Призраки Вудстока

– Ни в коем случае. Это исключено.

Глава 3

Дэвис, может, и был неплохим копом на своем месте, а пуще того, его манера сразу переть напролом наверняка всегда раньше срабатывала на тех, у кого либо совесть нечиста, либо характер пожиже его собственного – но тут, следовало признать, он дал маху. При чем такого, что лучше было бы сразу развернуться и уйти, оставив Эванджелин Фей наедине с тем, что до этого, очевидно, испортило ей день, а не ругаться до позеленения.

Но сержант Дэвис отступать не хотел, и потому насел на несговорчивого «эксперта» со всем жаром. Фостер неодобрительно покачал головой, никак не комментируя действия шефа, а Симмонс только пожал плечами – призрачная надежда, что после первой «отбитой подачи» Фей смягчится и соизволит уступить, все же существовала. В конце концов, редко какой человек с ходу горит желанием тащиться в полицию сам, если у него, конечно, не стряслось чего-то неприятного.

Поэтому какое-то (довольно недолгое, надо сказать) время беседа, пусть и не самая дружеская, шла с переменным успехом – Эванджелин отнекивалась тем, что она чрезвычайно занята и не имеет никакой возможности все бросить, по ее словам, и ходить следом за полицией неопределенное время, как «в меру бесполезный балласт». Симмонс услышал про «балласт» и сообщил – обратиться к ней ему предложили в Университете, на что Эванджелин неожиданно рассмеялась:

– О! Ну конечно, я должна была догадаться, как иначе? Увы, Университет может засунуть свои распоряжения себе в задницу – я сейчас не в командировке, у меня – отпуск. От-пуск, личное, ни кем не контролируемое время. Эти чертовы чугунные задницы отказались оформлять поездку как рабочую, а значит – никаких распоряжений от них я выполнять не буду. Следовательно – нет, поехать с вами я не поеду, и ходить следом с умным видом не собираюсь. Будут текущие вопросы по ходу дела – отвечу, если не окажусь занята. Но никаких «поехать с вами», и не думайте, – и с этим она взмахнула ладонью, как бы говоря – разговор окончен. После чего обошла по широкой дуге озадаченных копов – и двинулась прочь.

– Эванджелин, погодите, – Симмонс окликнул ее, но Фей не стала даже слушать.

– Уйдет, зараза, – крякнул сержант и решительно поспешил за ней. На ходу препираться не стал – но когда Эванджелин, зазвенев ключами в кармане, направилась к припаркованным невдалеке машинам, прибавил ходу: разговор он явно считал незаконченным. Вот подойдет к машине, тут ее и снова изловить, решил он. Хотя бы действительно дать показания она обязана, в конце концов!

– Интересно, на чем эта стерва ездит? – буркнул Дэвис, оглядывая ряд воткнутых абы как разношерстных авто: тут тебе и парочка потрепанных «Фольксов», и «Бьюик», и несколько «Фордов», от новеньких блестящих – до дряхлых ветеранов дорог, вперемешку седаны и фургончики, машины спортивные и обычные городские.

Фостер кивнул – вон, гляди. И присвистнул: строптивая мисс (или миссис, черт ее знает) И-Джей уверенно направилась к стоящему чуть в стороне «Чарджеру», ярко-красному с черной крышей и такой же «лентой» на корме. Машина выглядела точно едва-едва из салона – ухоженная и сверкающая.

– Нормально так ученые шишки получают денег, я смотрю, – пробормотал Фостер. – Тачка-то недешевая, ой какая недешевая!

Симмонс же только удивленно дернул бровью – последний штрих к портрету, воистину. Дэвис меж тем нагнал несговорчивую собеседницу, заступил ей дорогу перед самой дверцей авто и весьма мрачно уставился на нее:

– По закону вы, мэм, обязаны сотрудничать с полицией. Нам нужна ваша помощь, а значит, отказывать нам – не та вещь, что стоит сейчас делать. Вы в курсе происходящего здесь, верно?

