Я вернулась тебе отомстить

Глава 4

Дальше я слышу четкий звук прямо над ухом, который мне очень напоминает щелчок складного ножа. У меня резко начинает кружиться голова, еще и тошнота противным комом подкатывает к горлу. Зажмуриваюсь и сжимаюсь сильнее, молюсь лишиться чувств прямо сейчас, чтобы не видеть и не слышать этой жуткой реальности.

Он нащупывает на моей спине маленький рюкзак, который очень плотно прилегает к спине, и ножом одну за другой срезает лямки. Потом просто резко отталкивает меня в сторону, так сильно, что я падаю, больно приземляясь на коленки, и быстро уходит, прихватив с собой мой маленький рюкзачок.

Я несколько минут тихо плача лежа на земле, пока до моего воспаленного сознания не доходит, что он ничего мне не сделал. Он просто забрал мою вещь. Правда я осталась без денег, без телефона и, что самое печальное, без ключа от квартиры, но я жива и физически не пострадала. Вытираю лицо рукавами толстовки и медленно встаю на ноги. Они уже почти не трясутся, поэтому мне удается это сделать почти с первого раза.

Идти в квартиру теперь особого смысла не вижу, потому что у меня нет ключа. Но остаться на улице гораздо страшнее, поэтому решаю, что будет лучше все-таки переночевать в подъезде. А уже завтра решить, что делать дальше.

Подхожу к дому и понимаю, что есть еще домофон. Вот черт. Вряд ли, если я позвоню в какую-нибудь квартиру ночью, меня пустят. Приземляюсь на скамейку и уже готовлюсь переночевать на улице, но неожиданно передо мной замирает чья-то фигура, а у моих ног начинает крутиться совсем маленькая собачка.

– Настя? – узнаю в незнакомке Ирину, соседку Марины и выдыхаю с облегчением, – Господи, что с тобой случилось?

– Ограбили в парке, – едва начинаю говорить, слезы вновь льются по щекам.

– Ты сама как? Не пострадала? – обеспокоенно спрашивает.

– Сама нет, но сумку с телефоном, ключами и деньгами забрали.

– Пошли скорее ко мне. Главное, что ничего не сделали, отделалась, можно сказать, малой кровью. Остальное все решим.

Мы заходим в маленькую уютную квартирку, где тепло и вкусно пахнет выпечкой. Я иду в ванную, чтобы привести себя в порядок, умыться и немного почистить одежду.

Ирина больше ни о чем меня не спрашивает, просто кормит и отпаивает успокоительным чаем.

– Останься у меня сегодня, а завтра я позвоню Зое, у нее тоже были ключи от квартиры Марины.

Я послушно ложусь спать и, несмотря на все пережитое сегодня, быстро проваливаюсь в сон. Может чай так подействовал, а может просто было слишком много печальных событий, и я устала.

Когда утром я открываю глаза, первое на что обращаю внимание, рядом со мной сидит Зоя. Она осторожно гладит меня по голове и так понимающе смотрит, будто знает, что я пережила за последние сутки. Хотя, чувствует, наверно, она всегда все очень хорошо чувствует. Она мне, как мама.

– Как ты? – спрашивает с беспокойством.

– Нормально, – приподнимаюсь немного в кровати и пытаюсь определить, сколько сейчас времени.

– Уже почти обед, – отвечает Зоя, в который раз читая мои мысли, – тебе нужно поесть, потом мы поговорим.

Я встаю с кровати и иду в ванную. Быстро привожу себя в порядок, стараюсь не дать себе слабину и снова не начать плакать, потому что я знаю, стоит только одной слезинке выкатиться из глаз и поток будет не остановить.

Захожу на кухню, там Ирина печет блинчики и разливает ароматный чай по чашкам. Ставит передо мной мое любимое клубничное варенье и стаканчик со сметаной. Она знает, как я люблю. В отдельной маленькой тарелочке смешиваю варенье со сметаной и макаю блинчик. Еще пять минут назад я была уверена, что не смогу проглотить ни кусочка, но, когда для тебя готовят с такой любовью, аппетит появляется сам по себе.

К нам присоединяется Зоя и, пододвинув чашку ближе к себе, начинает завтрак.

