ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
*** Повествование от лица Ангелины ***
Ночь была тяжёлой. Из-за болей и из-за снов. Преимущественно, снился Олег. Проснулась я, не в лучшем состоянии.
Меня, почти сразу, перевели в хирургию. Палата была на двоих, но я была одна. Я всё думала: скорее бы пришёл Андрей. И, к моей радости, он пришёл ещё до обеда.
– Привет, – поздоровался он, тихонько входя в палату.
– Привет, – я приподнялась насколько смогла, и повернулась к нему. Попыталась разобрать по его лицу положение дел Олега, но лицо Андрея не выражало никакого беспокойства. Даже не знаю, хорошо это или плохо?
– Как ты? – он подошёл и остановился у моей кровати.
– Всё нормально. Ты говорил с Олегом?
– Да, – я снова не разобрала по его лицу ничего, и задавать следующий вопрос было очень страшно:
– Что с ним? – Андрей медлил с ответом, что пугало ещё больше.
– У него диссоциативное расстройство идентичности.
– Что это?
– Это ещё называют расщеплением личности, – это ровным счётом ничего не проясняло.
– Звучит ужасно… – мне стало очень страшно.
– Это, когда в одном человеке присутствует несколько личностей.
– Как этот Созон?
– Да. Я пока говорил с ним, и с Олегом. Немного. И знаю о ещё, по крайней мере, двух личностях… – мне хотелось рыдать.
– Почему он таким стал? – мой голос слезливо дрогнул.
– Вообще, это расстройство возникает у людей, которые в детстве пережили какую-то травму. В детском возрасте личность ребёнка ещё не целиком сформирована. И… – он замолчал, то ли давая мне время осмыслить уже сказанное им, либо подготавливал к чему-то ещё более страшному. Я не поняла.
– И что? – спросила я.
– На фоне травматического события происходит фрагментация идентичности, – я смотрела на него не понимая. – Было что-то в семье, что могло травмировать его настолько, что он предпочёл забыть это событие, и разделить свою личность на до и после?
– Например что? – я даже не представляла, о чём он говорит.
– Чаще всего, это какое-то насилие – психологическое или физическое…
– Не было у нас ничего такого! Мы были счастливой семьёй! – мои нервы стали совсем сдавать и я почувствовала, что подступают слёзы.
– Это могла быть чья-то смерть. Сильный испуг. Страх предстоящей смерти…
– Не было ничего такого! – я начинала злиться, хотя, осознавала, что Андрей пытается помочь, выяснить причину того, что происходит с Олегом.
– Ты просто этого не помнишь… – мы с Андреем повернулись на голос Алексея. – Простите. Не собирался подслушивать. Пришёл навестить тебя, – он подошёл к нам. И, чуть помедлив, словно сомневаясь, протянул мне, на раскрытой ладони, маленькую фигурку оригами, в виде котёнка с милой мордочкой. Он делал оригами, когда мы были детьми. У меня в памяти всплыло воспоминание, как я просила его: «Лёша, сделай ещё. Ну, сделай…», а он улыбался мне, и делал. Столько, сколько я просила. Никогда не отказывал. У меня стало так тепло в груди. Я наконец протянула руку и взяла котёнка, а потом посмотрела на Лёшу.
– Спасибо, – прошептала я. Хотела сказать нормальным голосом, но получился шёпот. Он улыбнулся мне в ответ.
– Не за что, – ласково сказал он. Мы смотрели друг на друга, а Андрей за происходящим наблюдал, как истинный профессионал: молча, не прерывая. Вообще, будто отсутствуя. Но разговор мы с ним не закончили, причину, почему Олег стал таким, каков есть, не нашли. Нужно было возвращаться к суровой реальности. Я была очень благодарна Лёше, что он отвлёк меня, пусть и ненадолго, от негативных чувств, которые вызывал этот разговор. Я улыбнулась ему, поставила котёнка на тумбочку, а потом с осторожностью сказала:
– Тебе нельзя слышать этот разговор… – я старалась не обидеть его, после того, как он поддержал меня. Всматривалась в его лицо, чтобы понять его реакцию на мои слова.
– Я снят с расследования сегодня утром, – спокойно сказал он. Я очень удивилась этому.
– Но почему?
– Я сам попросил об этом… – он так посмотрел на меня, что я поняла: он обо всём догадался, ещё не зная всего.