– Я преотлично наслушалась сплетен о том, что утром стряслось на поляне – но сама знаю о случившемся еще меньше, чем та девчонка, Сара, а вы сегодня с нею раз пять беседовали, Дэвис. И вы, и ваш… хм, новый коллега. Или федеральные агенты и полиция не считают друг друга коллегами? Знаете, я что-то не очень хорошо помню, как там у вас заведено, – Эванджелин скрестила руки на груди и, наклонив голову набок, уставилась на копа исподлобья. – Так что вряд ли я чем-то буду полезна вам. А у меня очень, очень много работы, это не шутка, шеф. Поэтому задавайте ваши вопросы, какие у вас там назрели, я дам показания – и пойду на все четыре стороны, идет?

– Вам нужно поехать с нами, поймите же, – Дэвис раздраженно всплеснул руками. – Так будет намного удобнее.

– Удобнее кому? У вас со слухом плохо, сержант? Я сказала – у меня работа. Моя личная, к университету не относящаяся – а значит, распоряжаться своим временем буду только я сама, как мне будет угодно, – упрямо повторила Фей. – Прочистите уши, вот мой совет. И проваливайте – будут точные вопросы, будет разговор. Возможно, будет – если вы меня не достанете окончательно.

С этим Эванджелин, философски дернув плечом, двинулась в сторону, собираясь обойти собственную машину – направилась к пассажирской двери, попросту говоря. Дэвис обогнал ее, снова заступил дорогу и уперся ладонями в капот машины, аж подавшись вперед – словно придавая своим словам этим дополнительный вес.

– Да к черту вашу работу, тут речь об убийстве, вы что, не понимаете? – прорычал он.

– Тогда к черту вас, сержант, – она точно так же подалась вперед и проговорила это «к черту» с таким мстительным выражением, что Симмонс только мысленно хлопнул себя по лбу – ясно, теперь она окончательно упрется изо всех сил. Зря Ник это вообще брякнул – сам-то, поди, не оценил бы подобное выражение в свой адрес!

– Вы меня не можете задержать, шеф, – Эванджелин расцепила руки, уперлась, подбоченившись, ладонями в бедра и, наклонив голову набок, ядовито улыбнулась. – Я не имею отношения к вашему делу – ни как подозреваемый, ни как свидетель, и даже не сторона пострадавшего. У меня все документы при себе, а показания займут меньше пятнадцати минут. Знаете, почему? Потому что они сводятся к короткой фразе – я видела того типа, которого тут все назвали Буги-Вуги, всего дважды, и то издалека: он в первый раз хвастался новым проигрывателем типам, уже допрошенным вами сегодня с утра, и потом, когда он угощал все тех же ребят содовой, и при этом горланил какой-то битловский хит. Все! Люди вроде Буги мне неинтересны – я здесь за другим. Довольны?

– Вы что, ни капли гражданского сознания не желаете проявить, а? Вы чертов уникальный эксперт, если верить вашему университетскому начальству, эксперт по колдовским и сектантским штучкам – а убийство, извольте знать, ни разу не простое! Парня исполосовали, как свиной окорок перед запеканием, и это, мне кажется, то, чего не заслужил вообще никто, каким бы бессмысленным засранцем он не был. Тут нечисто, мэм, совсем нечисто – убийство больше всего похоже на ритуальное, лопнуть мне на месте. И вот вы отказываетесь помогать? Вы, специалист по этим всяким колдовских мерзостям зеленомордых³…

– …и краснорожих, точно, – злобно добавила Фей. – А вы – чертов хам, сержант. И уберите свои лапы с капота моей машины, сейчас же.

– Что?

– Руки. Убери руки, шеф – на лаке от потных ладоней остаются отвратительные мутные пятна. Ненавижу их.

– Так, происходящее превращается в какой-то идиотский цирк, – Симмонс, мрачно поглядев на происходящее, все же вмешался: разговор зашел в логический тупик, абсолютно.

– Что? – теперь Фей с неприязнью глядела уже на него.

Тот сумрачно покачал головой и, соизволив наконец вынуть руки из карманов, скомандовал: – Сворачиваем его.

– Но… – красный, точно ему в лицо плеснули горячим кофе, сержант Дэвис протестующее потряс сжатым кулаком.