– Хорошо, что накануне ты паспорт у меня оставила, – начинает она разговор, – документы хоть целы остались.

Зоя тоже, как и я находилась в поисках работы, а я приезжала к ней домой, чтобы заполнить и разослать резюме, вот и забыла у нее паспорт, как оказалось к лучшему.

– В полицию будешь заявлять? – снова у меня спрашивает.

– Нет, – качаю головой, – да и какой смысл, все равно не найдут. Он был одет во все темное, а голова полностью закрыта капюшоном. Описать я его точно не смогу. В таком страхе была, что даже рост не запомнила. Только то, что от него пахло алкоголем.

– А в сумке-то что было?

– Телефон был и деньги. Телефон, конечно, старый, но работал исправно, а теперь на новый у меня и денег нет.

На самом деле, расстроилась я совсем не из-за телефона, там была фотография Алекса, единственная, которую я осмелилась сделать. Теперь и ее у меня нет.

– Насчет телефона не переживай, у меня есть старенький, пока не заработаешь на новый, тебе хватит. Насчет работы, тоже есть вариант. Только сегодня утром соседка моя поделилась, она подрабатывает горничной в очень богатом доме, в дни, когда там устраивают званые обеды или ужины. Так вот, хозяйке этого дома срочно нужна еще одна няня с хорошими рекомендациями. Но и требования там, сама понимаешь… Так что приводи себя в порядок и иди на собеседование. Ты девочка у нас хорошая, по тебе сразу видно, что порядочная, так что шансы у тебя есть. Только долго не зевай, место хлебное, займут быстро.

– Спасибо, Зоя, – со слезами на глазах начинаю благодарить, – огромное спасибо.

– Да, ну что ты, – отмахивается от меня, – пока не за что.

Зоя приносит из прихожей свою сумку, достает оттуда телефон и красивую визитку. Черная пластиковая карточка с серебристыми буквами. Почему мне кажется, что я где-то уже видела такую. Ведь этого не может быть. Это дорогая визитка явно очень обеспеченного человека, а я с такими людьми не общаюсь. Может, из-за всего пережитого, мне уже везде подвох мерещится.

– Позвони сегодня же, Стась, – снова напоминает Зоя, – не откладывай.

– Хорошо, конечно, позвоню, спасибо.

Если бы я только знала заранее, какое испытание мне готовит судьба, я бы никогда в жизни не набрала этот номер.

Глава 5

После обеда покупаю новую сим-карту и вставляю ее в телефон. Специально отхожу в максимально безлюдное место, чтобы можно было спокойно позвонить.

Достаю карточку-визитку из кармана и трясущимися руками набираю номер. Даже понять не могу, почему так разволновалась. Отвечают мне на удивление очень быстро. Трубку, судя по голосу, берет молодая женщина с очень приятным голосом.

Я начинаю говорить с ней по-английски, но видимо мой акцент сразу выдает меня с головой, и она легко переходит на русский. Ничего себе.

– Так вы русская? – мне показалось или эта новость на самом деле обрадовала ее.

– Да, – несмело подтверждаю.

– Это замечательно, – радостно смеется женщина, – я хочу, чтобы моя дочь с пеленок слышала русскую речь и буду вам очень признательна, если вы будете разговаривать с ней только на русском.

Боже, она так говорит сейчас, будто уже взяла меня на работу. Я испытываю такое облегчение, будто камень падает с плеч. Теперь, когда я лишилась всех денег, работа мне очень нужна.

– Приходите, завтра утром. Сможете?

– Да, конечно.

– Тогда жду вас в девять часов утра, мы все обговорим, адрес скину сообщением.

– Хорошо. Спасибо.

Вечером я перебираю весь свой гардероб, никак не могу решить, в чем пойти. Зоя говорит, что они очень обеспеченные люди, надо постараться не упасть в грязь лицом. Если бы рядом была Марина, я бы спросила у нее, она очень хорошо разбирается в моде, а я понятие не имею, в чем ходят на собеседования в такие дома.

В итоге выбираю простое платье рубашечного покроя и сверху в тон к нему вязаную кофту. Скромно и со вкусом. Волосы заплетаю в косу, косметику совсем игнорирую.