– Так о чём она не помнит? – вернул нас Андрей к изначальной теме разговора.
*** Повествование от лица Алексея ***
После больницы я поехал в управление. Предстояло много дел. Разобраться: где маньяк; что на складе делал Олег; почему он жив, а мы об этом узнаём только сейчас… Ещё объясняться перед руководством, как вышло, что СОБР подстрелил Ангелину…
Узнал, что Олега забрали в психиатрическое отделение. Его пытались допросить, но ничего не вышло. Потом вмешался Андрей. Он его и забрал.
С мест преступления всё изъяли. Я просмотрел то, что там нашли, и уже отработали. Нож, с отпечатками Олега, которые совпадали с отпечатками маньяка. В машине нашли телефон Ангелины. В багажнике было ещё несколько ножей, с отпечатками Олега. Некоторые в крови. Образцы крови отправили на анализы. Картина получалась плохая.
Приехал домой глубокой ночью, думал поспать. Но вместо этого, сначала думал об Ангелине, а потом об Олеге. Разговор с Андреем; то, что Олега забрали в психиатрию; улики, которые говорили о том, во что верилось с трудом. Но зато, это объясняло поведение Ангелины. Её нежелание говорить со мной, но говорить с Андреем… Не хотелось в это верить, но выходило, что мой лучший друг совершил что-то страшное и, вероятно, психически нездоров.
Остаток ночи прошёл в мыслях: как лучше поступить? Утром написал рапорт о ранении Ангелины, и уведомил руководство, что не могу вести это дело. И поехал к Ангелу в больницу.
Пока толкался в пробках, взял из дела почти чистый лист бумаги, и сделал котёнка. Как-то бессознательно это получилось. И мордочку даже нарисовал. Я помнил, что в детстве Ангелине нравились оригами, которые я делал. Не был уверен, что ей до сих пор это нравится, но всё равно сделал. И её, кажется, порадовал этот котёнок. Мне даже показалось, она тоже вспомнила о нашем детстве. Это оказалось к месту, учитывая какой разговор у них происходил с Андреем. Я нечаянно услышал его часть. Не совсем понял о чём говорил Андрей, так как диагноз я, видимо, пропустил. Зато сразу понял, что он пытается узнать у Ангела, что за травма сделала моего лучшего друга психически больным.
Я понимал, что с Олегом что-то не так, но, конечно не ожидал, что всё настолько плохо, что он, вероятно, даже недееспособен. И уж тем более, не предполагал, что тот случай привёл к таким последствиям. Андрей сказал, что сильный страх, страх смерти, мог нанести Олегу сильную травму. Ангелина не могла о таком помнить.
– Так о чём она не помнит? – Андрей действительно пытался вникнуть в суть ситуации с Олегом. Я посмотрел на Ангелину, услышать такое будет непросто, но без этого рассказа до сути Андрей не докопается никогда. Я собрался с силами, и начал рассказ:
– Нам было лет по девять, а Ангелине года три. Нам разрешили взять её с собой на прогулку, – я смотрел на неё не отрываясь. Тот случай всплыл в памяти так ясно, я не помнил ничего из того дня, до случившегося, и почти ничего после, но этот момент остался со мной, видимо, навсегда. – Была весна. Всё как раз таяло. Мы просто бесцельно слонялись по окрестностям вашего района. А ты была очень любознательной… Мы проходили небольшую речку, которая протекала через водопропускную трубу. Это когда вода протекает через трубу, затекая с одной стороны и вытекая с другой, – она кивнула, что поняла. – Поверх трубы шла насыпь, чтобы по ней можно было проходить. Речка была ещё подо льдом. Мы только собрались переходить эту трубу. Я даже не знаю что ты увидела. Но ты резко побежала от нас, вниз, к этой трубе, прямо на тонкий лёд… – во мне с новой силой пронёсся весь ужас произошедшего. Тогда он достиг меня с опозданием. – Лёд треснул и тебя потянуло в трубу потоком, – я, будто снова услышал треск льда и гул воды под ним, что неслась в эту трубу, затягивая всё за собой. – Я не знаю, как я очутился рядом, и успел схватить тебя. Тебя почти затянуло под лёд. Я ухватил тебя за капюшон… – Андрея, будто не было с нами, я говорил только с ней. И, пока я говорил, её глаза наполнялись слезами. Я даже не сразу заметил, что