Дорога длиною в жизнь. Книга вторая

Воспоминание Виктора Корнеева

Краткое воспоминание Виктора Корнеева, ныне руководителя известными в мире работами по обеспечению хорошей погоды во время проведения парадов и торжественных мероприятий в Москве. Об этих работах всегда сообщают все российские информационные каналы.

Лето 1978 года…. Моя первая командировка после перехода из Центрального института химии и механики Минмаша в Центральную аэрологическую обсерваторию (ЦАО). Мудрый Ю. А. Серегин решил проверить, кого он взял в свой Противоградовый Центр (тогда Юрий Алексеевич сидел в двух креслах: в кресле заведующего Отделом активных воздействий и в кресле начальника Противоградового центра, в котором я трудился заведующим группой) и направил меня в Молдавскую ВСБГ в состав комиссии по случаю аномального срабатывания ракеты «Облако». Я с удовольствием летел в эту командировку, поскольку интересно было посмотреть Службу, которая первой в Союзе начала использовать ракетный метод борьбы с градом, ну и, конечно, свежи были теплые воспоминания о благословенной молдавской земле, которые остались у меня после службы в Советской Армии в городе Могилев-Подольский на границе с МССР.

Молдавия встретила жарой, а Управление Молдавской ВСБГ, находившееся на Пирогова, деловой активностью, свойственной хорошо отлаженному механизму, люди были заняты своими делами. По существующим правилам мне надо было доложиться начальнику ВСБГ Л. А. Диневичу. Этого человека я уже видел в кабинете Ю. А. Серегина, когда он приезжал в ЦАО, с которой Молдавскую Службу связывали плотные научные и дружеские связи. Диневич был на своем рабочем месте и за время нашей краткой беседы произвел впечатление компетентного руководителя, уверенно держащего в своих руках бразды правления Службой. Он дал команду доставить меня в п. Корнешты, где работала комиссия, а я попросил его разрешить мне после завершения работы комиссии несколько дней посмотреть работу противоградового отряда. Диневич дал «добро», и спустя пару часов поездки по жарким молдавским дорогам я оказался в одном из приятных беленьких домиков Корнештского противоградового отряда, где предстал перед тремя серьезными людьми: один, ярко выраженной кавказской внешности – был Нодари Шалвович Бибилашвили, второй – поджарый и стриженый «ёжиком» – заместитель Диневича, Владимир Спасибо, и третий, плотный с мягкой улыбкой —командир Корнештской военизированной части Игорь Наумович Мазурик. Приняли меня как равного, несмотря на то, что специалист я был тот ещё.

И я, понимая разницу в «весе», предложил им быть «машинисткой» и напечатать протокол работы комиссии. Они любезно согласились, и работа комиссии прошла без осложнений и худо-бедно завершилась подписанием протокола, после чего на следующий день прибывшие из разных мест члены комиссии разъехались.

Я остался в отряде. Мне «повезло» – на следующий день в Корнештах прошел градовый процесс, и я впервые наблюдал тяжелый труд бойцов находящегося тогда рядом с КП пункта воздействия, которые под проливным дождем таскали тридцатикилограммовые ракеты «Облако». Для меня эти наблюдения оказались знаковыми – после труда в «оборонке» я понял, что и здесь буду заниматься важным государственным делом.

Цели командировки были выполнены, и на обратном пути мне даже удалось заскочить в Могилев-Подольский, пообщаться с бывшими сослуживцами.

Тогда я еще не знал, что на многие годы связал свою жизнь с Молдавией и с её Противоградовой службой. Потом были ежегодные экспедиции в Корнешты, полеты по воздействиям на облака с базированием в Кишиневе, поездки с инспекцией Госкомгидромета.

Молдавская противоградовая служба в то время представляла собой своеобразный полигон, где ученые из Москвы, Ленинграда, Риги, Новосибирска при постоянной поддержке руководства Службы обкатывали свои идеи по изучению облаков, проводили летные эксперименты по активному воздействию на облака с целью регулирования осадков, наземные эксперименты по рассеиванию туманов. Я уж не говорю о разработчиках противоградовой техники из Тулы, Сергиево-Посада, Москвы, которые пользовались особой заботой Диневича, его заместителей и руководителей отделов.