Двери мне открывает горничная и просит подождать в гостиной. Я в ожидании сажусь в кресло и скромно складываю руки на коленях. Пока у меня есть возможность, стараюсь оглядеться вокруг. Я не разбираюсь в модных интерьерах. Но сразу могу сказать, что все вокруг очень дорогое и дизайнерское. Не представляю, как в такой обстановке может расти ребенок. Или его вообще не выпускают из детской комнаты? Пока я гоняю такие странные мысли в голове, и сама же ищу ответы на свои вопросы, не сразу замечаю, что в комнате больше не одна.

Оборачиваюсь на шум и вижу молодую девушку, у меня язык не повернется назвать ее женщиной. Стильная, ухоженная, очень стройная и красивая. Шикарные темные волосы подняты в элегантную прическу, одета в брючный костюм нежного пудрового оттенка. У меня сразу возникает вопрос. Как в таком виде растить маленького ребенка? Это нереально. Или она близко к нему вообще не подходит?

– Здравствуйте. Меня зовут Марта, – опять обращаю внимание, что она говорит почти без акцента.

– Здравствуйте. Настя, – дальше я растерянно замолкаю, потому что не знаю, что сказать еще. Может, сразу рекомендации показать.

– Пойдемте, я познакомлю вас с дочкой, мне достаточно будет одного взгляда на нее, чтобы понять, понравились вы друг другу или нет.

Послушно иду за хозяйкой дома на второй этаж, между делом осматриваюсь и понимаю, что мне однозначно нужна будет экскурсия по этому дому. Не заблудиться здесь сложно.

– Мы только недавно приехали в этот город, – сообщает мне Марта, – у моего мужа здесь какие-то срочные дела, а я не захотела оставаться одна. К тому же в этом городе живет мой брат, я его очень люблю, но мы так редко видимся в последнее время. Вот я и не смогла упустить такую замечательную возможность и приехала немного пожить в этом городе.

– А чей это дом? Вашего брата? – задаю логичный вопрос, потому что мне кажется покупать такое шикарное жилье ради того, чтобы немного пожить в этом городе, перебор даже для таких богатых людей.

– Нет. Брат живет отдельно. Это дом моего мужа, здесь раньше жили его родители, потом они переехали к морю, а дом так и остался.

Мы как раз в этот момент подходим к дверям какой-то комнаты и, едва Марта открывает ее, я понимаю, что это детская. У меня перехватывает дыхание от восхищения. Я даже у Марины не видела ничего подобного. Может потому, что у нее мальчишки.

Все выполнено в пастельных тонах. Красивая светлая резная мебель, кремовые занавески на окнах, в тон им покрывальце на кровати и множество подушечек разных размеров и форм. Особенно умилительно выглядят те, которые с бахромой.

На полу расстелен специальный коврик, где играет малышка. Рядом с ней сидит няня, периодически подкладывая новые игрушки. Их количество, кстати, можно сравнить с витриной самого большого детского супермаркета.

– Знакомься Настя, это у нас Ангелина, – Марта поднимает малышку на руки и держит перед собой так, чтобы мне было хорошо ее видно.

– У девочки русское имя? – само по себе вырывается из меня.

– Да, почти все задают этот вопрос, – Марта начинает тепло улыбаться, а я отмечаю про себя, что ей очень идет улыбка.  – Мой брат еще до родов называл малышку ангелом, мы все привыкли, потом в итоге так и пришли к этому имени. Но дома между собой чаще всего называем Лина.

– Сколько ей? – спрашиваю Марту, а сама уже не могу оторвать восторженных глаз от этой потрясающей девочки. Красивые темные кудряшки, длиннющие ресницы и губки бантиком. Она чудо.

– Шесть месяцев было на днях. Я такой праздник закатила, до сих пор отойти не могу. Покажу потом фотографии.

 Сразу вспоминаю, что Марина тоже всегда делала праздники детям на каждый месяц. Значит, Марта очень внимательная и счастливая мамочка, которая проводит много времени с дочкой и в целом наслаждается своим материнством.

– Можно ее подержать? – спрашиваю, когда вижу, что на мое приближение девочка реагирует очень положительно.

– Да, конечно, – передает мне ребенка.