держу её за руку. А она сжимает мою очень сильно. – Я вытащил тебя. Ты смотрела огромными испуганными глазами. Но всего несколько секунд, потом ты заулыбалась мне, словно того, что произошло и не было, – а я от страха прижал её к себе, и именно тогда, впервые, ещё в своих мыслях, назвал её Ангелом. Всё повторял: всё будет хорошо, Ангел, всё будет хорошо. – Я не сразу заметил, что Олега нет рядом с нами. Я увидел его метрах в трёх от нас. На том месте, где мы стояли, когда ты от нас побежала. Он так и стоял там, будто замер… – и, кажется, вчера я ощутил на себе то же оцепенение, что и он тогда… – Я позвал его. Но он откликнулся не сразу. Казалось, он напуган. Потом он стал каким-то отрешённым. А ещё через несколько минут он вёл себя так, будто ничего не произошло. Я сказал ему, что нам надо домой, так как ты вымокла, но он улыбался и говорил, что нет ничего страшного в том, чтобы немного промокнуть. Я решил, что он просто не хочет тебя пугать… Дома он сказал, что ты промокла в лужах. Я снова нашёл этому объяснение – он просто не хочет, чтобы нам попало. Я хотел обсудить случившееся. Но он сказал, что ничего страшного не произошло и волноваться не о чем. Я решил, что он просто испугался и не хочет вспоминать об этом… – тут заговорил Андрей, выдернув нас из объединивших нас воспоминаний:
– Да, думаю, это именно оно… – я думал, Ангел отпустит мою руку, но нет, продолжила держать, только теперь перевела взгляд с меня на Андрея. – Сначала был страх за сестру. Потом – осознание, что сестра могла погибнуть. А потом и то, что он не помог ей, а застыл на месте. И получаем событие, которое разделило его жизнь на до и после, и стало началом диссоциативного расстройства идентичности, – я с этим термином был знаком плохо. Кажется, это что-то связанное с раздвоением личности… – Вероятно, есть ещё как минимум одна личность это Олег-ребёнок, до момента, когда Ангелина чуть не погибла… – подтвердил мои мысли Андрей.
– Сколько их всего? – дрожащим голосом спросила она.
– Может быть довольно много. Чтобы помочь ему, мне понадобиться узнать их всех… – она всё ещё держала мою руку, так что я сел к ней на кровать.
– Я могу его увидеть? – спросила она у Андрея, но ответил я:
– После выписки… – она посмотрела на меня заплаканными глазами, у меня даже сердце дрогнуло. Так недолго и согласиться… На всё, что угодно…
– Вообще-то, нет… – мы вместе перевели взгляд на Андрея. – Созон – это одна из личностей Олега. И, пока, я думаю, он главенствующий. Он сильно зол на тебя. И на тебя тоже, – он обратился ко мне.
– На меня? – переспросил я.
– Да. Из того, что я узнал, ясно, что Созон появился в тот момент, когда Олега пытались убить. Его более сильная личность смогла вытащить Олега оттуда. Возможно, детская травма не проявилась бы так остро, если бы не эти события, когда его собственная жизнь оказалась на волоске от смерти.
– Он рассказал что там произошло? – осторожно поинтересовалась Ангелина.
– Да. С охотой. Уверена, что хочешь это знать? – кажется, она испугалась – сжала мою руку. Я, в ответ, накрыл её руку своей второй рукой.
– Да. Говори, – решительно согласилась она.
– Олег не захотел участвовать в их страшном бизнесе – торговле органами. Изначально они преподнесли идею, как альтруистичную – оказание медицинской помощи бездомным, нуждающимся и незащищённым слоям. Но это было прикрытием для торговли органами. Он захотел уйти. Но они решили, что он сдаст их. Сначала они собирались просто убить его. Но потом решили «повеселиться». Это я цитирую. Они пытали его и издевались, – я почувствовал, как она задрожала, и придвинулся ближе. – Когда трое из них куда-то ушли, Созон обманул одного оставшегося и сбежал, – Андрей замолчал.
– Продолжай. Я выдержу, – храбро попросила она, хотя, всё ещё дрожала. Кажется, даже больше, чем раньше.
– Позже, когда он мстил им, то выяснил, что, когда он сбежал, они убили того парня, которого он обманул. И именно его выдали за Олега. Отец одного из убийц устроил так, чтобы всё было оформлено, как надо.
