Сразу после свадьбы Лазарк Маркруз увез молодую жену в свое имение. Он даже не захотел остаться на свадебный пир, что, впрочем, не было грубым нарушением традиций. Многие молодожены торопились остаться наедине и бросали гостей одних, здесь это считалось нормой.

Белороза разделяла желание мужчины, которому только что была вручена, и с нетерпением ждала, когда они уже прибудут на место и останутся наедине. Она представляла нежные объятья своего супруга и страстные поцелуи. Об инциденте же, который случился в городе еще до свадьбы, она старалась забыть. И ей почти удалось внушить себе, что, конечно же, тогда Лазарк был сам не свой. На самом же деле он благородный, добрый и любит ее по-настоящему, как герои романов, о которых ей рассказывала Мурава, кравшая взрослые книжки из домашней библиотеки своих родителей.

Приступ яростной ненависти, заставившей Лазарка на миг озвереть, не повторится. Тем более и повода уже не было: Паж, своими ухаживаниями поставивший ее в неловкое положение, сам перестал ходить за ней по пятам, ей даже не пришлось снова просить его об этом, как она планировала. Он просто исчез, без предупреждения и объяснения.

Впрочем, в глубине души Белороза не радовалась внезапному исчезновению своего поклонника, а тревожилась и даже немного злилась на него. Она привыкла к его немому обожанию, и ей не хватало его тепла, как будто внезапно погас огонь в очаге, возле которого она грелась. Неужели он разлюбил ее? Чем она его так разочаровала?

По счастью, долго мучиться над поиском ответов на эти вопросы Белорозе не приходилось – мысли ее были заняты другим. Образ Пажа возникал мимолетно, и тут же его затеняли другие образы. Она мечтала о страстных ночах на супружеском ложе, о том, как будет обустраивать свой новый дом, как сладостно и уютно они будут проводить дни и вечера со своим Зариком (мысленно она приучала себя называть его именно так, ласково и интимно).

Однако радужным ожиданиям Белорозы не суждено было оправдаться. Горькое разочарование наступило сразу же, как новая хозяйка переступила порог своего «гнездышка». Она думала, что дорогой Лазарк сдержан, так как не привык показывать своих чувств на людях, но дома он уже не станет скрывать эмоций и окутает свою молодую жену заботой и восхищением. Права же девушка оказалась лишь наполовину. Дома лорд Маркруз, действительно, перестал притворяться сдержанным и спокойным, но чувства и эмоции его были далеко не такие, о которых мечтала Белороза. Девушка его бесила: своей робостью, овечьей покорностью, тупым восхищением, которое читалось в ее взгляде… Удивительно, что она так и не смогла догадаться, что в действительности никогда не вызывала в нем ни душевного расположения, ни плотского желания. Она была для него лишь трофеем. Нет, даже не трофеем, а всего лишь ключом к вожделенному трофею.

Когда они вошли в замок, он, даже не представив ее собравшимся в холле слугам, бросил дворецкому: «Покажи ей ее комнату!» – и удалился, повернувшись к девушке спиной и скрывшись в длинном темном коридоре.

Белороза почувствовала себя брошенной и оскорбленной, так как не ожидала от своего Зарика такой холодности и даже не догадывалась, что это он, с его точки зрения, обошелся с ней достаточно хорошо.

Приведя себя в порядок, разложив вещи из дорожной сумки, которую дворецкий принес в ее небольшую, но светлую комнатку, девушка переоделась и стала думать, не спуститься ли ей вниз, не осмотреть ли замок, не познакомиться ли со слугами. С одной стороны, лорд Маркруз ничего подобного ей не предлагал, хотя должен был бы это сделать. С другой стороны, она теперь была полноправной хозяйкой в этом доме, и могла ходить по нему, не дожидаясь особого приглашения.

Однако решения принять она не успела: за дверью раздались уверенные шаги и в комнату вошел ее супруг. Она вскочила ему навстречу, но его холодный взгляд остановил ее, будто она наткнулась на невидимую ледяную стену.