Лина несколько секунд неотрывно изучает мое лицо, а потом улыбается, выставляя на обозрение свои нижние два зуба. Я не могу сдержаться от умиления и начинаю хохотать.

– Я вижу, вы прекрасно поладили, – делает выводы довольная Марта.

– Она просто прелесть, – искренне признаюсь в любви этому ребенку.

– Не могу не согласиться, – подхватывает мой смех хозяйка дома.

Я провожу с девочкой полчаса, а потом мы с Мартой идем в кабинет обсудить мой трудовой договор.

– Смотри, пока у тебя график будет свободный, можешь приходить иногда, чтобы Лина к тебе привыкала. Но потом постоянная няня уедет в отпуск по семейным обстоятельствам и тогда тебе придется переехать к нам. Но это будет только недели через три-четыре.

– Хорошо, – когда мои глаза, бегая по договору, натыкаются на строчку с зарплатой, я теряю дар речи.

Такой высокой зарплаты у меня еще никогда не было, а учитывая, что меня взяли почти сразу, опираясь на рекомендации только одного человека, это просто потрясающее везение.

Домой я не шла, домой я практически летела. Счастливая и окрыленная. Жизнь налаживается. И пусть в любви мне везения не видать, по крайней мере, в ближайшем будущем, то уж с деньгами никаких проблем возникнуть не должно.

Глава 6

Дома вспоминаю, что я до сих пор не позвонила маме и не сообщила свой новый номер телефона. Уверена, прежний давно недоступен. Надо позвонить, пока у нее не началась паника, ей совсем нельзя волноваться.

Набираю раз, второй, телефон выключен. Как бы я не успокаивала себя сейчас, в душе само по себе зарождается беспокойство и стремительно разрастается, превращаясь в самую настоящую панику.

Если бы она просто не слышала телефона, то тогда бы шли гудки, а сейчас телефон выключен. Мог, конечно, просто разрядиться, но, когда проходит три часа, а телефон все еще недоступен, я уже места себе не нахожу.

Принимаю нелегкое решение позвонить тетке. Нелегкое, потому что мы с ней совсем не ладим. Если моя мама всегда была добрым и отзывчивым человеком, то тетка, наоборот. Всегда переполнена ядом, дикой завистью и ненавистью ко всему окружающему миру. Может, причина была в том, что у нее не сложилась личная жизнь, не знаю. Я всегда избегала с ней общения, звонила только в случае крайней необходимости, а ездила и того реже. Мы с мамой в последний раз были у нее в гостях года три назад. С тех пор я пообещала сама себе, что больше туда ни ногой.

Собрав всю свою волю в кулак, подхожу к комоду и достаю записную книжку. Нахожу нужный номер телефона и набираю. Несколько секунд слушаю длинные гудки, а потом мне отвечает знакомый холодный голос.

– Это Настя. Здравствуйте, тетя Оксана.

– Ну, наконец-то. Где тебя черти носят? – слышу недовольное ворчание.

– Телефон сломался, поэтому была без связи какое-то время. Не могу дозвониться до  мамы с самого утра, не знаете, где она может быть?

– Я-то знаю, а вот ты… родная дочь еще называется! Как не стыдно? Бросила мать и развлекается неизвестно где.

– Я не развлекаюсь, я работаю. Мне нужно зарабатывать нам на жизнь и на лекарства. Где мама? – пытаюсь сделать свой голос более требовательным и твердым.

– В больнице она, увезли вчера с приступом.

– Как в больнице? О, боже! – из меня вырывается всхлип и по щекам градом льются слезы.

– А вот так, в больнице! – мне кажется или ее голос слишком довольный, – если бы меньше себе внимания уделяла и не шаталась неизвестно где, была бы в курсе.

 Я бросаю трубку, потому что не вижу смысла дальше вести этот тяжелый разговор. Все, что мне надо было, я узнала. Бросаюсь к шкафу, достаю спортивную сумку и быстро собираю все необходимое.

Вспоминаю, что надо предупредить Марту. Я же даже не знаю, как надолго там задержусь. Звоню и объясняю ей ситуацию, с трудом, правда, получается говорить, потому что мне не удается сдержать слез.

– Конечно, надо ехать, Настя. О работе не переживай. Мы справимся пока сами. Как вернешься, позвони.