– Ник, у нас тоже полно работы – поэтому не будем тратить время попусту, – твердо заявил Симмонс. «Ни до чего хорошего мы все равно сейчас не договоримся» – мысленно прибавил он.

С этим все трое – и копы, и федерал – убрались.

Эва же фыркнула, открыла дверь машины и, злобно, длинно выдохнув, упала на сиденье: черт побери, «зеленомордые», стало быть. И работу, ага, разумеется, «к черту».

– К черту только если тебя самого, рожа коповская, – пробормотала она, переводя дух. Злость клокотала в ней, точно разряды в грозовом облаке, и успокоиться сразу не вышло. Впрочем, весьма скоро отыскав в бардачке тряпку, Эва вышла из машины снова – и принялась методично протирать нагретый на солнце за день капот – следы рук и правда были видны, а злость требовала хоть какого-то выхода. Ничего лучше, чем заняться простым и привычным, не требующим приложения ума делом, Эва не знала. По крайней мере, оно срабатывало – всегда.

– Да-а-а, шеф, кажется, вы ее здорово взбесили, – протянул Фостер, когда копы удалились ни с чем. – Взбрыкнула, что необъезженная кобыла!

– Кажется, ее и без нас успели допечь чем-то, – пробормотал Симмонс. – Не везет нам что-то сегодня, если честно. День почти весь – суета без пользы.

– А она вам вообще очень нужна, эта Фей? Может, есть эксперты и кроме нее? – задумчиво попинав круглый камешек, предположил Фостер. – Не хотел бы я на работе под боком иметь такую взрывную дамочку, если честно!

– Увы, – лаконично ответил Симмонс, про себя подумав – в чем-то Фостер, конечно, прав: вообще-то направление его мысли Джон вполне разделял, немедля подумав о том же самом еще до произнесенного вслух Фостером замечания. Только вот сам буквально пару минут назад отмел аналогичные соображения прочь: если старина Терри заявил, что созвонился с учеными и из всех возможных кандидатов ему предложили именно скандалистку И-Джей, видимо, она в самом деле стоит того как специалист. Босса Джон знал слишком хорошо – тот просто физически не мог не подумать о запасных вариантах и не спросить о них. Если он назвал единственную фамилию и не упомянул в разговоре чего-то вроде: «ну и если что, есть еще тот-то и тот-то», видимо, Джону придется исхитряться и искать пути, которыми склочную ученую даму можно все-таки уговорить помочь. На что там падки ученые? Благодарность, премия? Может, разрешение на работу с уникальными документами помочь оформить? Джон покрутил все это в голове, соотнес с увиденным и разочарованно вздохнул: варианты казались зыбкими и ненадежными. Он оглянулся через плечо и увидел на фоне медленно наливающегося предвечерним золотистым маревом неба невысокую фигуру, снующую вдоль пламенеющего, как лава, борта «Чарджера» с тряпкой в руках. Она с усердием шуровала ветошью, оттирая капот от упомянутых следов недружественных рук. Джон отчетливо скрипнул зубами: самый скверный тип упрямцев, вот кто этот ваш хваленый эксперт. Таких людей Симмонс отлично знал, наблюдая неоднократно: эти со всех сторон добропорядочные американцы удавят любого, кто посмеет чихнуть вблизи их драгоценной тачки, или наступить на идеально подстриженный газон без разрешения, или, упаси бог, уронит пылинку на лакированный носок их туфли… хм, правда, сама Фей, кажется, предпочитала не туфли, а сапоги вроде «Ноконы» или «Джастина», но сути дела это не меняло. Подобными выходками грешили самовлюбленные склочные собственники – и договариваться с такими всегда тяжело. Поэтому Симмонс снова покачал головой и повторил:

– Увы. Начальство ясно дало понять – это нужный человек.