– Сядь! Нам надо поговорить, – каким-то чужим, стальным голосом произнес Лазарк.

Девушка присела на кончик кровати и посмотрела в лицо своего мужа. Она и сама считала, что он должен объясниться, но не решилась бы требовать объяснений. Хорошо, что он сам все-таки начал этот разговор.

– Я не женился бы на тебе, если б ты не была единственной дочерью лорда Дозаряна, – безжалостно заявил Лазарк, и Болорозу словно окатило ведром ледяной воды.

Пока она пыталась прийти в себя и осознать услышанное, ее супруг продолжил экзекуцию:

– В твоем приданном должен быть старинный ключ. Отдай мне его, и можешь жить спокойно. Тебе будут приносить еду, воду и даже выпускать на прогулку. Только не попадайся мне лишний раз на глаза, и я тебя пальцем не трону.

– Как пленница? – пробормотала Белороза. Информация осознавалась ею как-то странно, в обратном порядке. Сначала она поняла, что за неповиновение каким-то возмутительным требованиям муж пригрозил ей физической расправой. Потом до нее дошло, что даже при выполнении этих требований она будет здесь не хозяйкой, а заключенной. И, наконец, она сообразила, что ее тюремщик хочет получить от нее какой-то ключ, о котором она не имеет никакого понятия, что и женился-то он на ней из-за этой призрачной части ее приданного, а не по любви.

– Но у меня нет ключа, – испуганно призналась она, и тут же получила пощечину. Самую настоящую, тяжелую и оскорбительную, от которой у нее загудело в голове, а сердце сжалось и будто бы покрылось ледяной коркой.

– Мы договаривались, что ты больше не будешь мне врать, – разъяренно прошипел Лазарк. – Даю тебе время на размышление до вечера. Ровно в полночь я приду за ключом. И, не дай Светило, если ты вздумаешь и дальше ломать эту глупую комедию.

Лорд Маркруз вышел, плотно закрыв за собой дверь, а Белороза так и осталась сидеть в оцепенении на краю кровати.

Белороза больше не пыталась покинуть комнату. Когда начало смеркаться, в комнату тихо зашла женщина, молча поставила на стол поднос с едой и вином. Есть не хотелось, но вино девушка выпила, большими глотками, застревающими в горле. Она надеялась, что алкоголь поможет хоть немного расслабиться, растопить корку льда, покрывшую ее сердце. Но никого не изменилось. Голова не соображала, мысли как будто завязли в болоте, мышцы были сжаты, словно сведенные судорогой, и было безразлично, что с ней будет дальше.

Ее не пугало, что скоро придет ее безумный супруг и будет требовать от нее чего-то, что она не может дать. Почему-то казалось, что ей не будет больно, если он снова ударит ее или даже захочет убить, как не может быть больно или страшно тому, кто уже умер. «То, что произошло, уже не страшно, так как снова оно уже не может произойти», – всплыло где-то в подсознании и снова угасло.

В полночь пришел Лазарк. Вопросы, оскорбления, угрозы… Девушка молчала. Еще совсем недавно такой любимый, а теперь ненавистный Белорозе мужчина перетряхнул все вещи, которая она привезла с собой, грубо ощупал ее тело, чтобы убедиться, что она не прячет реликвию на себе, в платье или под платьем.

Потом лорд Маркруз заставил молодую супругу спуститься вместе с ним в подземелье. Он сказал, что раз она не захотела жить наверху, в светлой и комфортной комнате, и есть то же, что готовят ему самому, то будет жить в настоящей темнице, на воде и сухарях, пока не раскается и не начнет вести себя благоразумно. Он не сомневался, что таинственный ключ, который ему был так нужен, находится у нее.

Что это за сокровищница и почему нельзя просто сломать замок, на который она была заперта, было неясно. Но думать на эту тему не хотелось.

Когда дверь ее нового жилища захлопнулась, выпустив тирана-мужа, Белороза, не разуваясь, легла на жесткий топчан и, неожиданно сама для себя, сразу заснула.