– Спасибо вам, – выдыхаю шепотом.

– Может тебе помощь какая нужна? Ты не стесняйся, говори. Может врача нужно хорошего? Так это вообще не проблема.

Думаю, что такие хорошие врачи, которых она имеет в виду, мне точно не по карману.

– Пока не знаю, на месте буду решать. Спасибо.

Перед уходом я забегаю к Ирине. Быстро и сумбурно объясняю ей ситуацию. Она охает и плачет вместе со мной, потом убегает в комнату и, вернувшись, сует мне деньги. Я пытаюсь отказаться, но она только сильнее хмурится, а потом засовывает мне их прямо в сумку и ведет к дверям.

– Поторопись, – командует мне напоследок и выставляет за дверь.

На вокзале покупаю билет на поезд и жду, когда объявят посадку. Каждая минута сейчас тянется невыносимо долго и заставляет волноваться еще сильнее.

Ехать мне почти всю ночь, но тревога и нехорошее предчувствие не отпускают ни на секунду. Любая остановка в пути и даже незначительная задержка при отправлении отзывается острой болью в сердце. Я сижу всю дорогу с часами и умоляю мой поезд ехать чуточку быстрее. Откуда у меня появляется такое стойкое чувство, что я не успеваю, не знаю. Оно изводит меня и выматывает, в итоге за всю дорогу я так и не сомкнула глаз. Хотя силы мне будут очень нужны.

Когда поезд прибывает в мой родной город, я выпрыгиваю из вагона, еще не дождавшись полной остановки поезда. Слышу вдогонку ругань проводницы, но мне уже все равно.

Прямо возле вокзала беру такси и еду сразу в больницу. Она встречает меня темными мрачными коридорами и обшарпанными стенами. Не понимаю, почему муниципальные больницы почти всегда в таком виде, здесь и так находится людям очень тяжело, еще и окружающая обстановка давит. Будто сразу в ад угодили.

С трудом нахожу кабинет врача, но его нет на месте. Мне кажется, что ожидание меня убьет сегодня, это невыносимо.

Спустя минут пятнадцать он появляется, сразу обращаю внимание, каким уставшим и измотанным выглядит его лицо. Он меня хорошо знает, потому что мама лечится у него уже много лет.

В какой момент мой мир рухнул окончательно? Наверно, в тот, когда при виде меня по его лицу проскользнула тень сожаления и сочувствия. Я сразу все поняла. Поняла, что не успела.

– Мне очень жаль, – слышится усталый голос, как сквозь вату.

 Я закрываю лицо ладонями и захожусь в беззвучных рыданиях. Когда я успела так прогневить Бога, что в моей жизни началась сплошная черная полоса. Как мне жить теперь с мыслью, что я не успела с ней попрощаться.

Глава 7

Выплыть хоть немного из тяжелого дурмана своего горя мне удается лишь на следующий день после похорон, до этого все, как в тумане. Даже не запомнила толком ничего. Не слышала, что мне говорили люди, не узнавала знакомые лица. Мне просто больно и одиноко. И я не хотела ни с кем делиться этой болью. Может потом, там, в другом городе, я смогу поговорить об этом с Зоей или Ирой. Сейчас просто не в силах.

Конечно, приехала тетка. Как же без нее. Уверена, ругала меня опять и в хвост и в гриву. Возможно, винила в смерти матери. Вот только сейчас это бесполезно, все слова пролетают мимо меня, я замкнулась в своей горе, как в коконе. Мне так легче. Зачем мне слова сочувствия, они режут снова по живому, но не успокаивают, теребят мое чувство вины, но не лечат мою израненную душу.

Поговорить с врачом я смогла только через два дня. Мне необходимо было узнать подробности. Я всегда знала, что у матери больное сердце, но не думала, что все настолько серьезно и грозит ей смертью.

– Ей нужна была операция, Настя, я говорил ей, – отвечает на мой вопрос врач.

– Почему я об этом первый раз слышу? – голос снова срывается.

– Операция дорогая и она не хотела, чтобы этот груз лег на твои плечи в твоем юном возрасте.

– Боже мой, – выдыхаю и зажмуриваюсь.

Как жить теперь, зная, что можно было ее спасти. Ну, как?