– Но как же мама с папой не узнали? Не поняли, что это не Олег? – она заплакала. Я стал гладить её руку, и попытался успокоить её, объяснив:
– Из-за состояния тела, думаю… И, наверное, схожести убитого с Олегом, – она посмотрела на меня. Я видел в её глазах, что она вспоминает и складывает картинку воедино. – Я тоже решил, что это Олег. Помнишь? Рост, цвет волос совпадали. А лицо было неузнаваемым, – она кивнула, и склонив голову, заплакала снова. У меня сердце было готово разорваться на части, а всё, что я мог – это гладить её руку, пытаясь успокоить. Минут через пять она затихла, а я спросил у Андрея: – Но почему он так зол на нас? Этот Созон?
– Это расстройство довольно сложная штука. Взаимодействие между личностями может быть не отрегулировано. В его искажённом восприятии – вы подвели Олега. Вы не помогли и не спасли его. А потом, Олег часто думал о вас и страдал. И всё это вылилось в ненависть к вам.
– Олег не говорил, почему раньше не пришёл к нам? – мне всё ещё с трудом верилось в происходящее.
– Как я сказал, Созон преобладающая личность. Почти постоянно руководит действиями он. Олег появлялся, но на очень короткие промежутки времени. Как, к примеру, когда спасал Ангелину, или, когда оставлял подсказки в делах об убийствах женщин, – Ангелина снова заплакала.
– Ты сможешь ему помочь? – спросил я Андрея, в надежде, что его ответ принесёт ей немного успокоения.
– Надеюсь. Со временем… Как я уже сказал, это сложное расстройство. Но я сделаю всё, чтобы помочь, – он аккуратно положил руку на здоровое плечо Ангелины.
– Спасибо, – прошептала она. Он кивнул.
– Ладно. Мне пора, – мы попрощались с ним, и он ушёл.
Она просто молча смотрела в одну точку. Я сидел неподвижно. Она заговорила так тихо, что я не сразу разобрал и понял:
– Ты можешь лечь рядом? – она подвинулась и я лёг рядом с ней. Она повернулась на бок, и легла головой мне на плечо. У меня чуть сердце из груди не выскочило. А потом я услышал, как она плачет. И я ощутил её душевную боль, как свою физическую. Мне невыносимо хотелось унять её боль. Но я не знал как. И было страшно, что обняв её, я могу потревожить её раненную руку. Но слышать её плач, и ничего не делать, было просто невозможно. Я чуть повернулся, и всё-таки обнял её, сначала нерешительно и очень осторожно, а, когда она мучительно всхлипнула, я просто прижал её покрепче, и стал гладить, чтобы успокоить. Про себя я всё повторял то, что мне было уже знакомо давно: всё будет хорошо, Ангел… Я повторял это, как молитву, пока она не затихла. А потом я лежал не двигаясь, пока она не уснула.
Я слушал её дыхание, и думал, как ей помочь. Нужно было разобраться в ситуации с Олегом. Я анализировал то, что уже знал, и думал, что нужно выяснить ещё, чтобы картина была полной, когда увидел в дверях Максима, с цветами в руке. Он выглядел так, будто ему одновременно в спину и в сердце всадили по ножу и провернули. Я попытался дать ему знак, чтобы он зашёл, но он развернулся и ушёл. Идиот! – выругался я про себя. Ангел теперь расстроится… Она, словно почувствовала что-то, стала всхлипывать во сне.
– Тише, Ангел, тише. Всё будет хорошо, – прошептал я ей в волосы. И Олегу поможем. И этому.. идиоту всё объясним… Нашёл время и место для ревности! – ругал я его в своих мыслях. – Всё будет хорошо, Ангел… – снова повторил я, потому что она снова заворочалась во сне. Она, будто услышала и поняла меня. Расслабилась и дальше спала спокойно.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
*** Повествование от лица Ангелины ***
Проснулась с открытым ртом на плече у Лёши, правда поняла это не сразу, было сложно вернуться в реальность.
– Прости. Я тебя обслюнявила… – извинилась я, приподняв голову. Вытерла рот и стала вытирать его рубашку. Подняла взгляд и посмотрела на него. Он улыбался.
– Ничего страшного. Слюнявь хоть каждый день… – шутит… В глазах радость, но тревогу я тоже вижу. Всё резко изменилось с возвращением Олега. Я опёрлась на здоровую руку, но тяжело держаться. Он быстро встал.
