Целитель. Долгий путь

Перед глазами возникли пугающие сцены: лапища хаггада в дымоходе, а вот его же оскаленная рожа, в проломе двери, треснувшие брёвна кровли, покачивающаяся трёхметровая туша – и мы, маленькие, хрупкие человечки с копьями-булавками наперевес…

Для мозга эти картинки, такие же реальные, как и спальный мешок, в который я сейчас кутаюсь, и наплевать ему, что тварь давно издохла. Она до сих пор жива в моей памяти, и, если этим не заняться, прошлая ночь будет повторяться снова и снова, как заезженная пластинка. Мозг воспроизводит эти сцены только потому, что я не умер. По всем параметрам нападающий превосходил меня, но я остался жив, нервная система реагирует просто «если нас это не убило, значит – это лучшее, что могло случиться» и наплевать ей, что я спать не могу от воспоминаний. Жив и точка, не ной! Но можно это исправить, и не надо быть семи пядей во лбу для этого. Достаточно «замедлить» мозг до состояния дельта-волн, тогда он перестанет отличать реальное от вымышленного и дать чёткую команду на исцеление.

Минут через пять, я обнаружил, что картинки стали какими-то расплывчатыми, растеряли яркость и перестали вызывать ужас и тревогу, а ещё через пару минут остались только смутные образы. Произошедшее теперь виделось как сухой статистический отчёт: рост, вес, расход боеприпасов, варианты решения, никаких эмоций. Как-то незаметно я провалился в сон, глубокий и спокойный, без сновидений.

***

Утром проснулся отдохнувшим и бодрым. Надо же, вроде и поспал всего ничего. Вот что значит вовремя разобраться. Остальные, вон, выглядят, как будто их в кипятке всю ночь варили.

Госпожа Эидис выглядит и вовсе плохо, вон какие круги под глазами. Надо, наверное, предложить помощь, она, конечно, девушка уже закалённая, но всё же девушка…

– Как вы, госпожа? – спросил я, присаживаясь рядом с ней.

Она вскинулась, будто вынырнула из сна и слабо улыбнулась.

– Спасибо, господин Алек, плохо спала сегодня.

– Кошмары?

Она кивнула, замялась, будто колебалась, но всё же произнесла:

– Никак не получается забыть ту ночь… Мы с Фриттой бежали к деревьям, и я всё думала о том, что вот сейчас эта клыкастая тварь убьёт всех вас, а потом примется за поиски… И невозможно никак спастись. Понимаете, я уже приготовилась умереть…

– Прекрасно понимаю. Позвольте, я кое-что вам покажу.

– Снова ваши карты? – улыбнулась девушка.

– Не совсем. Помните, когда я помогал вам справиться с проклятьем Дейта, то брал вас за руку. Позволите сделать это ещё раз?

Вроде бы ничего такого не сказал, а на щеках у леди Эидис вспыхнул румянец. Впрочем, она не стала впадать в замешательство и кивнула.

– Хорошо, – начал я. – Вытяните руку в сторону. А теперь, когда я надавлю на неё, сопротивляйтесь. Готовы?

Я несильно надавил на запястье девушки, но она не дала опустить руку. Что происходит, леди Эидис, похоже, не понимала, но сам дух эксперимента её, похоже, захватил – вялость прошла, глаза засверкали, даже улыбка появилась.

– Отлично. А теперь я вам кое-что покажу. Скажите «меня зовут Эидис».

– Меня зовут Эидис! – весело произнесла она.

Я снова надавил на запястье, но леди Эидис напрягла руку. Надо сказать, что стрельба из арбалета и прогулки на лыжах, здорово её укрепили, оно и понятно – тетиву-то Йорг заставлял самостоятельно натягивать, упирая на то, что не всегда рядом может оказаться сильный мужчина. Так что мышцы у девушки хоть и не бугрятся, но натренированы очень неплохо. Так что, мои усилия пропали зря.

– Спасибо, а теперь: «Меня зовут Фритта».

– Но меня же зовут не Фритта, – удивилась дочка лорда.

– Я знаю, но нам с вами как раз и нужно, чтобы вы сказали неправду.

Эидис рассмеялась, снова вытянула в сторону руку и гордо возвестила:

– Меня зовут Фритта!