Проснулась Белороза из-за того, что кто-то тронул ее за плечо. Запрокинув голову, она увидела у изголовья грубого топчана рыжеволосую женщину в платье, на котором был вышит герб Маркрузов.

– Милава, – представилась незнакомка, заметив, что девушка открыла глаза.

Белороза тоже машинально назвала свое имя, а потом удивленно заметила: «А все думают, что Вас больше нет».

– И да, и нет, – загадочно пояснила дама. – Здесь меня больше нет, но вообще я есть, просто пребываю в другом месте.

Яснее не стало, но Белороза почему-то приняла это объяснение или лишь поинтересовалась, чем может служить своей новой знакомой.

– Я должна раскрыть тебе одну тайну, – пояснила свекровь. – Пойдем за мной!

Белороза не успела ей возразить, что они вряд ли могут покинуть эту камеру, как противоположная стена стала зыбкой и растаяла, открыв вид на поляну с огромным деревом, которому, должно быть, уже много лет. В его стволе зияло глубокое дупло. Женщина ступила сначала на поляну, потом, приподняв платье, и в это дупло. Девушка послушно последовала за своей новой знакомой.

Они оказались не в темноте полого ствола, а на широкой и светлой поляне. Отойдя от дерева шагов на десять, женщина жестом позвала Белорозу последовать за ней, а потом указала на верхушку дуба. В густой кроне девушка разглядела то ли большую шкатулку, то ли маленький сундучок, висящий на медных цепях. На ветке рядом с ларцом сидел большой кот и умывался лапами.

– Это мудрый кот Баюн, – представила животное женщина, – а это – новая хранительница ключа – Белороза, жена моего несчастного сына.

– Очень приятно, – промурлыкал кот, мягко спрыгивая с дерева и протягивая девушке лапу.

– Он расскажет тебе сказку, – промолвила Милава, – но в этой сказке – ни слова лжи. Ты все поймешь.

Компания расположилась на стволе поваленной ураганом старой березы, и кот Баюн начал свой рассказ.

В некотором царстве, в некотором государстве, много веков тому назад родился мальчик, у которого не было сердца. Он обладал множеством достоинств, и чем взрослее он становился, тем очевиднее было, что он во многом превосходит своих сверстников, да и вообще других людей. Острый холодный ум и железная воля делали его неуязвимым и способным получить все блага этого мира в кратчайшие сроки. Его не отвлекали от цели пустые мечтания, его не сдерживали сердечные привязанности, он не испытывал душевных мук и терзаний совести, ему не были знакомы чувство долга и понятие чести, он не знал милосердия и любви. Только одна страсть была ведома ему – жажда быть во всем первым. Он хотел стать правителем мира и повелевать всеми и всегда, сравнявшись со Светилом и даже превзойдя его в своей власти.

Юноша обладал незаурядной внешностью и нравился девушкам. А его холодность только подогревала их желание разжечь в его груди пламенный пожар. Ведь они не знали, что у него нет сердца, и он не смог бы никого полюбить, даже если б и захотел.

Хладнокровный красавчик разбил десятки девичьих сердец, погубил немало молодых жизней. Кто-то из-за него бросался в омут, кто-то прыгал с высокой башни, кто-то уходил в лес на съедение диким зверям… А он беззастенчиво пользовался человеческими слабостями, делая влюбленных в него девушек марионетками в его руках. Они исполняли его волю и умирали, а он становится все сильнее и сильнее.

Так юноша открыл секрет бессмертия. Каждая сгубленная им жизнь продлевала его существование.

Вдоволь напитавшись чужими душами, хладнокровный сердцеед понял, что может уже жить вечно или почти вечно. Он начал копить энергию чужих жизней впрок, превращая девушек, способных горячо любить, в ледяных статуй. На краю света в бескрайней пустыне он создал целый музей ледяных скульптур и постоянно пополняет его ледяными экспонатами.