– Ложись, – сказал он, чуть ли не укладывая меня самостоятельно. Я легла. – Максим приходил… – добавил он, как между делом.
– А чего меня не разбудили? – я наконец улеглась, как надо – удобно. Алексей чего-то молчал. Я посмотрела на него вопросительно.
– Кажется, ему не понравилось, что ты была в моих объятиях… – я не поняла, почему в его голосе послышалось раздражение?
– Ушёл? – не глядя на Алексея, спросила я.
– Да, – и снова раздражение в голосе. Я промолчала. – Я думал, у вас всё наладилось, – то ли констатировал, то ли спрашивал он, я не разобрала до конца его интонацию.
– Всё сложно.
– Хочешь я с ним поговорю? – неожиданно предложил он.
– Нет, – я даже сама услышала в своём голосе некоторое разочарование. Лёша как-то странно на меня посмотрел, но настаивать не стал, сменил тему:
– Ты сегодня должна была ехать к маме. Наверное, надо ей позвонить?
– Да, знаю…
– Думаю, пока не стоит ей говорить про Олега. Сначала надо с её врачом поговорить.
– Так и сделаю, – я помедлила, потому что, коснувшись темы родителей, мне на ум пришёл ещё кое-кто. – Я думала о твоём отце… Сейчас поднимут старое дело, и…
– Да. Тоже думал об этом, – я посмотрела на него. Взгляд серьёзный. – Отец не будет убегать от ответственности. И, я бы хотел… – он запнулся и замолчал выжидательно.
– Чего?
– Чтобы ты поговорила с ним.
– Я же сказала, что оставляю прошлое в прошлом.
– Просто хочу, чтобы ты поняла, почему он не мог поступить иначе.
– Всё и так понятно.
– Нет, не понятно, – прозвучало с напором, но он тут же добавил: – Пожалуйста… – ого! Что-то новенькое… Алексей Цветков просит. Искренне…
– Ладно… – я только согласилась, он тут же продолжил:
– Я сегодня встречаюсь с ним. Если он не будет занят, заедем к тебе.
– А ты время не теряешь…
– Ты против? – он внимательно смотрел на меня, я молчала. – Когда всё начнётся, польётся много грязи, хочу, чтобы до этого момента, ты составила мнение о моём отце.
– Хорошо. Приезжайте, – согласилась я, он кивнул.
– Ладно. Поеду. На работу ещё нужно. Надо успеть много всего сделать, прежде чем я покину свой пост… – я не поняла.
– Ты о чём?
– Я ухожу из управления. И из органов, – у меня, наверное, челюсть отвисла. – Я тоже не собираюсь бегать от ответственности. Я знал об участии отца, о сокрытии преступления. Но управление в это я за собой не потяну. Так что, у тебя будет новый начальник. Скоро, – сказать, что меня это шокировало, ничего не сказать. Он взял меня за руку. – Не расстраивайся. За пределами работы я не исчезну, – и улыбнулся мне. А мне было не до улыбок. Кого он обманывает? Будто я не вижу чудовищного напряжения в нём… – Всё, мне пора. Я предупрежу, когда мы с отцом соберёмся заехать… – и, прежде чем я успела ответить, наклонился и поцеловал меня в щёку. С таким видом, словно это само собой разумеющееся. – Поправляйся, – и он ушёл. А я осталась со своими мыслями наедине. Будто мало всего случилось… Всё продолжает рушиться.
Набрала врача мамы, когда буря от новости Алексея улеглась, попросила передать ей, что я в командировке. Рассказала про Олега. Договорились сначала подготовить её. Для мамы это будет настоящий удар…
Я снова подумала об Олеге. Сейчас первоочередная задача – помочь ему. Я стала искать адвоката для него. А внутри всё не давал покоя неприятный осадок от того, что решил Лёша. Надо поразмыслить над этим тоже. По-моему, это ошибка. Возможно, есть шанс обернуть эту ситуацию во благо, а не во вред. Что ни говори, а он честный человек. Мог использовать статус отца и был бы уже на самом верху. Подчинённые его ценят. И работает он на совесть. Прежде чем совершать профессиональное харакири, попробуем наказать действительно виновных…
*** Повествование от лица Максима ***
Вернулся домой.