На этот раз руку удалось продавить без всякого труда. Эидис даже улыбаться перестала и удивлённо воззрилась на меня.

–Знаете, господин Алек, я, кажется, отвлеклась, – произнесла она словно сомневаясь в чём-то, – Давайте попробуем ещё раз.

На этот раз она напрягла плечо изо всех сил, но снова, после произнесения фразы, рука легко опустилась.

– Как это вы делаете? Я же напрягла руку изо всех сил!

Всегда так. На каком бы количестве людей я ни пробовал, мускульный кинезиологический тест, всегда одна и та же, реакция и вопросы те же самые, даже в другом мире. Ещё в семидесятых годах двадцатого века, доктор Гудхард, вдруг обнаружил, что, когда люди испытывают стресс, даже самый мизерный, то начинают слабеть. Он обнаружил, что даже если человеку просто показать фотографию Гитлера, то мышцы сразу же теряют способность к максимальному сокращению, потом фотографию положили в конверт, но реакция не изменилась. В ходе экспериментов выяснилось, что если человек говорит то, с чем внутренне не согласен, даже если давным-давно привык к этому, мускульный тест всё равно укажет на тот ответ, который подсознание считает правдой. Для психологов находка Гудхарда стала отличным подспорьем, для наглядного показа клиенту, что его в действительности беспокоит.

Это я и объяснил леди Эидис, уже привычно упростив некоторые факты и обозвав Гудхарда магом древности.

– Значит, с помощью этого трюка можно узнать что угодно? – хитро прищурившись, спросила девушка.

– Нет, –  покачал головой. – Если вы сильно захотите, то вполне сможете убедить себя, что вы Фритта, или даже Йорг, достаточно просто повторять это про себя тогда и тест покажет то, что вы хотите. Если задержите дыхание или будете испытывать сильную жажду, то тоже не сработает.

– А зачем же вы мне всё это показали? – разочарованно протянула девушка.

– Ну, если мы с вами захотим докопаться до истины, то точно не будем себе ничего внушать, обманывать. Верно, ведь?

Она серьёзно кивнула и спросила:

– Значит, вы хотите, чтобы я что-то узнала о себе?

Сзади кашлянули, мы обернулись и увидели, что на нас пялится весь лагерь.

– Я думаю, это всё враньё – подал голос Хельги. – Эти твои фокусы только на женщин действуют.

Я только вздохнул. Это тоже штатный случай. Сейчас он будет мне доказывать, что мышцы кузнеца не реагируют на ложь.

– Можем попробовать и с тобой, – улыбнулся я.

Хельги с готовностью отставил в сторону руку.

Да уж… Уж у него ручища никак не девичья, вон мышцы, как жгуты выпирают.

– Готов?

Парень кивнул серьёзно и напрягся так, что даже побагровел. Я спокойно дождался, пока у него в лёгких закончится воздух, и он вынужден будет выдохнуть, а затем пояснил:

– Дыши спокойно. Даже если я на твоей руке повисну, она не опустится.

Мои слова помощника кузнеца немного успокоили, и он задышал глубоко и ровно.

– Скажи: «Я здесь».

– Я здесь, – повторил Хельги.

Действительно, рука не сдвинулась ни на сантиметр.

– А теперь: «Меня здесь нет».

– Нет меня здесь, – убеждённо произнёс парень и посмотрел на опустившуюся под моим давлением руку, как на предателя.

– Ну, как? – уточнил я. – Поверил?

– Это я отвлёкся…

После этих слов госпожа Эидис не выдержала и расхохоталась, мгновением спустя к ней присоединились и мы все.

– Ловко у тебя получается, – отсмеявшись, произнёс Хельги. – Странное колдовство.

– Это не колдовство, это просто знание.

– Всё равно… Я вот таким в жизни бы заниматься не стал. Ещё голова лопнет от знаний.

– Каждому своё дело, – усмехнулся я.

Хельги ухмыльнулся в ответ и пошёл собирать вещи, всё-таки мы со всеми этими экспериментами отвлеклись от завтрака и сборов. Зато все хоть отвлеклись от дум тяжких.

– Ты тоже хочешь попробовать? – спросил я у Йорга, который, улыбаясь, смотрел на представление.

– Ну уж нет, – откликнулся бывший сотник. – Я и так знаю, что у лгунов колени слабеют.