– А, да черт ее забери, – отмахнулся Дэвис. – Не переживайте, агент. Никуда эта Фей не денется – выдам ей завтра официальное предписание о сотрудничестве со следствием в качестве свидетеля, и пусть хоть лопается от злости! Еще и невыезд из округа Салливан оформлю, если будет брыкаться. И не таких…

– Нет, Ник, так не пойдет, – решительно отмел предложение Симмонс. – Не забывайте, нам с ней работать, а не судиться. Можете пока возвращаться в участок, а мне надо немного подумать. Похожу тут еще, посмотрю чуть другим взглядом на все и всех. Ну и, хм, может, никаких предписаний и не понадобится.

– Как знаете, – буркнул Дэвис, коротко попрощался – и вместе с Фостером упаковался в служебный «Фалькон».

Джон только пожал плечами – кажется, действительно нужно подумать. И чтоб никто не мешал, желательно. С этим он, нашарив зажигалку и пачку сигарет в кармане, неспешно закурил: кое-какая мысль уже потихоньку зрела, ворочаясь с боку на бок: может, все-таки попробовать поговорить без официоза? У доктора Фей было лицо человека, который сыт по горло всякими официальными делами на год вперед, если честно. Хм. Может быть, может быть… Мысль определенно требовала развития, и Симмонс поступил именно так, как и сказал своим невольным коллегам-копам: пошел снова исподволь расспрашивать кемперов-меломанов на поляне. Только в этот раз уже не столько о Буги-Вуги, сколько вообще о том, как тут все устроено и как народ живет эти дни. Выяснить удалось немногое: люди были осторожны и немногословны. Зато даже это немногое очень даже пригодилось: хотя бы Джон узнал, где можно разжиться чем-то, что можно выпить и съесть. В ближайшее время эта информация пригодится, воистину. Хотя бы потому, что на этой чертовой фестивальной поляне в ближайшие дни и он сам, и бетельские копы проведут не один час.

На эту неспешную разведку местности ушло, казалось, не так много времени – но когда Симмонс снова направился к невысокому холму с одиноким припаркованным на его гребне автомобилем, небо уже окончательно подернулось закатной рыжиной – точно по светло-синей вышине размазали пригоршню медной пыли. За холмами вдалеке эта рыжина делалась все ярче с каждой минутой – в ней уже делались различимыми яркие клюквенно-алые полосы, а золотые отсветы плясали на облаках даже в самой вышине. Черными кружевами на охристом фоне неба вырисовывались древесные кроны, и воды обширного озера занимались колдовским текучим пожаром: опрокинутое, отраженное небо текло в водах Уайт-Лейк живой лавой и расплавленным металлом, оранжевым и бело-красным; вокруг этого озера, лежащего точно в плоской тарелке долины, и притулились фермерские домики, и близ него же и собирались все эти отчаянные фестивальные путешественники. Вечерний свет затопил и кемпинг, превращая все цвета в вариации тех, что разливались по небу.

Напротив закатного света и приметный «Чарджер» тоже казался почти черным – только огненные всполохи заката плясали на обводах корпуса. Повелительница этого железного чудовища с беззаботным видом сидела на переднем крыле, ее неизменная куртка лежала рядом: кажется, жара, едва разбавленная поднявшимся к вечеру легким ветром, ее все-таки доконала. Блуза-поло и джинсы плотно облегали фигуру – Эванджелин действительно нельзя было назвать хрупкой, но сложена она оказалась неплохо, да и выглядела довольно спортивно: честно сказать, с образом ученой дамы это вязалось слабо. Впрочем, с этим самым образом в госпоже Фей не вязалось вообще ничего. Закатный свет путался в ее светлых волосах, наполняя их сочной рыжиной того оттенка, что называют «имбирной», и подкрашивал золотой пудрой светлую кожу открытой шеи и почти полностью обнаженных рук (рукав у поло оказался очень коротким) – не разобрать, где загар, а где просто отсветы.

И-Джей покачивала согнутой в колене левой ногой и с аппетитом вгрызалась в объемистый сэндвич: судя по виду, тот был очень свежий и явно деревенский: пухлые ломти хлеба, торчащая во все стороны зелень, хрусткая и яркая, сочная даже на вид, и, видимо, довольно небрежно накромсанная начинка, на которую не поскупились – держать бутерброд приходилось обеими руками. чтобы ничего не сбежало.