– Навестил, мать его Ангелину! Пёрся, как влюблённый придурок. С цветочками этими… А она спит у этого на плече, – я злился, как какой-то малолетка. Даже двухчасовое проветривание мозгов не помогло. Она ещё… Выдала вчера, что у неё в жизни всё усложнилось ещё больше. – Сколько ещё вся эта чертовщина будет стоять на нашем пути? – стал злиться ещё больше. – Ладно. Надо успокоиться… – приказал себе, и вспомнил вчерашний вечер. Звонок её «старого друга». Как чуть с ума не сошёл, поняв, что с ней беда. В таком состоянии ехал в больницу, что чуть в аварию не угодил. – В одном она была права. Тащить отношения в одиночку чертовски тяжело… – будто ты готов отказаться их тащить… Я даже ухмыльнулся этим мыслям.
Так и сидел, ухмылялся, пока не вспомнил, как увидел её впервые. В коридоре университета. И подумал: кому-то повезёт… Вот бы она была со мной в группе… И как же я охренел, когда увидел её на паре. Сразу было видно, что она особенная. Не такая, как все. Ещё в первую неделю учёбы все перезнакомились и начали формироваться группки по интересам. Она не искала общения сама, но всегда была готова помочь, если её просили. Отдавалась учёбе больше, чем обычный студент. В спорте – лучшая в группе. Всегда удивлялся странному сочетанию в ней: независимости – её даже можно было назвать одиночкой, и способности влиться в коллектив так стремительно, будто она много лет знакома с людьми. Я сразу понял, что у неё свой путь и она точно знает чего она хочет. Для меня она выделялась, как светящийся маячок. Не только в группе, но и во всём университете. Да и вообще, во всём круге моего общения.
Следующее воспоминание вызвало улыбку. Как же она покраснела, когда я поздравил её с днём рождения во время пары. Она была так мила, что, все парни группы пустили слюни. А я тогда подумал, что она должна быть моей.
И какой кайф был, когда мы стали встречаться в университете. Она всё твердила, что ничего серьёзного между нами быть не может. А я не придавал этому значения… А она и правда разорвала отношения. Мне тогда показалось, что она стала открываться мне, но испугалась. Потом я потерял её из виду на несколько лет. И снова охренел, увидев её в своём отделе. Появилась надежда, что я снова смогу завоевать её. Но она всё продолжала придерживаться своего правила.
А потом она наконец открылась мне. И, кажется, я пробился сквозь её панцирь одиночества. В голове, как вспышки, стали всплывать воспоминания о её поцелуях. Даже мурашки побежали по телу. И снова появилось то чувство невероятного счастья. С ней я – самый счастливый человек на земле.
– Но почему-то позволяешь какому-то говну в её жизни всё испортить. И лишить вас обоих этого счастья… – упрекнул я самого себя.
Но упрямства у неё столько, что иногда нет сил бороться… Вспомнил день, когда ушёл. Как она упёрлась бараньим рогом в свою затею. Вышел от неё и сразу же пожалел об этом. Но вернуться не решился. Знал, что она поступает неправильно. Да, ещё её слова, что она не изменится, даже ради меня, сильно задели меня…
– А если этот индюк был прав? Если бы я не ушёл, то смог бы переубедить её не участвовать в этой затее с провокацией маньяка… И её бы не ранили, – но каким-то чудом из-за всего этого воскрес её брат… – У твоей любимой малышки всё сложно…
Решил пообедать и снова поехать к ней. Даже, если этот перец будет там виться вокруг неё, всё равно останусь. Я стал разогревать еду, раздался звонок в дверь. Я пошёл к двери и посмотрел в глазок.
– Фига себе! – чертыхнулся я, но открыл. Передо мной стоял сам Алексей Цветков – старый друг Ангелины.
– Могу войти? – без приветствия спросил он. И вид самоуверенный такой сделал. Я отошёл молча, пропуская его. А в следующую секунду до меня дошло.
– С Ангелиной всё нормально? – быстро спросил я, уже успев испугаться.
– Да, – просто и спокойно ответил он. Я выдохнул резко возникшее напряжение, а он снова заговорил: – Я тут по своей инициативе, – какой это ещё такой инициативе? – Ты зря ушёл утром.
– Пожалуй, что так, – согласился я.
– Она расстроилась.
– А ты, конечно, доложил… – не сдержал я своё недовольство.
– Что у вас происходит?
– Твоё какое дело?