– Вы должны были мне сказать! – требовательно выкрикиваю со слезами на глазах.

– Настя, ты знаешь, я всегда был другом вашей семьи. Еще, когда твой отец был жив. Я не специалист в этом области. Я только предположил диагноз и дал ей рекомендации, она не захотела бороться. Это было ее желание и ее выбор. Сказала, что постепенно сама тебя подготовит, поговорит. Так, чтобы не травмировать сильно. К тому же в последнее время были неплохие результаты лечения после нового препарата. Мы расслабились. А потом приступ. И все. Ничего не смогли сделать.

После этой беседы я была раздавлена еще больше. Как мне теперь смириться …зная, что могла помочь единственному близкому человеку и не успела. У меня много друзей. Я могла бы попросить у них денег в долг. И пусть мне бы потом всю жизнь пришлось отрабатывать этот долг, зато мама была бы жива.

Если бы не звонок Марины в этот день, не знаю, чем бы закончилось мое самобичевание. Не знаю, как она узнала обо всем. Наверно, Зоя рассказала. Она долго разговаривала со мной, несмотря на мою немногословность. Просто мягким успокаивающим голосом говорила, не переставая, будто убаюкивала.

Я всегда ее искренне любила и сейчас, несмотря на расстояние люблю. У меня даже ревности к ней не было, когда они с Алексом начали жить вместе. Она очень сильная и так много пережила для своего возраста. Всегда восхищалась ею. Уверена, что она всегда протянет руку помощи.

После нашего разговора она молча перевела мне большую сумму денег. Без подписи, но я знала, что это она. А потом еще Марта следом. Так неожиданно. Ей наверно Ирина рассказала о том, что случилось, потому что позвонить сама я так и не смогла. Это же надо было рассказывать все заново, а у меня просто не было на это сил.

Я осталась в родном городе еще на несколько дней, чтобы разобрать вещи и выставить дом на продажу. Оставаться здесь жить самой, не было никакого смысла, потому что работу найти практически невозможно. Тетка пару дней покрутилась возле меня со своими упреками и уехала к себе. Видимо, поняла, что я на нее никак не реагирую и угомонилась. Мне стало намного легче после ее отъезда, даже кислорода в помещении прибавилось.

Чуть позже я даже добралась до разбора старых коробок, где хранились мамины книги, она очень любила читать, пока зрение позволяло. Стерла толстый слой пыли и начала перебирать всю ее библиотеку. Когда я открыла самую любимую ее книгу, из нее вывалился листок бумаги, сложенный втрое, на котором было красиво выведено мое имя. У меня даже слезы вышибло от эмоций. Она мне оставила письмо.

Я прижала его к груди и сидела так несколько минут, чтобы успокоиться. Нужно было, чтобы высохли слезы и не стояли сплошной пеленой перед глазами, размывая такие дорогие сердцу строчки. Потом аккуратно развернула и начала читать.

«Родная моя, Стася! Прости, что оставила тебя одну и заранее не рассказала про операцию.  Не хотела, чтобы ты всю свою молодость потратила на отработку долгов из-за меня. Я хочу, чтобы ты жила полной жизнью. Любила, радовалась мелочам и была счастлива. А за меня не переживай, я свое уже прожила. 

У меня к тебе еще одна просьба. Не держи зла на свою тетку. Ненависть никого еще  до добра не доводила. Она просто очень несчастный человек. Когда-то она любила твоего отца, а он в итоге выбрал меня. Со временем она смогла простить и смириться. Но счастливой так и не стала. Она всегда мне завидовала, потому что у меня была ты. Дочь от любимого человека. Ты очень сильно похожа на отца, поэтому она иногда так злится.

Если тебе когда-нибудь будет нужна помощь, обратись к ней, она не откажет. Ведь она тоже его всегда любила.

P/S Пообещай, что не будешь из-за меня долго плакать».

Я вытираю слезы пыльным рукавом и захлебываюсь ими снова. Теперь мне многое становится ясно. Правда не знаю, что должна возникнуть за ситуация, чтобы я обратилась за помощью к своей тетке.

Спустя неделю я собираю вещи и возвращаюсь домой. Надо как-то выбираться из этого болота отчаяния. Возможно, новая работа станет для меня началом новой жизни.