– М-м-мм? – недовольно протянула она, взглянув на решившего нарушить ее уединение Симмонса. – Что-то еще, агент?

Ее взгляд скользнул по зажатым в руках нежданного «гостя» двум бутылкам кока-колы и простой невзрачной коробке. По стеклянным бокам бутылок скользили мелкие капельки влаги – кажется, газировка была только что из холодильника. Неплохо в жаркий летний вечер – с этим точно никто не поспорил бы. Коробка же выглядела так, точно в ней спрятан какой-то немудрящий перекус, из чего можно было заключить: парень из ФБР совершенно точно только сегодня появился здесь, успел набегаться, как последняя легавая псина, устал и наверняка голоден. Эва хмыкнула – настойчивый тип. Наверняка сейчас сообщит, что не договорил чего-то, и… Перебивая ее мысли, Симмонс произнес, подходя ближе и вполне дружественно протягивая одну из бутылок:

– Я подумал, что знакомство не задалось, и следует начать сначала. Сержант Дэвис наговорил лишнего, если уж честно, поэтому я бы предпочел, чтобы это осталось только на его совести. Предлагаю зарыть топор войны, что скажете?

– Довольно тупая шутка, – фыркнула Эва, отложив свой немудрящий ужин в сторону: надкусанный сэндвич отправился дожидаться завершения трапезы поверх бумажного пакета, из которого виднелся второй, еще не начатый бутерброд, завернутый в салфетку. Отряхнула руки друг о друга, смерила Симмонса взглядом. Непроизвольно снова зацепилась взглядом за покрытые жемчужной пленкой испарины бока бутылки – довольно сложно отказаться от глотка чего-то холодненького, когда за весь день успел до хрипоты наболтаться – так, что аж голос сел, пусть и слегка, но все же.

– Ну, может быть, не самая остроумная, – Симмонс не стал спорить, лишь выжидающе взглянул на нее. – Но кока-кола в жару еще никому не казалась лишней, верно? Держите же.

– Хм, это подкуп? – колу она наконец взяла, с удивлением отметив – крышка уже откупорена и просто посажена обратно, так, что ее можно легко снять одним щелчком. Усмехнулась, с наслаждением сделав первый глоток – об этой дурацкой кока-коле она, стыдно сказать, половину вечера мечтала, но так устала, что тащиться в ларек у дороги не нашла в себе сил. Газировка была в самом деле холодная – и показалась сейчас особенно вкусной.

– Ни в коем случае, – заверил Симмонс, точно так же неторопливо приложившись к своей порции. – Просто небольшая приятная мелочь, способная сделать беседу чуть более непринужденной. Как и печенье, – он потряс коробкой. – Признаться, я сам за весь день только и успел, что перехватить один бутерброд и пару раз кофе.

– О. Понимаю, – взгляд Эвы заметно смягчился. – Я понимаю – это не ваша личная прихоть. Но черт, как же я ненавижу, когда на меня давят в таком стиле! Требуют непонятно чего с таким видом, точно я должна немедленно написать объяснительную о нецелевом расходовании гранта – и аж на пяти страницах за десять минут.

– Вы верно сказали, мисс, – Джон, с трудом удержавшись от смешка на словах про отчет, сдержанно качнул головой и, обращаясь к ней, сознательно ввернул это учительски-безликое «мисс», понимая, что о собеседнице он пока что знает исключительно мало для иного обращения. – Это не моя прихоть. Да и вы не обязаны – но я б хотел попросить – понимаете, не приказать, а просто попросить не посылать меня к черту сию же секунду – и уделить разговору еще немного времени.

– Ладно, допустим, как вы сказали… начнем знакомство заново, – Эва, отпив еще несколько щедрых глотков, критически поглядела на оставшееся и вздохнула. – В конце концов, колу я вашу уже почти выпила, так что можно сказать, действительно по обычаю коренных это вполне тянет на разделенную трапезу. Что же именно вы хотите от меня?