Но оказалось, что сердце у юноши все-таки было. Оно хранится здесь, в драгоценном ларце, в хрустальном яйце. Ходят легенды, что в этом яйце игла, а на конце иглы – смерть Кощеева (так стали называть бессмертного юношу впоследствии люди). Но это заблуждение. Никакой иглы нет, а сердце нельзя разбивать ни в коем случае. Если сделать это, злодей не погибнет, а станет неуязвимым. Сердце нужно не разбить, а растопить, но с этим не справиться ни одному смертному.

– Я попыталась сделать это, но только усугубила проблему, – перебила Баюна Милава. – Когда я выпустилась их Храма Огня, сердце привело меня на ту поляну, где стоит старый дуб с огромным дуплом. Повинуясь неосознанному влечению, я ступила в это дупло, оказавшееся порталом, и очутилось вот на этой поляне. Кот Баюн рассказал мне ту же сказку, что и тебе. Молодая, горячая и честолюбивая, я решила, что раз сердце привело меня сюда, я смогу растопить сердце Кощея. Я узнала, что время от времени он приходит сюда, чтобы проверить, цело ли его сердце. Он не знает, что будет, если его разбить, и потому беспокоится о нем. Если б мог, он забрал бы ларец к себе, в свое темное и холодное подземелье, где никогда ничего не происходит. Но все его попытки коснуться сундука и взять его в руки тщетны – шкатулка исчезает, словно мираж. Только смертный может коснуться этого ларца, но даже он не сможет открыть его без специального ключика.

Милава рассказала, как дождалась появления Кощея на волшебной поляне, как разожгла в своем сердце огонь любви к этому опасному существу, и, пользуясь своим умением одалживать свет и тепло у самого Солнца, даже заставила кощеево сердце слегка подтаять, соблазнила его.

Но скоро она поняла, что искусственно вызванная любовь недолговечна. Сердце Кощея снова заледенело, а вслед начало замерзать ее собственное.

Спасаясь от своего бессмертного любовника бегством, она прихватила медальон, который он вечно носил на груди. Внутри его – зеркальце, способное сфокусировать и направить в замочную скважину чудесного ларца солнечные лучи невероятной силы. Только этот пучок света может открыть этот волшебный замок, но нельзя позволить никому это сделать, иначе быть беде. Милава решила, что будет хранить этот ключ у себя, чтобы кто-нибудь, наслушавшись сказок про кощееву смерть, не вздумал бы вскрыть сундучок и разбить яйцо с сердцем чудовища, сделав его уже по-настоящему бессмертным.

Вернувшись через дупло обратно на поляну в обычном лесу, потерпевшая фиаско в борьбе с Кощеем молодая жрица вышла на тропинку, которая спустя несколько часов привела ее к замку Маркруза, который полюбил ее и уже через неделю сделал своей супругой. Девушка приняла его предложение, так как чувствовала себя обязанной остаться здесь, недалеко от портала, чтобы хоть немного контролировать ситуацию.

Но стать счастливой и осчастливить возлюбленного у Милавы не получилось. Вскоре молодая женщина заметила, что беременна. По холоду внутри живота, постепенно растекающемуся по всему телу, она поняла, что отцом будущего ребенка является не ее добрый муж, а ее прежний любовник – Кощей. Что за существо может родиться от бессердечного монстра, девушка могла только гадать, с ужасом ожидая появления на свет необычного ребенка. К тому же она стала замечать, что чем больше становился срок беременности, тем злее, бессердечнее и несчастнее становилась она сама. Утешение она находила лишь на поляне возле дуба-портала, через дупло которого к ней приходил кот Баюн и рассказывал ей сказки, мурлыкал песни – в общем, успокаивал и веселил, как мог.

Потом родился мальчик. Молодая мать сразу же приложила ухо к его груди и обрадовалась, услышав биение сердца. Но сердце в груди у ее сына оказалось жестоким, а его помыслы – безумными и честолюбивыми.

Когда он был маленьким, Милава еще не знала, насколько его душа холодна и коварна. Как-то раз его больно обидели деревенские дети, назвав зверочеловеком и отказавшись с ним играть. Повинуясь неподвластному ей желанию, даже осознавая, что совершает непоправимую ошибку, леди Маркруз рассказала Зарику, кто на самом деле его отец и как она с ним познакомилась. Умолчала она лишь об одном: как выглядит и где хранится ключ от ларца с ледяным сердцем Кощея.

