Вика вернулась из кухни еще более возбужденная и нервная, бросилась к своей сумке, стала лихорадочно проверять ее содержимое, точнее, искала кошелек, пересчитала в нем наличные, облегченно вздохнула.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Надя, наблюдая за ее действиями. – Звонил Вадим?
– Нет, Антон, – Вика резко дернула за молнию сумки, оторвала «собачку».
– Антон? – Надя решила, что ослышалась.
– Да, Зорин пьяный находится в баре «Паф», на Арбате. Машину где-то бросил, хорошо, хоть успел позвонить Антону, потом свой телефон разбил. Антон говорит, что Зорин на ногах не стоит, льет слезы как баба. Осмотрел его: вроде руки-ноги целы, в аварию не попадал, лицо не разбито, но вдрызг пьяный. Я должна поехать, – она взъерошила волосы, – с Вадимом случилось что-то серьезное, он не просто так напился.
– Езжай, конечно, – одобрила Марья Ивановна, – ты все правильно решила, теперь все правильно.
Вика, наконец, посмотрела ей в глаза: они были по-доброму прищуренными и теплыми, как и улыбка. Марья Ивановна будто светилась изнутри.
– Все будет хорошо? – тихо спросила Корецкая.
– Да, – она кивнула, – когда отдаешь, взамен получаешь гораздо больше.
– Я оставляю Надю в Беляниново, Вы поможете ей?
– Сделаю все, что в моих силах, не беспокойся, мы справимся. Поезжай, не медли, совсем скоро усилится дождь, а твой путь не близок и нелегок, но в конце него ты найдешь то, чего желаешь всем сердцем.
Виктория мало что поняла, но согласно кивнула. Мысленно она уже ехала по шоссе, к Вадиму, она нужна ему.
Вышла из дома, почувствовав прохладный ветер, застегнула пиджак. Ветер был порывистым, словно злился, трепал волосы, проникал под одежду. Это он принес дождь, крупные капли которого уже намочили землю. Пока Вика добиралась до гаража, успела промокнуть и промочить туфли. В довершение ко всему машина завелась не с первого раза, что-то в моторе глохло, словно не хотело отпускать. Вика вдруг вспомнила фразу, когда-то брошенную Надей: есть нечто мистическое в Беляниново, это место живет по своим законам, здесь и природа особенная, не просто живая, а с характером, норовом, она все время вмешивается в дела людей.
– Наденька, потрудись, пожалуйста, вспомнить вот что, – Марья Ивановна сделала паузу, – если не брать во внимание все три несчастных случая, происходило еще что-нибудь такое за все это время, что тебе показалось странным?
– Странным? – задумалась она.
– Да, например, обращала ли ты внимание на некоего человека, который вел себя необычно, что-то говорил, делал… Либо тебе о чем-то таком необычном рассказывал муж, – конечно, происходящее с ним связано. Вспомни о последних событиях вашей жизни, кого вы встречали.
– Муж… нет, ничего необычного он не рассказывал, – Надя поднялась с дивана, прошла по комнате, – в последнее время? Он встретил Никиту, тот предложил ему работу оператора в Европе, сейчас Николай там. Нет, ничего особенного, – она покачала головой.
– А до этого? Было что-нибудь такое, что нарушило привычный ход событий?
– Перед Новым годом мы серьезно поссорились, – Надя вздохнула, – Коля решил, что я и Вадим… – она осеклась, – одним словом, он приревновал. Никаких вопросов, выяснений, он хлопнул дверью и ушел. Ночь провел у своего отца, сообщил мне об этом ледяным тоном по телефону, – она замолчала. Не думала, что вспоминать будет так болезненно, будто все заново переживала. Того Фертовского она совсем не знала и была напугана не только неясностью происходящего, но его презрением и даже злостью. Он вмиг стал чужим.
– Не переживай, – Марья Ивановна погладила ее по руке, – это уже в прошлом, к которому возврата нет.
– Вы так думаете?
– Я знаю. И что же было странным в тех событиях? Ты не зря вспомнила.
– Когда я уехала с Викой в Беляниново, я звонила мужу, телефон взяла женщина. В тот период он все еще был у своего отца, но почему ответила женщина?
– Так-так, – Марья Ивановна сложила руки на груди.
– И вот еще что, – Надя опять поднялась со своего места, никак не удавалось оставаться спокойной, – мне кажется, что у моего мужа все же есть некая женщина, нет, была до меня, и она не ушла из его жизни, – Надя посмотрела на Марью Ивановну и поняла, что последние мысли произнесла вслух. – Совсем недавно отец Николая в разговоре с сыном упомянул имя некой Ангелы, с которой, как мне показалось, он связывал надежды сделать ее своей невесткой. Он еще на что-то намекал в их прошлом, но я плохо поняла. Мои подозрения небеспочвенны?