Его уже на таких фокусах не подловишь, навидался от меня всякого.

Я свои вещи уже сложил, так что, просто взял свою порцию завтрака и вернулся к дочери лорда.

– Нас прервали, госпожа Эидис, но я действительно хотел, чтобы вы кое-что узнали о себе.

– Что же? – вскинула брови девушка.

– Давайте-как попробуем снова наш фокус.

Она хихикнула, но с готовностью вытянула руку и снова произнесла одно истинное утверждение, а затем ложное.

– Отлично, а теперь скажите: «прошлой ночью я оставил часть души в той долине»

Эидис перестала улыбаться и повторила слова. Рука застыла, как камень. Наверное, даже Хельги с трудом её сдвинул бы.

Глаза девушки удивлённо расширились, она попросила повторить и намеренно расслабила плечо. Ничего не изменилось, рука всё равно удерживалась в горизонтальном положении.

– Как же так, господин Алек? – жалобно произнесла дочка лорда. – Значит, моя душа теперь там?

– Не вся, госпожа. Только маленькая частичка.

– Значит, поэтому у меня кошмары?

– И поэтому тоже, миледи.

– Но разве так бывает? Душа ведь не тряпка…

– Конечно, не тряпка, но ведь если вы вышиваете красивый узор или рисуете что-то, не кажется ли вам, что вы вкладываете часть себя в вещь?

– Кажется, конечно, – кивнула девушка.

– Так вы вкладываете свою душу в вещь. Совсем немного, меньше пылинки, но вкладываете.

– Но смертным не дано распоряжаться душой.

– Ну, – я, улыбаясь, развёл руками. – разве всемогущим богам не всё равно, откуда собрать душу после смерти? Из одного места или из тысячи. Думаю, для тех, кто повелевает всеми мирами, нет особой разницы.

– Возможно, вы правы… Но ведь так получается, что можно растратить всего себя.

– Да, госпожа. Вы же видели бездушных.

Эидис даже поёжилась от воспоминаний, но всё же спросила:

– А можно вернуть себе то, что потеряно?

– Не только можно, но и нужно, госпожа. Боги милостивы и дали нам такую возможность.

Ну, может быть, я слишком ушёл в мистику, но если бы я начал рассказывать про точки фокуса внимания и уровни восприятия, девушка бы точно подумала, что я пытаюсь наложить на неё какое-то заклятие. Пусть лучше будут привычные боги, нити норн и их всеобъемлющая воля.

– Значит…

– Значит, сегодня вечером, госпожа Эидис, мы вернём вам утерянную часть души.

Она просияла и кинулась собирать вещи.

Вот как мало надо человеку для счастья. Впрочем, не так уж и мало. Кстати, насчёт души я нисколько не лукавил, люди действительно склонны «зависать» в прошлом, хорошем или плохом, не суть важно. Если их внимание, их сердце там, то на текущую жизнь ничего не остаётся. Человек, фактически, превращается в зомби. Разве это не потеря души?

Хребет постепенно расширился, превратившись в обширное плоскогорье, заросшее настоящим хвойным лесом. Проводники пояснили, что плоскогорье полого спускается к долине, почти такой же большой, как их родная, но не замкнутой, а выходящей в предгорья, а уж оттуда до Скъюта рукой подать. Так что, шагать вместе нам осталось не больше пары дней.

В лесу ветер уже не налетал как зверь, грозя выдуть всё тепло из-под одежды, а шумел в кронах, зато зарядил мелкий снег, и скорость пришлось снизить. Лес, кстати, оказался обжитым. Я сам не следопыт, но уж волчьи следы разглядеть сумел, как и целую прорву заячьих, а куропатки, так вообще взлетали прямо из-под ног.

Туге и Ансгар всерьёз опасались, что здесь нас может ждать засада бездушных, которые, бывало, перехватывали хульдр, нёсших на обмен в предгорные деревни шкуры, живицу и горный мёд. Но люди здесь давно не ходили, снег перечёркивали десятки отпечатков лап, но ни одного следа лыж или снегоступов, а без них здесь никак не пройти. Но бдительности мы всё равно не теряли, шли след в след, приготовив оружие и прислушиваясь к каждому шороху, доносившемуся из леса. Пока нам везло, но удача, штука переменчивая.