Она не знала, что с тех пор Лазарк стал взращивать идею убить своего настоящего отца и занять его место, став бессмертным повелителем мира и смотрителем ледяного музея. Он даже нашел портал и смог пройти через него, хотя это было непросто: портал закрывался, когда чувствовал приближение чего-то холодного, и для его открытия нужно было гореть желанием пройти сквозь него.

Для осуществления своего коварного замысла Лазарку необходим был ключ от чудесного ларца. Он пытался выспросить мать, где он хранится, уговорить ее отдать ключ на хранение ему. Но Милава нашла в себе силы отказать ему в этом. В итоге он запер ее в том же подвале, куда теперь отвел свою молодую жену, и пытал, заставляя открыть ему тайну ключа. Как-то раз, не выдержав мучений, она солгала ему, что на похоронах мужа передала ключ на хранение его старинному друг, взяв с него слово, что эта яко бы семейная реликвия вернется в их дом, когда он выдаст свою дочь замуж за ее сына. Она надеялась, что Дозарян никогда не отдаст свою дочку замуж за Лазарка, репутация которого уже тогда не была, мягко говоря, безупречной.

Жестокий юноша продолжал допрос, пытаясь выпытать у матери, как выглядит ключ, но она не выдержала боли и умерла под ударами своего же огненного бича, так и не успев признаться ему, что на самом деле отмыкается замок у сундучка световым пучком, пущенным с помощью особого зеркальца. Не отличающийся развитым воображением Лазарк, по счастью, не догадывается, что на самом деле нужная ему вещица совсем не похожа на традиционный ключ, и сорванный с ее шеи медальон так и оставил лежать на полу камеры под топчаном.

– Теперь я нереальна. Я призрак, способный являться лишь во сне. Для того чтобы быть хранительницей ключа, у меня не хватает энергии. Теперь мы вернемся в замок, и я уйду, а ты заберешь медальон и будешь беречь его пуще жизни, – заключила Милава, даже не поинтересовавшись у Белорозы, готова ли она взять на себя эту ношу.

– Но ведь он и меня запытает до смерти, – лишь выразила свои опасения новая хранительница ключа.

– Постарайся обмануть его, придумай, как бежать, – посоветовала Милава. – У тебя же есть родители, другие близкие люди, тебе есть куда идти. Это у меня никого не было, и никто не оплакивал мою смерть.

– И еще у тебя есть рыцарь, – промурлыкал Баюн. – Слушай сердце, и оно приведет тебя к нему.

Девушка шагнула в портал и провалилась в небытие.

Утром Белороза проснулась на жестком топчане. Вспомнив странный сон, она нагнулась и заглянула под свое ложе. На полу, действительно, лежал медальон. Девушка подняла его и открыла. Там было зеркальце. Новая хранительница ключа поспешила закрыть медальон и повесить его на шею.

Оцепенение прошло. Ей снова хотелось жить, любить, делать что-то доброе и хорошее. Ее мысли были ясны и стремительны. Девушка сосредоточилась на планах побега.

Глава восемнадцатая. Побег

Пещера, возле которой проснулся Паж после той злополучной ночи, была, конечно, примечательной. Казалось, что за решетчатой дверью, закрывающей проход в нее, кто-то спрятал мощный магнит, заставляющий юношу страстно желать проникнуть внутрь, разжигающий его любопытство. Не без труда он поборол это желание, заставив себя предать принципы, которые ему, как посвященному Солнцу, внушали с детства, и поставив во главу угла чувство долга, а не свои страсти. Первым делом ему было нужно найти исчезнувших куда-то друзей и попавшую в переплет нареченную сестру. А к пещере он еще успеет вернуться, когда желание узнать, что находится в ней, еще лучше оформится и станет непреодолимым.