– Мы должны разобраться, – Марья Ивановна слушала внимательно, время от времени кивала головой.
– Я ревнивая, да? – Надя усмехнулась, – получается, мой рассказ состоит из того, что мы с мужем только и делаем, что ревнуем друг друга? Нелепо.
– Я вот что хотела спросить, – Марья Ивановна отвлекла ее от грустных мыслей, – телефонные звонки: тебе показалось, что женщина, взявшая тогда трубку телефона твоего мужа, и последующие звонки с угрозами – один и тот же голос, да?
– Я не уверена, – Надя задумалась, – хотя голос… когда она звонила, то у меня было ощущение, что он мне знаком. Я тогда озадачилась: где могла слышать такую особенную хрипотцу? И тянет она слова своеобразно, будто не очень хорошо знает русский язык. Такое бывает, когда человек очень долго живет за границей.
– Как ты говоришь, звали женщину, о которой упоминал твой свёкр? – теперь озадачилась Марья Ивановна.
– Ангѐла, да, точно, Ангѐла. Мне хорошо запомнилось это имя, оно очень редкое.
– Редкое, чтоб я ошибалась, – сказала Марья Ивановна.
Глава 62
– Наденька, который сейчас час? – Марья Ивановна поискала глазами часы – свои оставила дома, торопилась, – мне необходимо сделать один важный звонок, но боюсь прослыть невоспитанной, еще не очень поздно?
– Нет, без четверти восемь, вполне можно звонить. Вам дать телефон?
– Спасибо, я со своего, – она достала мобильный, нацепила на нос очки, до этого покоящиеся с цепочкой на ее полной груди, – хочу кое-что узнать, а заодно и проверить. Можешь остаться, тебе будет интересно послушать.
Надя устроилась в кресле, поймала себя на мысли, что они все ближе к разгадке. То, что здесь замешана женщина – понятно стало еще раньше, теперь только подтверждалось, но Наде почему-то не хотелось в чем-либо обвинять собственного мужа, она знала – он ее любит.
– Добрый вечер, Лидочка! – набрав номер, сказала Марья Ивановна. – Я тебя не отвлекаю от дел? Нет? Хорошо, при нашей последней встрече ты говорила, что видела Ангелу.
Надя напряглась, Марья Ивановна перевела телефон на громкую связь.
– Видела, – подтвердила Лида, – и Гелка даже снизошла до разговора со мной, вот уж удивительно, – она усмехнулась, – мы в университете никогда не дружили. Она слишком высокого о себе мнения, всегда одна, и, кажется, от этого ничуть не страдала. Училась все курсы на «отлично», у нее ведь «красный» диплом?
– Помню, – отозвалась Марья Ивановна, воскрешая в памяти образ. Ангела Стефанович и правда, училась прилежно, всегда готовилась к семинарам, не пропускала лекций, писала аккуратным мелким почерком. Не участвовала ни в каких мероприятиях, не ходила на дискотеки и вечеринки, вместе с тем не выглядела «зубрилой» и «синим чулком». Она была высокой худощавой. Красивая? Пожалуй, но красота без ярких красок, красота Снежной королевы. Одевалась со вкусом и так дорого, что завидовали даже преподаватели. Как выяснилось позже, вещи ей привозил отец из-за границы. Он боготворил дочь и поощрял все ее начинания, в том числе, желание поступать на исторический, хотя мечтал для нее об ИнЯзе.
Неожиданно для всех на третьем курсе Гела вышла замуж, пришла на лекцию после летних каникул, а на безымянном пальце – колечко. Девчонки заохали, стали приставать с расспросами, Гела ограничилась лишь констатацией факта, по-прежнему не проявляя никаких эмоций. И все же информация просочилась: муж был из очень состоятельной семьи, старше Ангелы на десять лет, красив как бог. Погиб через полгода в автомобильной катастрофе. Гела скрыла от всех этот факт, даже траур не носила. «Бесчувственная» – так окрестили ее однокурсницы. Она по-прежнему держала дистанцию, никого не впуская в свой мир. С годами вряд ли изменилась. Хотя…
– Она сказала, что еще раз вышла замуж, будучи за рубежом, – продолжала рассказ словоохотливая Лида, вот уж точно кто всем всегда интересовался и узнавал даже самые тщательно скрываемые тайны.
– Вот как? Так она жила за границей? – уточнила Марья Ивановна.