Крик хлестнул по ушам и разнёсся по лесу, заставив остановиться. Я даже присел от неожиданности. Вот так готовишься-готовишься к чему-то, а потом – бац! Даже дыхание сбилось от волнения. Кричал, точно человек, причём не просто вскрикнул, а заорал от ужаса и боли.

Я, перехватив самострел, медленно приблизился к проводникам, напряжённо смотревшим в чащу, спросил шёпотом:

– Кто кричал?

Туге только покосился, но ничего не ответил, а Ансгар в компании Йорга уже взбирался на пригорок. Я дёрнулся было за ними, но охотник придержал меня за руку, указал на глаза, потом на лес. Понятно, без меня справятся, а нам наблюдать.

Разведчики вернулись минут через десять. Разглядеть у них ничего не получилось, так что решили выслать вперёд дозор, и если там всё в порядке, вернуться за остальными. В дозор меня взяли, всё-таки мой самострел может пригодится в бою. С девушками оставили Льёта с луком.

Когда поднялись чуть выше на пригорок, сразу услышали приглушённую возню, дальше двинулись ползком. Я сразу же пожалел о желании быть разведчиком: снег набился в рукава, пролез за шиворот и тут же растаял, но сетовал я ровно до того момента, когда высунулся и увидел, что происходило в засыпанной снегом низинке.

Бездушные должны были накрыть нас одним залпом на спуске с пригорка никто бы не ушёл на своих ногах, а подранков бы добили копьями. Засаду подготовили идеально, не учли только, что раньше нас в гости пожалует злющий, худой после зимы медведь. Похоже, стрелки успели выстрелить пару раз, но убить не смогли, только разозлили, так что сейчас им приходилось несладко: двое лежат в лужах крови, но уже подёргиваются, скоро поднимутся, и тогда медведю придётся туго. Ещё один пытается отползти в сторону и одновременно удержать рукой вываливающиеся кишки, шестеро, с короткими копьями приплясывают вокруг, пытаясь достать зверя.

Медведь, кстати, на земных не очень похож: морда приплюснутая, башка плоская какая-то и ноги как длинные, толстые, как брёвна. Кстати, сам косолапый размером с легковую машину, даром что худой. Голод, видно, мишке сил придал, вон как вертится – лапой махнул и ещё один бездушный упал на снег, с неестественно вывернутой головой. Зверь заревел и кинулся на ближайшего, но тот сумел отмахнуться копьём так, что медведю пришлось отскакивать. Понятно, что бездушные зверя заколют, меня больше интересует, что будет, когда придёт наша очередь.

– Что будем делать? – спросил я у Йорга.

– Смотреть, – ответил тот. – Ничего не заметил?

– Медведь странный какой-то…

– Тьма с ним с медведем на трупы посмотри.

– А что с ними?

– Четыре их, и ещё пятеро с медведем дерутся.

– Значит…

– Где-то ещё один притаился.

– А может, его медведь, в другом месте…

Стрела с глухим стуком ударилась о дерево в полуметре от меня.

– Вниз! – рявкнул бывший сотник и сам первым покатился по пригорку.

Я кинулся следом, и вовремя – в склон воткнулась ещё одна стрела. Хорошо, что здесь винтовок нет, а ветер сегодня всё-таки сильно дует, причём боковой, вот стрелок и не рассчитал немного. Кувыркаясь по склону, краем глаза заметил, что так же спускается Хельги, а вот охотники не стали торопиться, согнулись в три погибели и бегут наискосок, прячась за деревьями. По ним стрелок пустил только одну стрелу, но разросшийся кустарник, пусть и сбросивший листву, неплохо сбивается прицел.

Оказавшись у подножия, схоронились за еловым стволом. Теперь точно не достанет.

– Попробуем обойти? – спросил я Йорга.

Бывший сотник только отмахнулся и пополз, хоронясь за стволами. Направление мы примерно определили, а расстояние, точно не больше тридцати метров. Лес всё-таки, это ещё листвы нет, а так бы пришлось вообще чуть ли не вплотную к нам подбираться.

Ждали недолго, скоро Йорг крикнул, чтобы не вздумали стрелять, выбрался из кустов и зашагал к нам совершенно без опаски. С меча на снег падали алые капли.