Прислушавшись к себе, юный жрец почувствовал, в каком направлении ему нужно идти. Кристалл на груди потеплел и засверкал ярче, подтверждая, что он на верном пути.

Шел Паж медленно, так как ему часто приходилось останавливаться и «сверяться со своим внутренним компасом», но он знал, что постепенно приближается к цели.

Все пути ведут не в Рим и даже не в Амбер. Все пути ведут туда, где тебя ждут. Паж, Лаверд и Пит с Большим Сэмом одновременно вышли из чащи на поляну, в центре которой стоял старый колодец. Они пришли с разных сторон, разными путями, но оказались в одном месте.

Безумно обрадовавшиеся встрече, они обнимали и ощупывали друг друга, как будто хотели убедиться в реальности происходящего. Немного успокоившись, они вкратце поведали друзьям о своих необычных приключениях и стали совещаться, как им поступать дальше.

Не было сомнения в том, что они пришли именно туда, куда нужно. Покидать поляну с колодцем и дальше прочесывать лес не было смысла. Оставаться здесь на ночевку было боязно: несмотря на то, что все понимали, что очутились в конце пути, где-то в глубине души каждый опасался, что утром вновь может оказаться один, вдали от своих путников, и ему снова придется искать дорогу к цели.

Пит предположил, что им нужно залезть в колодец, но более взрослые товарищи считали эту идею не слишком удачной, полагая, что нырять в это сооружение – все равно что топиться.

Наконец, вспомнили о животных, которые скромно расположились на краю поляны и не встревали в разговор людей.

– Вы что, правда по-нашему говорите? – обратился к ним Паж, сам не веря тому, что спрашивает об этом диких животных, пусть и весьма миролюбиво себя ведущих.

– Говорим, – гордо подтвердила ворона.

– Вы этот лес лучше знаете, – чуть смелее продолжил юноша. – Странно здесь все, не так, как у нас. Скажите, в этот колодец нырять, вообще-то, опасно? Или, может, мы не потонем вовсе, и это никакой не колодец, а подземный ход?

– Это смотря что считать опасным, – рассудительно произнесла ворона.

– Утонуть не утоните, – расшифровала зайчиха, – но сгинуть навеки можете. Это не подземный ход, а портал, ворота в Болотное царство. Жуткое место.

– Теоретически проход двусторонний, – заметила ворона, – но фактически обратно не возвращаются. Рискованная затея.

– Только девушку иначе не спасти, – вздохнула медведица.

– Придется нырять, – предрекла разговорчивая птица.

На том и порешили. Первым вызвался прыгнуть в колодец Лаверд – все-таки это из-за него Безымянная оказалась в беде. За ним должен был спуститься Паж, последними шли Пит и Сэм.

Не передать словами, до чего было страшно погружаться в столб черной воды, но ни один из смельчаков не отказался от своей затеи. Погружение было коротким, так что некогда было даже как следует попрощаться с жизнью. Скоро вся компания уже твердо стояла ногами на земле. Выяснилось, что здесь можно было дышать и даже говорить.

Гадать, куда идти, «ныряльщикам» не пришлось: под ногами была отчетливо видна тропинка. Она привела их к терему. На пороге стояли две рыжеволосые девушки: их любимая подруга и другая, вроде бы некрасивая, но в то же время казавшаяся чертовски привлекательной. Незнакомка побледнела и судорожно схватилась за перила. «Не он!» – в ужасе прошептала она, впившись взглядом в Пажа.

В тереме хватило места всем. Обстановка была мрачновата. В интерьере преобладали болотные оттенки. Свет был тусклым, как будто с трудом пробивающимся через сильно запыленное окно. Бессмертная пожаловалась, что постоянно мерзнет. Ее друзья подтвердили, что им тоже зябко. Комфортно было только Василисе, но она выросла здесь, так что не удивительно, что привыкла.

Родители Василисы оказались гостеприимными, приняли гостей радушно, всем отвели по отдельной комнате. Но друзья не хотели разлучаться, поэтому в комнаты лишь мельком заглянули, планируя там только спать. Вся компания собралась в комнате молодой хозяйки, которая была просторнее всех остальных.