– Да, все эти годы, уехала туда с отцом, сначала Франция, потом Румыния, потом еще где-то, я не помню.
– Чем Гела там занималась?
– Точно не знаю, – задумалась Лида, – она как-то вскользь упомянула что-то связанное с живописью, точнее, с организацией выставок.
– А как же история древних славян? Гела, кажется, одна из немногих, кто хотел даже написать книгу. Об этом не без гордости рассказывал Леопольд Борисович, единственный из преподавательского состава, с кем Гела делилась мыслями будущего историка.
– Книгу она не написала, насколько мне известно, но статьи в журналы пишет. И совсем недавно была публикация в историческом издании. А, вспомнила, историко-архивный журнал «Ярило». Она, вернувшись в Россию, занялась изучением славянской мифологии. Говорит: «надоели европейские ду̀хи!» По всей видимости, детей у нее нет, а второй муж не против, раз отпустил на Родину. Хотя, думаю, они просто разбежались.
– Она что-нибудь еще рассказывала о своей жизни? – Марья Ивановна посмотрела на Надю, та сидела, затаив дыхание. Странным образом разрозненные кусочки постепенно, но верно складывались в мозаику, начала вырисовываться картина.
– Пожалуй, это все, что я услышала, – сказала Лида, – и того много. Напоследок я шутливо спросила: под какой фамилией теперь искать ее публикации? Она почему-то смутилась, сказала, что фамилию мужа не брала, ей не нравятся иностранные фамилии.
– Он – иностранец, – с каким-то удовлетворением произнесла Марья Ивановна, распрощалась с вездесущей Лидой, отключила телефон. – Кажется, мы все ближе к разгадке, – она потерла руки.
– Вы думаете, что это та самая Ангела? – почему-то вдруг усомнилась Надя.
– Уверена, – отозвалась Марья Ивановна, – отпали бы все сомнения, если бы ты знала фамилию Ангелы, о которой говорил твой свёкр.
– Увы, мне известно лишь имя, – пожала плечами Надя.
– Тогда сделаем вот что, – Марья Ивановна посмотрела на стол с раскрытым ноутбуком, – попробуй найти статью в журнале «Ярило», автор Ангела Стефанович.
Надя села за компьютер, не успела ввести ключевые слова, как внезапно во всем доме погас свет.
– Что случилось? – раздался из полной темноты голос Марьи Ивановны. – Неужели выбило пробки? Надо же, как темно!
– У меня в телефоне фонарик, – вспомнила Надежда, нащупала на столе мобильный, через несколько секунд экран засветился желтым.
– Нам для начала нужны свечи, – сказала Марья Ивановна. Она была из тех, кто в сложной или неординарной ситуации не теряется, не паникует, напротив, включает защитные механизмы, оперативно принимает решение, верно расставляя приоритеты, даже в мелочах, – в этом доме есть свечи?
– Наверное, где-то есть, только их надо поискать, – ответила Надя.
– Пока будешь искать, утро настанет, – она, кряхтя, поднялась с места, – посвети мне дорогу к двери. Я схожу к себе в дом за свечами, а ты пока позвони Виктории, да выясни у Вадима, если получится, где здесь пробки, как нам починить освещение, хорошо?
– Да, – кивнула Надя, – вот только, – она замялась, – Вы, пожалуйста, возвращайтесь быстрее, мне… я боюсь оставаться одна в этом доме.
– Ну, ты не одна, с тобой кошка, – она погладила Мусю по шерстке, – ничего не бойся. Обещаю, что скоро вернусь. А ты, чтобы не давать воли страхам, займи себя делом: завари-ка нам чаю, сумеешь? И позвони Виктории.
Надя проводила Марью Ивановну до самых ворот, даже на крыльце постояла, затем вернулась в дом. Набрала номер телефона Виктории: гудки, гудки, вероятно, сейчас ей было не телефона.
Освещая себе путь фонариком, Надежда прошла в гостиную, постепенно глаза стали привыкать к темноте, очертания мебели приобрели бо̀льшую четкость. Окна были закрыты плотно, но шторы почему-то тихонько колыхались, словно с ними заигрывал ветерок.
Надя услышала позади себя урчание кошки, обернулась. Ее глаза, как два огонька, светились в темноте и передвигались. Муся подошла к Наде и коротко мяукнула. Надя хотела ее погладить, но кошка игриво отскочила в сторону, опять посмотрела на нее. В несколько прыжков покинула гостиную, выскочив в холл, там еще раз оглянулась.