Здесь можно было встретить Ю. А. Серегина из Москвы, Т. И. Громову из Ленинграда, В. Х. Азиева из Тулы, П. А. Несмеянова из Сергиево-Посада, Г. А. Медведева из Одессы, ученых из Новосибирского академгородка, а уж когда прилетала летная экспедиция ЦАО, гостиница «Кишинэу» напоминала филиал ЦАО. После, работая в Управлении активных воздействий Госкомгидромета СССР у И. И. Бурцева, мне приходилось бывать в Молдавской службе по активным воздействиям на гидрометеорологические процессы.

В это время Л. А. Диневич развернул масштабные работы по ИУО в Молдавии и работы по рассеянию переохлажденных туманов в а/п Кишинев и со свойственной ему энергией оборудовал несколько самолетов Ан-30, обучил и посадил на них своих парней и регулярно проводил работы по увеличению осадков в Молдавии.

Не менее масштабными были работы по рассеянию туманов в аэропорту. При поддержке А. А. Черникова и Ю. А. Серегина Диневичем и его командой была создана система по рассеянию туманов с помощью генераторов мелкодисперсных частиц льда на жидком азоте.

В Службе существовала удивительная творческая атмосфера, когда требования дисциплины не подавляли инициативы и творческих порывов подчиненных. Л. А. Диневичем был собран коллектив молодых, квалифицированных специалистов. Имея постоянную поддержку со стороны начальника (и служебном и бытовом плане), пришедшие после института молодые ребята раскрывали свои самые лучшие качества.

За многие годы я объездил практически всю Службу и, хотя в то время центром Службы считался Котовский отряд, мне были ближе Корнешты, откуда и пошли противоградовые работы в Республике Молдавия

Я с теплотой вспоминаю соратников Леонида Абрамовича: Валерия Шилина, Анатолия Калягина, Виктора Мурлина, Владимира Диневича, Валерия Ильина, Леонида Видиборского, Евгения Лифшица, Вилория Кравченко, и рядовых сотрудников: Ивана Олиевского, Василия Татару, Олега Сенченкова и других.

Развал Союза и экономические проблемы разбросали этих людей по всему миру, и спустя много лет в далеком бразильском Фрайбурге мы с Валерой Ильиным с удовольствием вспоминали эти времена, нашу (не побоюсь этого слова) Молдавскую противоградовую службу, её прекрасных сотрудников и, конечно, её славного начальника – Леонида Абрамовича Диневича.

Комплекс обеспечения орнитологической безопасности полетов (через 30 лет, в Израиле)

…Год 2021, июль месяц. Мне уже 80. Я уже 30 лет живу в Израиле. Много лет, работая в Тель-Авивском университете, посвятил созданию радиолокационного компьютеризированного комплекса для обеспечения безопасности полётов самолётов в сложной орнитологической обстановке. По оценкам заказчика темы, экономический эффект от внедрения разработки за период примерно 10 лет превысил миллиард долларов.

Письмо министра финансов Израиля

Параллельно с этой темой я множество раз выезжал в качестве члена научного комитета для консультационной работы по проблемам активных воздействий на облачные процессы в Аргентину, Бразилию, Болгарию и другие страны.

Немало внимания я в качестве Председателя Форума учёных-репатриантов вкладывал в решение проблем интеграции учёных, этой замечательной элиты общества.

Далее – письмо министра финансов Израиля.

Письмо Авигдора Либермана

Из воспоминаний Л. А. Видиборского

Из воспоминаний одного из моих командиров части Леонида Абрамовича Видиборского.

До изложения его воспоминаний я должен сказать несколько слов предварительно. Он (Леонид Видиборский) прекрасно проявил себя в качестве заместителя командира Корнештского отряда и при создании мной в Кишинёве отдельной военизированной части по увеличению осадков с помощью самолётной технологии я перевёл его на должность её командира.

Эта военизированная часть располагалась в построенном мной здании командно- диспетчерского пункта службы (КДП) в аэропорту Кишинёва. Командовал этим КДП Владимир Абрамович Диневич. Там же на отдельной территории располагалась радиолокационная станция с дистанционным управлением МРЛ-5 и там же располагался новый отряд по рассеиваниию туманов с помощью пропан-бутановых и жидкостно-азотных генераторов. Этим отрядом командовал Роман Ефимович Герценштейн.