Василиса и Безымянная, которую ее новая подруга почему-то называла Фениксой, успели сдружиться, несмотря на то, что были очень разными. Общим у них был только цвет волос и отношение к жизни: обе они считали, что для счастья им нужно лишь одно – воссоединиться со своей половинкой. Безымянная уже знала главный секрет своей новой подруги: та ожидала, что Паж окажется ее суженым, так как видела его отражение в кристалле Безымянной и почувствовала к нему особе притяжение. Однако встреча с ним ее сильно разочаровала: энергетические импульсы, исходящие от него, были добрыми и сильными, но совсем не теми, что она уловила тогда от кристалла. Юная кудесница не понимала, как могла так промахнуться.

Украдкой она рассматривала Пажа, старалась встретиться с ним взглядом, коснуться его руки. Наконец-то она поняла, что произошло. Когда она видела Пажа, он был с девушкой, которую любил, а та была влюблена в другого. Он тенью маячил за спиной молодого жреца и был, собственно говоря, на конце этой любовной цепочки. Вероятно, именно от него и исходили те импульсы, которые заставили Василису почувствовать в нем родственную душу, свою вторую половинку. Но теперь как его найдешь? Как призовешь? Вскоре ответ нашелся сам собой.

– Теперь, когда мы все нашлись, пора возвращаться в город, – заметил Паж. – Я бы не хотел задерживаться. Меня, честно говоря, сильно тревожит судьба одной девушки, за которую я чувствую себя в ответе и которую, не буду скрывать, люблю. Когда я вынужден был покинуть город, решалась, можно сказать, ее судьба: ее собирались выдать замуж за лорда Маркруза, а мы все хорошо знаем, что он за человек. Думаю, что за несколько дней, которые я провел в лесу, ничего страшного не произошло, и я еще успею расстроить свадьбу.

– Ты думаешь, что отсутствовал всего несколько дней? – сочувственно посмотрела на него Василиса. – Ты только не волнуйся слишком сильно, надеюсь, что ничего непоправимого все-таки не произошло, но время здесь течет не так, как везде. Может быть, там прошло всего пару часов, а может – и год. Да и жених ее, как мне кажется, не настолько чудовищен, как вы о нем думаете.

– Поверь, настолько, – вздохнула Феникса, а Паж вскочил и заявил, что тогда намерен отправиться домой сейчас же.

– Чему быть – того не миновать, – сказала Василиса. – Если ей судьба за него выйти, ты ничего не сделаешь, поверь.

– А если не судьба?

– То и без тебя расстанутся.

– Дорого бы я отдал все же, чтобы узнать, как она там, – вздохнул Паж, все же снова усаживаясь за стол.

– Можно было бы подсмотреть, будь у нас волшебное блюдечко с золотым яблочком. Но их давно уже никто не видел, – заметила Василиса.

– Стоп, – тут уже вскочила Феникса. – Кажется, у меня есть.

Она умчалась к себе в комнату и вернулась с подарком зайчихи: «Не это ли?».

– Оно самое! – образовалась Василиса.

Она показала Пажу, как нужно катать яблочко по тарелочке и велела ему во время проведения этой манипуляции думать о своей возлюбленной. Он повиновался. Спустя некоторое время сперва он, а потом и остальные различили в центре блюдечка движущиеся картинки.

Белороза была в темной каменной комнате, напротив стоял Лазарк. Он грубо схватил девушку за руку, швырнул к стене. Она ударилась плечом, похоже, что больно, так как поморщилась и тронула другой рукой ушибленное место. Она начала что-то оживленно говорить ему. Он посмотрел на нее с ухмылкой, что-то сказал и вышел, с силой захлопнув за собой тяжелую дверь. Оставшись одна, девушка бросилась на грубый топчан, сжалась клубочком и, похоже, разрыдалась, хотя точно разглядеть это было нельзя.