– Что со стрелком? – спросил я.

– Хорошо он засел, – похвалил бывший сотник. – И болтов ему оставили десятка три, и ещё один самострел, но всё равно медленно их перезаряжать. Забираем и быстро уходим, если они на след наш выйдут, то будут гнать, пока не перебьют.

Смотреть на труп я не стал, за болтами сходил Хельги, а мы, пока, решили, что медведя обойдём, за нами он вряд ли увяжется, мяса ему хватит надолго. Только вот людоедом станет, но это уже проблемы тех, кто здесь постоянно ходит.

К своим мы выбирались долго – петляли, кружили, стараясь сбить возможных преследователей со следа, в итоге потеряли кучу времени, но, хочется думать, хоть немного запутали следы. Льёт, и девушки на виду не стояли, залегли в стороне от лыжни, изготовив оружие к бою. Они ничего не слышали, так что мы им коротко рассказали, что нас должно было ждать, и что случилось. Дальше двигались в обход низины по самому краю плоскогорья в одном месте пришлось даже по скалам карабкаться, но никто нас не догнал. Оно и к лучшему, сталкиваться в прямом бою с десятком бездушных – самоубийство. Да, мы их били не раз, но из засады, ночью и хотя бы равным числом, а так… Лучше уж убежать. Мы, в отличие от белоглазых, умираем только один раз и навсегда.

Когда проводники говорили «пологий спуск», мне виделась такая, сбегающая вниз по склону дорожка, а не десяток уступов, высотой от пяти метров и до двадцати, преодолевать которые можно было только с помощью верёвки.

Я, наверное, никогда так не потел и не трясся. Всё думал, что вот сейчас лопнет эта пеньковое недоразумение, меньше всего подходящее для скалолазания, или нога соскользнёт с обледенелой выщербины в скале, или спохватившиеся бездушные выпустят стрелу, но обошлось. Наградой за все страдания сегодняшнего дня оказалась сухая пещерка, в которую даже снега не намело из-за узкого прохода. Правда пришлось идти заготавливать дрова, но это уже мелочи. Главное – сегодня мы грелись у костра и ели самый настоящий суп из оленины и непонятных кореньев.

Дочь лорда о моём обещании не забыла, и, как только мы устроились, сразу напомнила. Пришлось проводить работу с травмами, которые не давали ей заснуть, вот уже вторую ночь, потом возвращать оторвавшийся осколок души… Дело вроде нехитрое, но я к концу сессии уже с ног валился.

Только залез в спальник и закрыл глаза, как сразу провалился в темноту. Хотелось бы до утра, но через пару часов меня растолкали, и пришлось сидеть свою смену у костра, но хоть в тепле.

***

Лыжи и снегоступы мы решили оставить в пещере – в долине уже глубокого снега не будет, зато грязи, должно быть, предостаточно. Это в высокогорьях морозы до сих пор трещат, а здесь уже почти равнина, так что, хоть и налетают снегопады, как сегодня, с утра, уже и в помине нет риска провалиться по пояс в сугроб.

– Что тут за местность? – спросил Йорг у охотников перед выходом.

– Полдня будем по ущелью идти, – ответил Туге, – к вечеру должны к долине выйти, там лес, но тоже скалы повсюду. Заночуем в пещере, а завтра уже на равнине будете.

– Как там с местами для засад?

После того как мы едва разминулись с засадой, к Йоргу вернулась привычная настороженность и недоверчивость. Он всю ночь молча просидел у костра, вслушиваясь в звуки снаружи, всё ждал, что бездушные пойдут за нами, но те, видно, даже если и вышли на наш след, побоялись в сумерках карабкаться по скалам. Утром бывший сотник велел всем не расслабляться и смотреть в оба, а при первом же подозрении на засаду, орать, что есть сил.

– Есть пара удобных мест в ущелье, – кивнул Ансгар.

– Нужно разведать, не засел ли там кто. Можно подобраться незаметно?

– Трудно, но можно.

– Хорошо, тогда не торопимся и постараемся так и сделать.

Нельзя сказать, что проводники от затеи Йорга пришли в восторг, но и отпираться не стали.

