблетку, почесал за ухом мёрзкого кота своей соседки и метнулся в душ.
Или не было никаких поцелуев? Подумал я, когда натолкнулся на ледяное безразличие в переговорке, и только клиенты мешали мне обсудить с Алиной вчерашнее по-взрослому.
– А вот и мой начальник приехал, – сладко пропела Черникова. – Павел Викторович, чай? Или что покрепче?
– Чай, Алина Сергеевна. Буду вам очень признателен.
– Сию секунду-с, Павел Викторович.
Ну точно мы попали в девятнадцатый век. Вздохнул и занял своё место. Может, самому выкупить это сраное помещение и распустить всех на сегодня?
Переговоры выматывали, каждую копейку мне приходилось согласовывать с Тереховым. Я скрипел зубами, но ещё больше злился на Алину, которая с улыбкой просматривала что-то в телефоне и строчила кому-то сообщения. Проверил свой телефон. Не мне…
Когда же я наконец пожал руки потенциальным покупателям, Черникову уже сдуло, вместо с грязными чашками. Её не было ни в кабинете, ни в комнате отдыха. Метался по этажу, пока не услышал её звонкий смех.
– Господи, Олег. Ты как скажешь!
Заглянул в кабинет к Евсееву и чуть не подавился. Алина разве что не на коленях у него сидела, попивала кофе и вовсю флиртовала. Ладно не на коленях. На стуле напротив, но все равно слишком близко.
– А что у вас тут происходит?
Черникова дежурно улыбнулась.
– Да обсуждаем тут Олежкиных арендаторов одних. Они там такую схему с субарендой наворотили, но это надо заново всю историю пересказывать, а мне бежать уже надо. Дела-с.
Двое снова рассмеялись над какой-то своей шуткой, и похотливый взгляд Евсеева мне совсем не понравился.
– Пока, Алиночка.
– Пока-пока.
Олежка? Алиночка? Что я пропустил? Эти двое же друг друга не переваривали.
– Как сделка? – поинтересовался Олег, попивая кофе.
Надеюсь, не Черникова его угощала?
– Лучше не бывает.
Я переминался с ноги на ногу. Не при Евсееве же рвануть за Алиной.
– Отметим?
– Вчера с Тереховым наомечался уже, – я картинно потёр виски, и Олег насторожился.
– Слушай, Паш. Ты вроде мужик нормальный, потому скажу. С Тереховым лучше не васькаться. Он как Сталин, раз подозвал к себе ближе, значит, хана тебе, брат, жди ссылку или другую какую подставу. Маразм его кроет. Во всех вокруг видит не сотрудников, а конкурентов. Вон Алинку чуть ли не дочерью родной называл, и что вышло? Секретарша. Да ещё у новенького.
Как он резко вектор сменил. То они дружно глумились над ней, а теперь сочувствуют? Черникова реально ведьма. Это я ещё со школы подозревал, как влюбился в неё, а теперь точно сомнений нет.
– Ну тогда и тебе, Олег, совет. У Алины уже есть парень как бы.
– Да я в курсе. Она к нему на свидание и торопится.
– Что?!
Глава 13
Алина
Бери от жизни все и никогда ни о чем не жалей. Я часто слышала это жаркими летними днями у бабушки на даче. Мы сидели на скрипучих садовых качелях, слушали жужжание шмелей, стрекот кузнечиков и уворачивались от брызг поливалок.
В яркий солнечный день, держа пиалу сочной клубники c сахаром, вообще сложно жалеть о чём-то. Жизнь кажется даже слишком насыщенной и полной. Целый большой мир обнимает тебя руками любимой бабули, и ты ничего не боишься, дышишь полной грудью и ждёшь только чудес.
По большей части я сохранила эту веру в чудо. Даже после всех последних потрясений, сидя за столиком в небольшой кафешке, я отчаянно ждала чего-то хорошего.
Но вчерашнее признание Паши всё равно не лезло из головы. Только я решила встать на правильный путь и держаться подальше от того, кто вытягивает из меня удачу и магию, как жизнь заиграла новыми сочными, красками. Терехов оценил мою подготовку к сделке и очень пространно, но намекнул, что Парфёнов у нас надолго не задержится. У меня даже кольнуло на мгновение. Не успел назначить, а уже сливает его. Шустро. Даже жаль Пашу чуть-чуть. Евсеев распустил свой павлиний хвост, извинялся за сцену с кофе, обещал чуть ли не каждый день мне по чашечки приносить. Флиртом своим топорным пытался произвести на меня впечатление, а я позволила себе чуть-чуть всем этим обмазаться. Не хватало мне в последние дни вселенской ласки, одни лишь пинки. А тут даже Олежек решил реабилитироваться. Чем не знак?
А потом пришёл Паша, и в груди все опять сжалось до размера изюма.