Для увеличения осадков с помощью самолётов нужно было обеспечить производство гранул сухого льда. С этой целью служба установила специальные французские грануляторы. Каким-то образом они попали то ли в ЦАО, то ли в другой институт, где долго висели на балансе как неустановленное оборудование.

За неустановленное оборудование Госкомгидромет сильно ругал организации. Вот мне и предложили это оборудование забрать. Я не только забрал, но и быстро установил грануляторы в отряде Герценштейна. Однако, для производства гранул сухого льда нужна была углекислота, но не простая, а обезвоженная. Такую углекислоту я нашёл в одесском морском порту. Пришлось купить специальную машину с прицепом для перевозки этой углекислоты. Таким образом обеспечивалось непрерывное наличие жидкой углекислоты для получения гранул сухого льда.

Эти гранулы помещались в большие ящики-термосы и далее по потребности грузились в самолёты. Координировал всё взаимодействие всех этих подразделений и их связь со службами управления полётами самолётов Владимир Абрамович Диневич.

Вначале для реализации проекта увеличения осадков с помощью авиации своих специально оборудованных самолётов у нас не было. На этапе эксперимента по договорённости с Юрием Алексеевичем Серёгиным (ЦАО, Москва) и Борисом Никаноровичем Лесковым (УКРНИГМИ, Киев) к нам по нашему вызову прилетали самолеты-лаборатории из ЦАО и УкрНИГМИ – АН10, АН26Б, ИЛ18, ИЛ14, АН30. Через пару лет после начального периода они присоединялись к нашим двум самолётам и выполняли воздействия.

Наши самолёты могли засеивать облака гранулами сухого льда, жидким азотом и йодистым серебром с помощью пиропатронов. В таком сотрудничестве был двусторонний интерес.

При посадке у нас мы их дозаправляли гранулами сухого льда, а иногда и жидким азотом и даже пиропатронами. К тому же, работая в нашем регионе, особенно над нашей экспериментальной мишенью на земле, они получали результаты нашего контроля за выпадающими осадками. В 1986 году Госкомгидрометом СССР было принято решение переоборудовать на КИАПО (Киевское авиационное производственное объединение) 2 самолета-аэрофотосъемщика АН-30 в самолеты-метеолаборатории для активного воздействия на облака как слоистых и слоисто-дождевых форм, так и на конвективные облака с целью вызывания дополнительных осадков.

Один из них предназначался для Молдавской Службы, а другой – для Днепропетровской военизированной части по искусственному увеличению осадков.

Однако, руководство этой части, уже имея один переоборудованный самолет и связи на КИАПО, решило «прикарманить» и наш самолет. Пришлось мне лететь в Киев, встречаться с начальником гидрометслужбы Украины и улаживать эту проблему. Я взялся на себя частичные расходы на оборудование самолёта для нашего проекта.

Вот об этом событии и вспоминает Леонид Абрамович Видиборский.

27 или 28 декабря, в канун Нового 1987 года, Леонид Абрамович Диневич посылает меня, «вновь испеченного» командира Кишиневской военизированной части по искусственному увеличению осадков в Киев для решения всех вопросов, связанных с переоборудованием самолета и с его последующей арендой.

29 декабря, в понедельник, я на заводе. Работники некоторых цехов уже начали готовиться к Новому году. С трудом удалось отыскать человека, который открыл мне самолет, чтобы можно было оценить объем выполненных заводом работ и недоработок, которые надо было в срочном порядке устранить, ведь мы должны были получить полностью переоборудованный самолет до 31 декабря 1986 г, иначе неосвоенные деньги вернулись бы обратно в бюджет. Я должен был подписать акт приема-сдачи переоборудованного самолета, для чего мне под личную ответственность выдали Гербовую печать Службы, которую я должен был хранить как зеницу ока.

Начались долгие переговоры с руководством КИАПО по доработке самолета в установленные сроки, а с командиром летного отряда аэрофотосъемщиков – по аренде самолета и т. п.