Снега в ущелье оказалось немного, даже по колено не проваливались, здоровенные сосульки, намёрзшие за зиму на скалах, уже начали потихоньку капать. Остаётся только надеяться, что всё это ледяное великолепие не рухнет нам на головы.

Идти всё же оказалось трудно: солнце днём успевало подтопить снег, а ночной мороз превращал воду в наст, твёрдый и трещавший под ногами. Мы, конечно, старались держаться поближе к камням и выбирать для продвижения тенистые места, где ледяная корка была хотя бы не такой толстой. Охотники впереди прокладывали тропинку для остальных, девушки выбивались из сил, а я начал думать, что идея оставить лыжи в пещере оказалась совсем неудачной.

После очередного поворота Йорг приказал всем становиться на привал, а сам кликнул Льёта и в компании проводников двинулся дальше. Понятно. Первое подозрительное место. Если бездушные подстерегали нас на плоскогорье, почему бы не поставить засады и дальше, наверняка перекрыв путь?

Но я о другом думаю… С чего это на плоскогорье вообще оказалась засада? И Туге, и Ансгар в один голос утверждают, что наш маршрут совсем непопулярен среди местного населения. Вот если бы мы двинулись на юг, по другому гребню хребта, то упёрлись бы в целую россыпь посёлков и крепостей бездушных, а этой дорогой разве что охотники на торг ходят, но не по снегу же. Может, Антеро был не единственным, кто решил отдать нас Тёмным, в обмен на собственное благополучие? А кто знал о том, как мы пойдём? Старшая мать, охотники… Вроде всё. Из нас никто этой дорогой не ходил. Неужели Акка передала весточку бездушным? А если проводники сейчас ведут Йорга и Льёта прямиком на смерть? Я от таких мыслей даже похолодел.

– О чём задумался? – окликнул меня Хельги.

– Думаю, как бездушные узнали, какой дорогой мы пойдём.

– Делов-то, – пожал плечами помощник кузнеца. – Захватили кого-нибудь в долине.

– Вряд ли. После нашего вмешательства из долины никто не выйдет, но и войти не сможет.

– Думаешь, кто-то нас ждал снаружи?

– Вряд ли. Мы же по хребту шли, там прятаться негде.

– Тогда как бездушные о нас узнали? Может, они и не нас ждали?

– Не знаю, но, если бы не медведь, мы бы сейчас лежали со стрелами в груди.

– Если среди нас предатель, то вывести отряд прямо на засаду ничего не стоит.

– Но из нас шестерых никто не знал, какой дорогой мы пойдём.

– А проводники?

– Ты ещё скажи, что они хаггада на нас натравили.

– Это вряд ли, —покачал головой Хельги. – А что, если они, например, выпустили почтовую птицу прямо перед выходом?

Почтовых птиц хульдры используют, но мало. Пара воронов есть у Акки, и у знахаря ещё два, а как там в посёлке, из которого пришли охотники, я и не знаю.

– Возможно. Думаешь, никто бы не стал задавать вопросов по этому поводу.

– Да кто их знает, этих охотников?

– А ты ничего странного не замечал в их поведении?

Мне только в Шерлока Холмса играть не хватает, но выбора, похоже, нет. Если нас ведут прямиком в лапы к Тёмным, лучше напрячь мозги и подумать немного.

Вспомнилось вчерашнее столкновение со стрелком: пока мы кувыркались по снегу, проводники убегали, хоть согнувшись, но вполне на своих двоих, и прятались за кустиками. Может, и не боялись особо, что в них попадут?

– Я вот думаю, – подал голос Хельги, – они всегда с собой этот алый гриб таскают или только в этот раз взяли?

Точно! Алый гриб, отрава, которая убивает, даже если кольнуть жертву в шею или грудь.

– Может, знали, что с тварью столкнутся?

– Они знаками разговаривают.

Мы синхронно развернули головы к госпоже Эидис.

– Простите, госпожа, – произнёс я. – Что вы сказали?

– Проводники разговаривают знаками, когда их никто не видит, – пояснила дочка лорда. – Мне не спалось, вот и увидела, как они в темноте переговариваются жестами. В замке было несколько глухонемых слуг, очень похоже общались.

Мы с Хельги только удивлённо переглянулись, лично я ничего подобного не замечал.