– Эванджелин, мне настоятельно рекомендовали именно вас как эксперта – ваши знания в своем роде уникальны, как я понял. Мне вовсе не нужно, чтоб вы болтались следом, как привязанная – мне нужно только ваше мнение о паре картинок, и все, – честно сообщил Симмонс.

– Все?

– На данный момент – да.

Эва недоверчиво хохотнула – эк удобно: на данный момент! Еще раз прошив собеседника долгим и внимательным взглядом, она что-то для себя решила: в конце концов, агент не показался ей законченным засранцем, не смотря на вполне по-коповски каменную физиономию и прямолинейные манеры. Что ж, даже учитывая последнее, агент показался ей неплохим парнем – в чем-то даже чисто по-человечески симпатичным: заминать чужие промахи всегда неприятно, но не похоже, чтобы это его тяготило. Или попросту дело в том, что ради работы он готов и не на такие трудности. Вот это уже делалось вполне понятным – и, как ни поверни, заслуживающим уважения. Покачав в ладони холодную полупустую бутылку, Эва все-таки кивнула.

После этого настал черед Симмонса удивленно поднимать брови, когда Фей чуть подвинулась, пересаживаясь с крыла на капот и освобождая дополнительное место:

– Ну так чего стоите с полными руками, за день не набегались, что ли – как там вас, Симмонс? Выкладывайте, что там у вас. И ваше печенье, и фотографии трупов, все вместе – я верно понимаю, это и будут те самые «картинки», да?

Джону хватило ума прикусить язык и не спрашивать: мол, а как же «убери руки прочь от машины» и прочее в таком духе – поэтому только усмехнулся:

– Труп немного подождет. Что-то мне подсказывает, что он уже никуда не спешит. Тем более – его фотографии. Перекусим сперва – и разберемся и с ним, идет? Кстати, у меня где-то тоже есть сэндвич…

– И он приехал с вами из Нью-Йорка? – скептично поинтересовалась Эванджелин. – Берите лучше тот, второй из пакета – все равно местные предпочитают сооружать такие огромные порции, что мне и первого хватило за глаза. Между прочим, советую взять на заметку – местные фермеры охотно снабжают ими фестивальных охламонов по сходной – не очень кусачей, к слову – цене. Можно есть и не бояться за свежесть – не то что в придорожных забегаловках.

Что ж, предложение было дельное – и, хотя Симмонс, проинспектировав свои запасы, все же отметил, что индейка в сэндвиче чувствует себя вполне неплохо и еще может принести пользу, не стал отказываться от кулинарного изобретения местных фермеров – внутри сэндвича оказался мягкий белый сыр, много самой разной зелени, глазунья, какой-то простецкий соус и куча хрустящего бекона, к тому же хлеб накромсали ломтями потолще, вовсе не так, как обычно его нарезают городские жители. Действительно – даже половинка такого способна насытить не слишком прожорливого едока. Джон, не чинясь, умял его весь. Индейку, проделавшую долгий путь, он все же пожертвовал в конце концов привлеченной видом жующих то-то съедобное людей псине.

Этот белый, очень пыльный пес сперва крутился подле, умильно заглядывая в глаза, потом вовсе нахально поставил грязные, перепачканные в глине лапы на колени Эванджелин. Та со смехом отпихнула его, однако при этом спрыгнула с насиженного места и потрепала собаку за ушами, вороша грязную шерсть:

– Какой же ты, дружище, пыльный! Хоть бы в озере искупался, что ли! И линяешь, как черт – вот, снова все вещи обшерстил, наглец!

Пес вывалил розовый мокрый язык, и Эва ловко увернулась от попытки лизнуть ее в нос – а потом пес получил угощение, мигом заглотил его и был таков.