Два дня я буквально «висел» на телефонном переговорном пункте на постоянной связи с Л. А. Диневичем и Виктором Ивановичем Корнеевым, рекомендации и указания которых неукоснительно соблюдал. Рекомендательная помощь Виктора Ивановича Корнеева, который в то время от Управления Активных Воздействий Госкомгидромета СССР курировал вопросы переоборудования самолетов, как нашего, так и Днепропетровского, позволила нам убедить руководство Киевского летного аэрофотосъемочного отряда выделить именно нам в аренду переоборудованный самолет. В дальнейшем мы неоднократно «вызывали» коллег из Днепропетровской части для работы на нашем полигоне во время отсутствия благоприятных для вызывания осадков условий на их полигоне, на что они охотно соглашались.

31 декабря. Акт приема-сдачи самолета подписан. Время возвращаться домой, в Кишинев. В аэропорту Жуляны не пробиться к кассе. Но намек, полученный по телефону от Л. А. Диневича: «Что ты скромничаешь, ты же в авиации работаешь!» я воспринял в полной мере и, пробравшись к служебной кассе предъявил Свидельство бортоператора-бортнаблюдателя ГА и общесоюзный служебный пропуск в любой аэропорт страны.

Домой я попал вовремя, как раз к бою курантов на Спасской башне Кремля.

В феврале 1987 г наш АН-30, бортовой номер 30036 совершил первый полет по искусственному увеличению осадков на Молдавском полигоне.

Были еще и другие полеты – на АН-26Б Кишиневского 3-го летного отряда, тоже специально оборудованного по техзаданию ЦАО для полетов с использованием жидкого азота и Л-410 Черновицкого летного отряда для комбинированного воздействия сухим льдом и жидким азотом, и другие полеты самолетов-лабораторий, но эта предновогодняя подготовка к первому полету АН-30 осталась в моей памяти на всю жизнь.

Начало

1964 год

Зимой 1964 года к нам в Одесский гидрометеорологический институт (ОГМИ, ныне Одесский государственный экологический университет) приехал известный учёный в области активных воздействий на гидрометеорологические процессы Иван Иванович Гайворонский.

Мы, студенты 5 курса, знали о нём лишь по учебникам и лекциям. В этот период воздействия на облачные процессы с целью регулирования осадков только начинали выходить из области теории и отдельных экспериментов в сферу практического использования.

Для физики атмосферы это было время научной эйфории. Учёные многих стран по итогам отдельных экспериментов посчитали проблему регулирования осадков теоретически решённой и переходили к широкому внедрению полученных результатов в опытное производство.

Иван Иванович Гайворонский

Торжество по случаю присвоения Госпремии СССР

Торжество по случаю присвоения группе учёных звания лауреатов Государственной Премии СССР за разработку технологии противоградовых работ.

Стоит Иван Иванович Гайворонский. Сидят слева от Гайворонскиго Василий Иванович Шляхов, в то время директор ЦАО. Стоит справа учёный секретарь ЦАО, сидит Геннадий Воронов.

Среди награждённых кроме И. Гайворонского были Г. Сулаквелидзе, А. Карцивадзе, Б. Кизирия, Н. Бибилашвили, Ю. Серёгин, В. Лапчева и ещё несколько человек, фамилии которых я не помню.

В то время я только начинал работать в этой области, руководить и создавать технологию своей Молдавской Службы. По настойчивому приглашению Ивана Ивановича я, молодой специалист, но уже начальник Молдавской Службы, приехал в Москву на этот праздник.

Холодная война между Западом и Востоком была в полном разгаре и кто-то вынашивал планы метеорологической войны против Советского Союза, полагая перекрыть активными воздействиями на облачные процессы дорогу смещающимся с запада дождям. В печати того времени широко обсуждались американские действия во Вьетнаме по созданию тропических ливней в зоне действия вьетнамских партизан. Учёные многих стран, в том числе и СССР, всерьёз обсуждали и готовили технику для проведения воздействий на крупномасштабные циркуляционные процессы и, в первую очередь, на ураганы.

Американцы в тот период создали бронированный самолёт для полётов в центр (глаз бури) ураганов. В Советском союзе такого самолёта не было, но программы исследования ураганов, в том числе с помощью авиации, морских экспедиций в различные районы океанов, активно обсуждались. Снаряжались и направлялись в различные регионы океанов морские научно-исследовательские экспедиции. При этом в океанах искали энергетические центры погоды.