Яблочко перекатилось в центр блюдца, остановилось, изображение померкло. Все молчали, пораженные увиденным. Молчала и Василиса, испытывающая неоднозначные эмоции. С одной стороны, она была рада тому, что увидела Лазарка и получила внутреннее подтверждение, что именно он и есть ее суженый. С другой стороны, она была ошеломлена его грубым поведением и жестокостью, которую он продемонстрировал в обращении со своей невестой (или уже женой?). Разве о таком возлюбленном она мечтала?

– Это подвал в замке Маркуза, я здесь когда-то играл в пиратов, знаю каждую трещину в камне, – прервал молчание Лаверд.

– Ну что ж, мы знаем, где ее искать, и это уже хорошо, – попытался подбодрить Пажа Сэм, хотя сам понимал, что вызволить девушку из подземелья замка Маркрузов почти невозможно.

– Прежде чем вызволить Белорозу (ведь так зовут эту девушку?), нам нужно вызволить себя самих, – вдруг заявила Василиса.

– Что значит «нужно вызволить себя самих»? – не поняла Феникса.

– Извините, что не огорчила вас сразу, – призналась Василиса, – но отец никогда не отпускает гостей из своего царства добровольно. Ведь здесь так скучно! А вас он тем более не отпустит, потому что видит, что вы понравились мне. Он страсть как боится, что я сбегу отсюда со скуки.

– Вот тебе бабушка и Юрьев день, – произнес Сэм непонятную даже самому себе фразу, внутренний смысл которой почему-то дошел до всех.

– Главное, не паниковать, – постаралась успокоить новых друзей Василиса. – Выход всегда есть, и мы обязательно придумаем, как отсюда удрать. А пока всем нам нужно отдохнуть. Утро вечера мудренее, как говорит моя бабушка. Завтра встретимся здесь и со свежей головой обязательно придумаем, как удрать на волю. И да, кстати, я собираюсь удрать с вами.

Лаверд проводил Безымянную до двери ее комнаты. Он остался бы у нее, но она не приглашала. Он даже начал сомневаться, не придумал ли он себе то, что между ними когда-то пробежала та самая чудесная искорка, которую в народе кличут любовью.

– Почему Василиса называет тебя Фениксой? – вдруг поинтересовался он. – Кто успел дать тебе имя?

– Ты и дал, – зарделась девушка, – но, правда, во сне.

Вдруг она неожиданно чмокнула Лаверда в щеку и быстро скользнула в свою комнату, прикрыв за собой дверь. Вероятно, она не хотела торопить события, или ей было нужно побыть одной, поразмыслить. Им всем нужно было сегодня о многом поразмыслить.

На следующий день после завтрака все снова собрались в комнате Василисы. Она разложила на столе план Болотного царства и начала рассказывать про то, как осуществляется связь с верхним миром.

Войти в Подводное (называемое также Болотным) царство можно через любой более или менее крупный водоем со стоящей водой, но единственный портал, после прохождения через который живой гарантированно остается живым, а мертвый – мертвым, это тот самый колодец, которым воспользовались Феникса и ее друзья.

С выходом из царства Водяного все обстоит несколько сложнее. Живым покинуть его можно только двумя путями: через колодец, если только гость будет вышвырнут отсюда морским правителем, или же через остров Буян во время отлива.

Получается, что через колодец без ведома Василисиного батюшки наверх не вернуться. Разозлить его, конечно, не составит труда, так как уравновешенным характером он не отличается, но последствия его гнева непредсказуемы. Не факт, что он отправит обидчика наверх. Может просто превратить в русалку или гада морского, засунуть на вечное поселение в какое-нибудь болото. Такая перспектива никого не прельщала.

Относительно Буяна дело тоже обстоит неважно. Охраняются выходы на него, конечно, так себе. Дружина Черномора, обязанная блюсти границу, от многовекового безделья потеряла форму. Богатыри только и знают, что любоваться на свои доспехи, сверкающие в лучах зари, да состязаться в соблазнении русалочек. Сам же Черномор в последнее время не просыхает – он буквально поселился в трюме потопленного бурей корабля, перевозившего заморские вина, и усердно дегустирует портвейн.