– Сам знаешь какое, – вот самовлюблённый павлин! Ещё и не скрывает, что клинья подбивает к моей Ангелине! Я даже разозлился.
– Мы сами разберёмся. Без посторонней помощи.
– Ну да… – без ехидства, но таким тоном сказал он, будто ему-то точно известно разберёмся мы или нет. Хотел послать его, чудом удержался.
– У тебя всё? – он так внимательно уставился мне в глаза.
– У неё непростая жизнь. Ты либо принимаешь это… – и молчит.
– Либо? – ненавижу такие финты ушами, ты или говори, или молчи, а-то сказал и замолчал многозначительно так. Бесит.
– Либо не мучай её.
– Ещё твоих советов мне не хватало.
– А я тут не ради тебя.
– Меня учит тот, кто бросил её, когда у неё в жизни был полный трэш и всё рухнуло, – вижу, что это задело его за живое. А нечего мне нравоучения тут свои высказывать.
– За то решение я расплатился, потеряв её, – спокойно ответил он. Мне даже совестно стало за свой грязный приём. – Ты знаешь о её матери? О брате? Они никуда не денутся из её жизни… – стал он задавать и говорить какие-то странные вещи.
– У меня есть семья, я знаю, что это такое… – я посмотрел на него с упрёком. Будто семья – это обуза какая-то!? Придурок!
– Значит, не знаешь… – как-то странно посмотрев на меня, заключил он. И продолжил: – Её мать в психиатрии. И брат теперь тоже. Плюс, брат под следствием и дальнейшими судами, – этим он меня ошарашил. Про маму Ангелина упомянула вскользь. Что после потрясений от смерти сына и мужа, та заболела… – и этот индюк это понял. – Подумай над этим… – заявил он мне, с таким видом уверенным, будто он-то бы и думать не стал и всё бы решил. – Потому что одно дело связать свою жизнь с любимой женщиной. Жить счастливой, беззаботной жизнью. И совсем другое – взять на себя обязательства сразу за три жизни. Ты сбежал, когда она затеяла поимку маньяка. Причинил ей боль. Ты, конечно, этого не видел… Но, если она тебя снова впустит в своё сердце, а ты его снова разобьёшь, она больше не сможет никому доверять, – он выдержал паузу. Типа, чтобы до меня лучше дошёл смысл… – А ей нужна помощь и поддержка.
– Твои конечно же? – не выдержал я его занудства, и съязвил.
– Перестань вести себя, как ребёнок. Прими решение, как мужчина. Думая не о себе, а о ней. Если уверен, что не подведешь её, будь рядом. Если не уверен, уходи, – меня взбесили его нравоучения.
– Выметайся, – сказал я, открыв дверь. Он почти вышел, но будучи уже на пороге, добавил:
– Что бы ты не решил, я буду рядом с Ангелиной и её семьёй всегда. Это ты тоже должен иметь ввиду. Глупые ревности неуместны. Любой её выбор я приму и поддержу. Так поступают взрослые люди, – и он вышел наконец. Индюк! Ещё больше меня разозлил.
Я закрыл за ним дверь, прошёл на кухню и сел. Вспомнил, что собирался поесть, пока этот напыщенный не пришёл. Сел всё-таки обедать, а аппетита нет. Стал думать над тем, что он сказал.
– Да, ладно. Вы справитесь! Пусть она этого пока не сказала, но она неравнодушна ко мне… – а потом всплыли слова Ангелины: «Я всегда такой была. И всегда буду». В тот момент они были для меня, как пощёчина – я не изменю себя даже ради наших отношений… Даже ради тебя – вот, что я услышал в них. Наверняка, это было сказано в горячке… Также, как принятое мною решение в тот момент. И ещё одно: «Я не могу просить тебя продолжать тянуть нас… Наши отношения». – Видимо, это она и имела ввиду. Что наши отношения никогда не будут обычными и нормальными. Потому что у неё есть обязательства перед семьёй… – стало так тяжело на сердце. В голове всё крутились все эти мрачные мысли. А потом всё стало так ясно. – Всё ведь просто! Достаточно представить, что её не будет в моей жизни. Идиот! – я ударил себя в лоб. – Это же бредятина! – стало даже смешно, что это вообще возникло в моей голове. – Легко наверняка не будет. Но лучше тяжело вместе с ней, чем легко, но без неё… – я сорвался с месте, схватил ключи и поехал к ней.