На их наличие и особенно влияние на погодные процессы на планете в то время отмечалось в теоретических работах Президента Новосибирского отделения академии наук академика Гурия Ивановича Марчука. По его мнению, за счёт многих факторов (сложной орографии океанского дна, неравномерности солнечного прогрева, взаимодействия океанской поверхности с континентами, процессами газовых преобразований в океанской воде и т. д.) внутри водной толщи океанов формируются крупномасштабные течения, тёплые и холодные, а над поверхностью, соответственно, формируются тоже очень подвижные и изменчивые во времени и в пространстве крупномасштабные циркуляционные образования воздушных масс (циклоны, антициклоны, ложбины и гребни, фронты холодные, тёплые, окклюзии, их возмущения над разной подстилающей поверхностью и т. д.).

Именно они формируют погоду и климат на Земле. Эти процессы поддаются математическому описанию на основе сложных, состоящих из многих уравнений математических моделей. Для расчётов таких моделей уже тогда требовались компьютеры с большой скоростью обработки данных и большим объёмом памяти.

Для поиска таких энергетических центров в океанах формировались большие морские и авиационные экспедиции. Нам в институте уже рассказывали о создании в Советском Союзе и за рубежом методик активных воздействий на градоопасные облака с целью предотвращения роста града.

Рассказы эти были победного духа, типа град на сельскохозяйственные поля больше выпадать не будет, что разработанные методики позволят увеличивать осадки, в том числе снежный покров на полях, рассеивать туманы, сокращать ущербы от заморозков и от большой грозовой активности, менять пути движения ураганов, уменьшать их разрушительную силу и т. д. Обсуждались уже даже вопросы о воздействиях с целью изменения радиационного баланса в верхних слоях атмосферы с целью изменения климата и т. д. и т. д.

Иду на грозу

Интерес общественности в различных странах к практической реализации достигнутых наукой перспектив был велик. Внимание и заказы общества росли. В близкое к этому время вышла из печати книга Даниила Гранина «Иду на грозу», а за ней и одноименный фильм. К слову, прототипы героев этого фильма в скором времени стали моими друзьями и коллегами. Так во времени и в пространстве шла моя жизненная дорога, начало которой сохранилась в моей детской памяти, когда было мне 4,5 года.

Судьба моя сложилась так, что я стал нерядовым продолжателем этой темы и фактически одним из ведущих специалистов, возглавившем внедрение теоретических исследований в производство.

К счастью, эйфория быстро прошла, и начался большой и кропотливый труд над совершенствованием разработанных к тому времени технологий, проверкой теоретических выводов, подготовкой специалистов и проведением новых и новых мало-и-крупно-масштабных экспериментов. Работа эта продолжается и сегодня. Однако, всё это было потом. А зимой 1964 года это направление деятельности молодого специалиста по физике атмосферы считалось весьма перспективным и привлекательным. В конце этого года Центральная аэрологическая обсерватория (ЦАО) Гидрометеорологической Службы СССР решением Правительства Молдавии создала с центрами в Кишинёве и в посёлке Корнешты Унгенского района экспериментальную базу ЦАО.