Перед этим, впрочем, между агентом ФБР и ученым-антропологом состоялся довольно бурный диалог – Эва внимательно рассматривала фотографии, чуть ли не втыкаясь носом в них, хрустела печеньем, довольно долго над чем-то раздумывала, рассказывала Симмонсу про то, как сейчас тяжело бывает помирить буйную и враждующую от любого чиха друг с другом националистически настроенную молодежь, сокрушалась, что по этому поводу государство вообще ничего ровным счетом не хочет делать. Симмонс сдержанно возражал по мере поступающего потока негодования, а сам пристально наблюдал за экспертом: сперва курил, игнорируя неодобрительный косой взгляд мисс Фей в тот момент, когда он щелкнул зажигалкой; потом медленно, неторопливо чистил крошечным перочинным ножичком апельсин, что так и болтался в кармане с самого утра: занять руки, чтобы думалось лучше – это был его проверенный способ. Кожура апельсина тонкой и длинной, почти бесконечной спиралью свешивалась вниз, пока не упала на кончик носка ботинка Симмонса – он, расслабившись, привалился бедром к нагретому металлу автомобильного крыла, практически умостившись на нем. Хозяйка машины не стала на него цыкать – была слишком увлечена разглядыванием трупа: для ученого-гуманитария она взирала на останки старины Буги-Вуги слишком хладнокровно, надо сказать. И – заинтересованно. Что ж, изучила она «картинки» с такой тщательностью, что некоторым копам поучиться бы – а потом вздохнула и просила:

– Вы думаете, что убийца – кто-то из коренных, верно?

– Не исключаем возможности, – обтекаемо отозвался Симмонс, мысленно отметив: он ей этого не говорил, ага. – Шеф считает, что это ритуальное убийство. А вот кем и с какой целью совершенное, и предстоит узнать. Вас что-то, я гляжу, смущает?

– Все, – призналась Фей. – Это очень странное преступление: оно не похоже ни на один известный мне обряд, хотя кое-какие элементы я и узнаю… это очень, очень странное дело.

И с этим снова цапнула печенье, сжевала его и вздохнула:

– Передайте тому, кто вас снабдил этим печеньем – оно определенно удалось. А вот мне не стоит его лопать в таком количестве.

Симмонс рассмеялся, но очень сдержанно, потом кивнул:

– Передам. Это подарок друзей – вообще-то я совершенно неожиданно перед отъездом остался без напарника: тот угодил в больницу, благо, ничего серьезного. Ну вот зато у него дома меня и снабдили угощением – подсластили пилюлю, так сказать!

После этого разговора их и навестил тот самый кудлатый белый (серый от грязи, точнее) пес, Эва, посмеиваясь и негодуя, отчищала влажной тряпкой, смоченной водой из фляги («озерная, только руки мыть») сперва одежду, потом и руки, игнорируя предложения помощи:

– Справлюсь, еще чего!

Потом вдруг резко взмахнула рукой, а следом и вовсе швырнула скомканной тряпкой:

– Эй-эй, еще нахлебники, ну вы поглядите! Кыш, проклятая! Вот нахальная скотина, – и, оглянувшись, Симмонс увидел скачущую по крыше «Чарджера» сороку: видимо, ей тоже захотелось печенья. Птица процокала коготками, отпрыгнув в сторону, но тотчас же заметила, что человек все еще очень сильно против ее присутствия: взмыла со стрекотом и растворилась в закатном небе.

– Коренные называют их «койотами в небе», сорок-то, – фыркнула Эва. – По-моему, очень точно!

– Да-а-а, бедолага Дэвис заслужил гораздо менее любезное обращение, чем эта сорока, – пробормотал себе под нос Симмонс, полюбовавшись на росчерк сорочьего крыла в небе.

– Сорока всего лишь собиралась стащить печенье, а не требовала, чтоб ей лизали задницу, увидев полицейский значок, – резковато отозвалась Фей. – Я же сказала – ненавижу ультиматумы.

– Я полагаю, отсутствие таковых – и есть условие плодотворного сотрудничества, верно? – тут же дипломатично уточнил Симмонс, и Эва коротко кивнула.

– Что ж, значит, паритет: в конце концов, вы специалист в своем деле, а я – в своем, – предложил Джон. – Сработаемся?

– Да, будем уважать чужое профессиональное поле, – собеседница кивнула снова, и добавила: – А завтра, я думаю, нам стоит пройтись по этому стихийному городку ещё раз: посмотрите на все вокруг глазами не копа, не агента аж из Нью-Йорка, от которого все только и мечтают смыться, но просто чертовски наблюдательного, с позволения сказать, сукина сына! Ваш штатский вид сейчас только на пользу.