– Молчишь, Черникова. Я ведь… Я ведь люблю тебя. Со школы люблю невозможную такую…
Его голос, вся эта оголенная до самых проводов искрящаяся искренность. От неё у меня в голове все щелкало, трещало и замыкало. Повезло, что ночью на этом признании у Паши пробки выбило, свет погас, и он уснул. Непонятно, чем бы все закончилось, если бы он продолжал смотреть на меня так. В итоге до самого утра я просидела на кухне, сжимая чашку с ромашковым чаем. Листала бабулину тетрадь и мучительно думала, как все это исправить с минимальными жертвами.
Во-первых, его я не люблю на самом деле. Это приворот, потому даже если вдруг Парфёнов реально с детства влюблён в меня, то все это нечестно по отношению к нему. В какой-то момент, когда у нас будет трое детей, вторая ипотека, коты, собаки, черепашка, я вдруг проснусь и пойму, что чары рассеялись, а рядом со мной ненавистный человек. Это будет катастрофа.
Во-вторых, как показала практика, сближение с Пашей негативно сказывается на моей жизни вообще. Проблемы с жильем, работой, друзьями. И если на приворот ещё хоть как-то можно закрыть глаза, довериться судьбе, то остальное игнорировать нельзя. Поцелую Парфёнова, а на следующий день меня грузовик переедет.
– Так вкусно? – насмешливо спросил голос моего сегодняшнего “бери от жизни все”, и я задрала голову вверх, не переставая нервно покусывать ноготь большого пальца.
На меня смотрел идеальный во всех смыслах мужчина. Именного такого парня я представляла себе в своих девичьих мечтах. Кожаная куртка, черных балахон с цепями и черепами, синие потертые джинсы. Темные волосы с коротким ирокезом и выбритые по бокам узоры, отдалённо напоминающие молнии.
– Очень долго несут мой брауни, пришлось вот перекусить, – с шуткой ответила мужчине. – Денис, да?
Я бы руку ему протянула, но только после того, как я пообкусала её со всех сторон, было как-то стремно. Да и у меня что-то вроде свидания, а не деловая встреча в конце концов.
– С утра был. А ты та самая Алина?
– Во плоти, – ответила ему с улыбкой.
Вот где пригодился бы мой балахон с Авантазией. Эх, а я его магию уже на Парфёнова потратила.
Денис сел напротив меня, и официантки чуть не драться начали за то, кто его обслужит.
– Итак расскажи мне, Алина, каким ветром тебя занесло ко мне на курсы?
А теперь по порядку. Пока я вибрировала во вселенную, чтобы пьянь по имени Паша опоздал на сделку, то вспомнила о подаренном коллегами сертификате. Написала хозяину автошколы. Слово за слово, контрольный звонок, и вот он пригласил меня на свидание вслепую. Вибрации мои сработали, но немного иначе. Возможно, то самое противоядие сидит со мной за одним столиком и пьёт двойной эспрессо не морщась, улыбается уголками губ и смотрит мне прямо в глаза. А я? А мне легко с ним. Можно расслабиться и не щупать пульс каждую минуту, надеясь, что приворот не угробит мне сердце.
– Коллеги вот так вот решили меня проучить.
– Проучить? И давно мои курсы стали наказанием? – немного обиженно спросил Денис.
Пришлось рассказывать ему всю историю с самого начала: прямо с отрезанных волос, сиротливой попойки вместе с котом, заканчивая сбитым зеркалом на машине начальника и лишением прав.
Мой новый знакомый слушал с неподдельным интересом, он даже несколько раз нелестно проехался по Парфёнову, и я поймала себя на том, что хочу вступиться за Пашу. К счастью, мозгов хватило этого не делать, а ещё я умолчала, что живу под одной крышей с этим самым начальником, который может и кроватью промахнуться случайно.
– Крутые у тебя коллеги на самом деле. Не обижайся, а от подарка будешь в восторге, ручаюсь. Подрифтим с тобой, тебе так понравится, что захочешь ещё и ещё.
Вроде простые вещи говорит, а меня даже в жар от его слов бросило. Либо я просто давно ни с кем не дрифтила, либо тут сейчас реально был какой-то сексуальный подтекст.
Почти два часа я провела в его компании, выключив телефон, но бессонная ночь все же заставила меня начать зевать.
– Устала? – заботливо спросил Денис, и я кивнула. – Давай подвезу.
Когда я посмотрела на то, на чём меня собрались подвезти, то в голову полезло сразу много противоречивых мыслей. Ден этот точно дрифтит каждый вечер. Не поверю, что парень, который рассекает на таком фантастическом мотоцикле, какие я видела только в киндерсюрпризах и фильмах о будущем, спит один.
– Ты уж прости я много от вечера не ждал, – виновато начал мой новый знакомый, держа в руках второй шлем. – Если боишься, то пойму. Но должен же я был хоть как-то произвести впечатление на такую шикарную девушку?
Шикарную? Вселенная, остановись! Это уже перебор.
– И как понял, что я шикарная? – с готовностью приняла от него шлем.
– По голосу, по твоей манере письма, а ещё у тебя там фотка в мессенджере стоит.
– Тогда прощаю.