Инициатором этого решения (в будущем ставшего моим другом) был директор института садоводства и виноградарства Молдавии доктор сельскохозяйственных наук Николай Иванович Гузун. Задачей этой базы было проведение учёными ЦАО экспериментов по предотвращению градобитий на площади примерно 20 тысяч гектаров. Градобития в Молдавии были очень частыми и опустошительными. Их повторяемость с большими ущербами для сельскохозяйственной продукции (садов, виноградников, овощей и зерновых) составляла от 10 до 15, а иногда 20 дней в году. Экономический ущерб из-за потери продукции выражался сотнями миллионов советских рублей. (В то время доллар стоил примерно один рубль). Поэтому Правительство республики было очень заинтересовано в решении этой проблемы и ожидало от учёных реализации достижений науки. Для обеспечения работы в Молдавии этой базы кадрами специалистов в ОГМИ и приехал Иван Иванович. В деканате и на кафедре метеорологии, которой руководил в то время известный учёный и замечательный человек проф. Эммануил Аронович Бурман, Ивану Ивановичу Гайворонскому показали документы выпускников и он решил побеседовать с некоторыми из них для приглашения на работу в штат ЦАО. Когда я, в то время худенький и чрезвычайно подвижный молодой человек, по приглашению Эммануила Ароновича Бурмана пришёл на кафедру, за столом сидел немолодой (лет пятидесяти пяти) крупный, чрезвычайно серьёзный, с большой, седой, растрёпанной шевелюрой учёный. Лицо у него было одновременно и жёсткое, и доброе. Цель приглашения я не знал. К тому же я в то время был уже женат. Вопрос распределения в то время для нас уже был актуальным, хотя окончательного решения, куда ехать, нами ещё не было принято. По результатам пяти лет учёбы руководство института предлагало мне остаться в очной аспирантуре. В списках на право выбора мест распределения я был первым. Средний балл за все годы учёбы был равен пяти (по шкале в Израиле – 100). Комната для проживания в Одессе в период учёбы в аспирантуре у нас была. Всё это давало нам основание не очень волноваться о планах на ближайшее будущее. К тому же, молодой дух, чрезвычайная уверенность и самоуверенность в высокий уровень своей подготовки, студенческий патриотизм, воспитание в офицерской семье с её вечными переездами по различным городам от Сахалина, Курильских островов до западной Украины вселяло в меня готовность ехать на любую работу, в любой конец Советского Союза. Соня чувствовала во мне надёжную опору и готова была ехать со мной на край света. Лишь бы быть со мной и работа была интересной!!! Вот что делает любовь!!! Иван Иванович при мне познакомился с моими документами, задал мне серию вопросов и сразу пригласил ехать к нему на работу. При этом он обрисовал выдающиеся перспективы для меня и моей жены. Я попросил время подумать и обсудить это приглашение с женой и родителями. В тот же день доцент кафедры Георгий Георгиевич Медведев по просьбе Ивана Ивановича Гайворонского пришёл к нам с Соней в общежитие и привёл дополнительные аргументы за выбор предлагаемого направления будущей творческой и производственной деятельности. Он в красках рассказал о своём участии в таких экспериментальных работах, которые в тот период проводились уже на Северном Кавказе под руководством профессора Г. К. Сулаквелидзе. Мы с женой приглашение приняли. На второй встрече с Иваном Ивановичем он попросил нас приехать сразу же после защиты диплома и в порядке подготовки к работе почитать некоторую рекомендованную им литературу. С этого периода я считаю себя сотрудником этой организации. Был декабрь 1964 года.

С позиций прошедших лет мне кажется, что для меня вернее был бы иной путь. Им был путь через аспирантуру в большую науку.

Мне же пришлось делить себя между большой наукой и организацией производства. Другими словами, я попал в бурный, бушующий океан науки, в котором нужно было создавать команду, выбирать путь и строить свой корабль. Мне предстояло стать капитаном на этом корабле. В тот период его только-только начинали строить.

Скажу заранее, это был трудный, но счастливый путь. Теоретические суждения на основе физики облаков и процессов осадкообразования, расчёты, технические средства, технология, эксперименты, производство, ответственность перед заказчиком, расширение производства (по требованию заказчика), теоретические суждения на основе физики процессов осадкообразования, новые технические средства, эксперименты, обновлённые технологии, подготовка специалистов, производство и т. д – вот основные вехи на этом пути.

Цель – защита сельскохозяйственных культур от градобитий, изменение режима осадков (дождя и снега), раскрытие аэродромов от переохлаждённых туманов, защита сельскохозяйственных культур от ранних заморозков, снижение грозовой активности облаков с целью защиты особо опасных объектов и т. д. По всем этим направлениям нужно было провести многолетние теоретические и экспериментальные исследования, создать технологии, организовать производство технических средств воздействия (ракетных комплексов, радиолокаторов, средств связи, реагентов, приборов и специальных устройств), подготовить специалистов и создать из них высоко профессиональные коллективы. Вот мой путь и в науке, и в производстве. Для движения по этой дороге нужно было обладать огромной энергией, высочайшей ответственностью и высокой профессиональной подготовкой. Пришлось мне отказаться от многого в собственной жизни, отдав её цели. Так жила моя семья.