– Ладно, предположим, они, предатели, вели нас в ловушку. Почему они нас не отравили и не убили сразу? После бессонной ночи можно было всем глотки перерезать.

– Может, мы им живыми нужны? – предположил парень. – Они, вон, в прошлый раз и тебя не убили, хотели в свой поганый город увести.

– Тогда, зачем гриб?

– На всякий случай. Вдруг что-то пойдёт не так.

Похоже, остаётся только радоваться, что у наших врагов. Пока всё идёт по плану. Правда, во все наши рассуждения не укладывается, стрелок…

Размышления прервал звук непонятной возни за поворотом ущелья. Здесь стены изрезанные, так что мы укрылись в одной из неглубоких ниш, минус в том, что не разглядишь, что происходит впереди или в той стороне, откуда мы пришли. Наблюдать за пройденным ущельем посадили Фритту, а вот что происходит впереди, не углядели, выходит.

Я перехватил поудобнее самострел, Хельги, наложил стрелу на тетиву лука. Мы синхронно двинулись к повороту и… нос к носу столкнулись с Ансгаром. Под глазом у охотника расплылся фингал, челюсть опухла, а руки связаны за спиной. Следом за избитым проводником показался злющий Йорг и Льёт, прижимавший ко лбу окровавленную тряпицу.

– Вы совсем голову потеряли, девчонку в наблюдение ставить?! – прорычал бывший сотник. – А если бы погоня? Что она будет делать?

– Что случилось? – вместо ответа спросил я.

Тут и ежу понятно, что Йорг не на нас злится, но это не повод в спор втягиваться. Времени, похоже, не так много у нас.

– Дураки мы, вот что произошло. Надо было ещё осенью уходить, лучше бы замёрзли на перевалах, чем так…

– Объясни ты по-человечески, – не выдержал я. – Ревёшь как медведь, ничего не понятно.

Он только зубами скрипнул и начал остервенело копаться в своём мешке.

– Засада впереди, – вместо отца ответил Льёт. – Эти двое должны были вперёд уйти и знак подать, а белоглазые бы обвал устроили. Там место удобное – осыпь, лёд поверху. Даже если бы нас не завалило, то ущелье бы перекрыли. А вчерашний десяток нам на пятки наступает.

– Зачем?

Я повернулся к Ансгару, но тот только сплюнул кровь на снег.

– Их наш дружок Антеро уму-разуму научил, – неожиданно спокойно откликнулся Йорг. – Мол, надо, чтобы мы наверняка сгинули, тогда не будет хульдрам печали.

– Старшая мать?

– Она не в курсе. Антеро планировал немного подвинуть её, пользуясь званием спасителя народа, но не задалось.

Ну и дела… Выходит, покойный командир разведчиков целую ячейку создал, с целью переворота. Думаю, дело было даже не в патриотизме, а банальном желании власти, но Йорг прав – не задалось. Ещё бы нам легче было от этого.

– А сейчас что произошло?

– Я ещё ночью догадался, что неспроста нас белоглазые на плоскогорье подстерегали, – пояснил, поднимаясь, Йорг. – Кроме Льёта никому говорить не стал, чтобы не дёргались раньше времени. А как отошли, решил спросить.

– Туге сразу за нож схватился, – поморщился сын сотника. –  Я еле отскочить успел, ну отец его и зарезал, прямо в сердце нож вогнал. А этот… убежать пытался, но я его догнал.

– Странно, что они нас раньше не попытались захватить.

– Ничего странного, – откликнулся Йорг. – Я думаю, бездушные нас и в первой долинке ждали, да только хаггад раньше пришёл на их запах, от его когтей, да клыков никакая живучесть не поможет. А на нас он, как на конкурентов напал. А может жадный был, до мяса…

– А мы с Алеком всё гадали, почему нас на первом же привале не перерезали, – воскликнул Хельги. – А они бездушных ждали.

Вот, всё-таки не зря мы отказались печень есть. А долинку и правда не изучали, посмотрели только, что следов вокруг землянки нет, но какой же дурак будет, устраивая ловушку, следить. Наверное, устроились подальше. Долинка маленькая, но укромных мест предостаточно – углубись в лес, и никто тебя не разглядит, пока сам не захочешь. Только вот у хаггада ещё нюх оказался острее нашего.

– Значит, выхода нет у нас?