И она засмеялась. Усмехнулся и Джон.

– Но! – Эва подняла вверх палец. – Должна предупредить: не тащите за собой эту задницу Дэвиса, по возможности сплавьте куда-нибудь. Он нам все испортит – и тут дело вовсе не в том, что я имею нечто против него лично, поверьте.

– Не в этом? Ну, как скажете, – Симмонс всё-таки сдержанно хохотнул. – Как я вас найду?

– Я сама вас найду. Вы же утром приедете, верно? Я увижу. Или меня позовут раньше – я предупрежу знакомых, чтоб сообщили… вы во-он на том «Форде» прибыли, так?

– Так, – Симмонс кивнул, и тогда Эва по-мужски прямо протянула руку для пожатия, своеобразно подтверждая сказанное.

Джон с внутренним облегчением ответил на этот жест, аналогично протянув свою: кажется, холодная война действительно отменялась. Ладонь у ученой мисс была изящная и небольшая, но хватка оказалась по-настоящему жесткой, совершенно неженской: как будто до того, как сесть за руль своего семилитрового монстра (как раз щегольский шильдик «R/T» на борту «Чарджера» Симмонс заметил уже давненько, а значит, мотор таится у красно-черной лаковой твари под капотом явно не меньшего объема), эта некрупная леди изволила водить что-то допотопное, даже без гидроусилителя руля. А что, с нее сталось бы! Поэтому и он крепко, без лишнего осторожничанья сжал ее руку и кивнул:

– Хорошо, ловлю на слове, господин эксперт.

И она шутливо приложила два пальца к воображаемому козырьку.

Что ж, по крайней мере, характер у мисс Фей оказался не настолько отвратительным, как показалось вначале. На том они и расстались.

Вечер угасал – конечно, после заката еще долго будет висеть полоса оранжевого закатного пламени по западной кромке, прожигая синеву темнеющего небосвода, в котором вспыхивали первые белые искры звезд. Но темнота все равно навалится довольно скоро. Долгий и суматошный день наконец закончился – ну, почти. Перед самым его завершением Симмонс остановится у телефонной стойки на заправке – звонить в офис не имело смысла, конечно, но вот домой…

– Алло, Мэтт? Да, все вполне скверно, ты угадал. Но могло быть еще хуже – местные копы умудрились перецапаться с тем экспертом, что мне подсунул шеф. И вот я почему звоню – будет время, точнее, как Лили выпустит тебя из дому – поищи информацию о том, что это за птица, хорошо?

– Эксперт? Какой эксперт, Джон? – голос Мэтью был бодр и так и излучал неподдельный интерес: Мур знал, что напарник не попросит его разыскивать что-то на пустом месте.

– А, да свалился на мою голову один антрополог… ученая дама, вот как. И-Джей Фей, точнее, Эванджелин… хм, среднее имя неизвестно, вот! – Фей. Все, что найдется – хочу знать, с кем мне предстоит работать, – и с этим Симмонс коротко и без особых подробностей обрисовал Муру итоги дня. Тот, выслушав, помолчал немного, а потом уточнил со своей непередаваемой интонацией почуявшего след добычи лиса:

– Она тебе не понравилась? Что-то не так, верно?

– Да как тебе сказать, – хмыкнул Симмонс, задумчиво покатал в голове еще только созревающую мысль и ответил: – Не то что бы не понравилась – но личность вполне себе непредсказуемая. Говорю же – хочу знать, насколько можно доверять этому человеку.

– Хорошо, идет! – согласился Мур. – Накопаю – позвоню: только скажи номер, звонить в участок или в мотель?

– Мотель пока только предстоит выбить, Мэтт. Так что телефонного номера пока не будет: я сам позвоню. Передавай Лили большое спасибо за печенье – оно мне сегодня натурально спасло, – ответствовал Джон, и с этим повесил трубку. И добавил про себя, заново отвечая на вопрос Мэтта про «не понравилась»: не то что бы, старина. Скорее уж наоборот, если честно.