Смазанные краски города, ветер за спиной и накатывающее чувство эйфории на кончиках пальцев. Я это я. Мчусь по ночным дорогам, обнимая шикарного мужчину, и мечтаю об одном. Чтобы байк Дениса не останавливался, а унес нас так далеко, куда не дотянутся нити моего идиотского приворота.
Долгое и немного смущённое прощание у подъезда. Уже и забыла, какие на вкус первые свидания.
– Чудовищная дилемма, – признался Ден, стоя со мной у подъезда.
– Помочь разрешить?
– Давай. Смотри есть девушка, и я очень хочу её поцеловать. Но тогда по-хорошему, я не смогу её учить, и надо будет искать ей другого инструктора. А я ужасный собственник.
– Такие строгие у вас правила?
– Ага, сам прописал. И как же мне быть?
– Утром дрифт, вечером поцелуи? – спросила, гипнотизируя его губы.
Всего лишь шаг вперёд, и этот вечер настанет.
Но мой инструктор – настоящий джентльмен. Поправляет мне взлохмаченные после шлема волосы.
– Я очень жду, Алина. Тем более, через три дня твой сертификат сгорит, поторопись.
– Что? Там же срок почти полгода, чтобы активировать, – возмутилась я, и Денис рассмеялся.
– Моя школа, мои правила. Не тяни. Спокойной ночи.
Проводила взглядом отъезжающий байк, и с мечтательной улыбкой зашла в подъезд.
Все складывается отлично. Даже лучше, чем отлично. Парфёнова выпнут с фирмы, Маша разродится и перестанет глупо себя вести, я найду себе квартиру, а на горизонте уже маячат отношения с классным парнем.
Но чем выше поднимался лифт, тем хуже мне становилось. Изюмина в груди вновь начала пульсировать. Вспомнила растерянный взгляд Паши, когда он пришёл посреди моей болтовни с Евсеевым, вспомнилось пьяное ночное признание, а ещё сцена в душе никак не лезет из головы.
Замок я открывала уже слегка дрожащей рукой, и отчаянно пыталась вернуться в прошедшее свидание. Меня чуть не поцеловал мужчина моей мечты. Ну же, Алина, как должна вести себя нормальная девушка? Нужно блаженно привалиться к двери в темном коридоре, сделать сладостный вздох, собрать все приятное за вечер и улыбнуться.
Проделала это все. Привалилась к двери, блаженно зажмурилась, представила Дениса. Все равно перед глазами Парфёнов. Да что ж такое-то?!
Открыла глаза, и чуть от ужаса не закричала. В темном коридоре реально стоял мой начальник, сжимая подушку. Видок у него был конкретно приманьяченный, словно этой подушкой он меня прям здесь собирался прикончить.
– Ты что тут делаешь, Паша? – по-змеиному шикнула на него, пытаясь унять дрожь от испуга.
– Вообще-то я тут живу, – обиженно ответил мой школьный мучитель.
– Я не про квартиру в целом. Ты у спальни моей что забыл опять?
– Да я вот… – он слегка замялся. – После вчерашнего хотел поменять бельё на постели. Я то в стирку кинул, если что.
– А ясно. Ну спасибо тогда. Просто выглядит стремно, словно ты тут все это время стоял и караулил меня.
Паша нервно рассмеялся.
– Вообще-то ты меня раскусила. Я тут реально стоял и ждал.
– Чтобы я тебя за свежую подушку похвалила, что ли?
– И это тоже, – честно признался Парфёнов, и от его искренности опять повеситься захотелось. Где же ты изворотливая лживая скотина, с которой мы якобы переспали в одиннадцатом классе. Что за карнавал честности начался?
– Мы не поговорили толком после всего.
Он так отчаянно наминал мою подушку, что ей такими темпами психологическая помощь скоро понадобиться. Будет специалисту на маленькой подушечке показывать, где чокнутый Парфёнов трогал и щипал её.
– Я тебе все сказала в записке. Могу повторить. Надо?
Паша горестно покачал головой, а изюмина в моей груди ужалась до нано-размеров. Да что же это такое?
– А за подушку спасибо. Хоть ты же её и приговорил к стирке.
Парфёнов явно хотел сказать или спросить ещё что-то, но вместо этого смешно покусывал себя то за нижнюю губу, то за щёку.
Ужасное зрелище. Но хуже моё состояние. Я хочу сейчас рвануть к нему и обнять.
Стремительно подавила в себе это желание.
– Ну я пошёл тогда?
– Ага. Иди тогда.
Сволочь, а не человек. Одним своим унылым видом испортил мне шикарный вечер. И вот я ворочаюсь на подушке, которая несмотря на стирку все равно пахнет Парфеновым. Все вокруг тут им пахнет, а я лежу на одной половине кровати и раз за разом прогоняю не свидание с обаятельным инструктором, а вчерашнюю ночь.
– Молчишь, Черникова. Я ведь… Я ведь люблю тебя. Со школы люблю невозможную такую…
Да чтоб тебя!