– Есть выход, есть… Обвал должны устроить всего четверо, а от их позиции тропинка ведёт. Тут и поверху можно пройти, просто эти ублюдки решили нас наверняка угробить. Не камнями прибить, так к стенке прижать и захватить.

– Госпожа Эидис заметила, что они знаками переговариваются, – сказал я.

– Я же говорю, дураки мы, – простонал Йорг. – Все всё видели, но никто ничего не говорил. Если бы медведь им случайно дорожку не перешёл, то, даже и не знаю, что был о бы. Не в обиду вам, госпожа.

– Я уже давно не обижаюсь на тебя, Йорг, – улыбнулась Эидис.

Йорг кивнул, как будто принял к сведению данный факт и снова задумался.

– Попробуем уйти поверху, – наконец произнёс он. – Всё-таки четверо, это не десяток. Справимся как-нибудь. Может, и завал пригодится. Все согласны?

Возражений не нашлось. А чего возражать? Я уже говорил, что не супермен, чтобы с десятком этих белоглазых уродов грудью сходиться.

– А с этим что? – спросил я, кивнув на охотника.

– С собой не возьмём, – отрубил Йорг. – С него станется свинью нам подложить.

Охотник молча стерпел приговор, но всё же не выдержал и сказал:

– Вы везучие, но вас всё равно настигнут.

Почему-то вспомнилась старшая мать, которая не захотела становиться на пути нашего везения. Но предатель прав: нам действительно везёт. Пусть хаббат чуть нас самих не убил, а уж с медведем просто мистика какая-то. Я не очень-то верю в то, что где-то среди небесных чертогов сидят слепые норны и прядут наше везение, тут что-то другое… Опять вопросы, и снова отвечать на них некому.

Тропку к засаде Ансгар всё-таки указал, не хотел он помирать, как ни крути, а Йорг умеет спрашивать. Охотника, правда, это не спасло, но прикончил бывший сотник его быстро, без мучений. Всё честно.

Поднимались все вместе, просто побоялись оставлять девушек внизу. Если по наши души уже идут бездушные, может статься, что возвращаться времени не будет, а терять людей я больше не хочу.

Пост оказался оборудован как надо, тут не то что четверо, в одиночку можно было нас похоронить под завалом. Бездушные отыскали каменную осыпь, заранее подбили под валуны клинья и подвели рычаги из брёвен – пару ударов каменной кувалдой, и вниз летит целый поток камней и льда. Сорванные камни неизменно потянут за собой остальные, тут валуны, с человека размером, а то и больше. Не окажись мы такими подозрительными, конец бы пришёл очень быстро. Я в очередной раз подивился инженерному мастерству бездушных: всё оборудовано так, что риск неудачи сводится к минимуму.

Мы напролом ломиться не стали, залегли за грудой обломков скалы, чуть в стороне от того места, где тропка закончилась. Белоглазые здесь дозор не выставили, видно, не до того им сейчас. Ансгар сказал, что это вообще запасной вариант был, нас должны были перехватить первые две засады, а эту ставили на тот случай, если мы каким-то чудом доберёмся сюда. Дальше уже будет свободно, да и, считай, равнина начнётся.

– Видишь их? – спросил я у Йорга.

– Вижу, – подтвердил тот. – Суетятся вокруг рычагов, охотники должны были знак подать.

– Опять свистулькой?

Йорг кивнул, продемонстрировав костяную трубочку. Нет, всё-таки оригинальность тут в зачаточном состоянии, да и зачем она, если всё и так работает?

– Может, обойдём их стороной?

– Не выйдет, – покачал головой бывший сотник. – Тропинка, как раз через пост проходит.

– Значит прорываться?

– Попробуем их количество хотя бы уполовинить, а уж потом кинемся. Надо наверняка бить, чтобы никто не ушёл.

Одного бездушного удалось снять стрелой в голову, ещё одному два болта воткнулись в грудь, он только пошатнулся и, перехватив копьё, отскочил за валун. Йорг, ругаясь, кинулся было к нему, но свистнули стрелы, одна из которых впилась бывшему сотнику в плечо. Да, что ж такое-то?! Слава всем богам, у бездушных, похоже, были самострелы, которые пришлось перезаряжать, так что нам удалось снова спрятаться за камни.