– Чего ты хочешь, Мусенька? – Надя вышла вслед за животным, которое опять не позволило себя погладить, ловко увернувшись от руки. «Мр-р-р-р» произнесла Муся с таким удовлетворением, что Надя, наконец, поняла: кошка решила поиграть. Она прыгнула на ступеньку лестницы, потом еще на одну, села. Надя сорвалась с места, но не застала кошку врасплох, та побежала выше.
– Прямо догонялки, – Надежде стало смешно, она поддержала игру, таким образом, обе оказались наверху. Здесь холл был поменьше, зато более темный, только огоньки кошачьих глаз.
«Наверное, кошка веселится над тем, как я за ней бегаю», – подумала Надя. В какой-то момент чуть не ухватила Мусю за хвост, но та опять увернулась. И на сей раз спряталась так тщательно, что, как Надя не искала и не звала, кошка словно растворилась в темноте. Еще раз крикнула во мрак ее имя и поняла, что та появится тогда, когда сочтет нужным. Пришлось спуститься вниз одной.
Внизу было так тихо, что Надя слышала собственное дыхание и еще, как бьется ее взволнованное сердце. Надо же, оказаться далеко за городом в чужом доме, практически в ночное время да еще без света! И это притом, что в последнее время в ее жизни и так происходит много необъяснимого, наполненного мистикой, от чего становится по-настоящему страшно.
– Занять себя делом, – вспомнила Надя вслух и двинулась на кухню. Там поставила чайник на плиту, нашла заварку, не торопясь проделала всю процедуру, хотя было и неудобно – в одной руке приходилось держать фонарик. Немного посидела за столом кухни, затем подошла к окну: дорога, ведущая в деревню, была пустой, она освещалась тусклыми уличными фонарями. Марья Ивановна, наверное, только дошла до своего дома.
«Надо подождать еще немного», – подумала Надежда, вернулась в гостиную, на всякий случай позвала кошку – в ответ тишина. Раскрыла ноутбук, почесала лоб и, наконец, сообразила, что он может работать и без электричества.
Он тихо и так приятно загудел, что она даже улыбнулась, хоть что-то нарушало зловещую тишину дома. Ноутбук моргнул голубым экраном и полностью загрузился, отобразив на рабочем столе иконки, они располагались на фоне розовых тюльпанов.
Поисковик выдал сразу несколько ссылок на статью Ангелы Стефанович в журнале «Ярило», чуть замедлив, он раскрыл первую статью. Она была большой, слева фото автора. Увидев ее, Надя обомлела, в следующий момент услышала звонок.
Глава 63
Виктория влетела в кафе, резко остановилась у входа, нервным жестом поправила очки и стала искать глазами Зорина. У окна сидела парочка, явно влюбленные, в углу трое парней, совсем молодые, единственный официант лениво двигался между столиками. Где же Вадим? Неужели Антон его отпустил одного в таком состоянии?
– Простите, – Вика остановила официанта, – мне позвонили, что тут у вас один человек, как бы это сказать, несколько переборщил с горячительным.
– А, он там, – официант махнул рукой в сторону колонны, оказывается, там тоже был столик, он будто прятался от глаз входящих.
– Спасибо, – облегченно произнесла Вика и пошла в указанном направлении, официант уже с интересом посмотрел ей вслед.
Отвернувшись, Антон разговаривал по телефону, Зорин сидел за столом, положив голову на руки.
– Привет, Антошенька! – сказала Корецкая. Он быстро закончил разговор и отключил телефон. Стараясь скрыть смущение при виде своей бывшей возлюбленной, кашлянул и ответил на ее приветствие довольно прохладно. Вадим никак не отреагировал на прибытие Виктории, головы не поднял.
– Что случилось? – она устало опустилась на стул, пока ехала сюда, нервничала, то и дело нарушала правила дорожного движения.
– Сама видишь, – отозвался Антон. И он никогда не видел Зорина в таком состоянии. И, вообще, сегодня неудачный день: сорвались переговоры по вине поставщика, на шоссе Антона оштрафовал гаишник, жена сообщила, что в ближайшее время ее кладут в больницу на сохранение, а тут еще в стельку пьяный Зорин и Виктория рядом… Антон внимательно посмотрел на нее: изменилась? Вроде бы, нет, только очки стала носить, и все такая же яркая, с особым шармом. И, как всегда, уверенная в себе, победительница, ведь Вадима все-таки охмурила, как бы он не сопротивлялся.
– Что пьян – вижу, – сказала она, – а причина-то какая? Вадим не имеет привычки напиваться.
– Вы давно вместе? – вырвалось у Антона, он тут же об это пожалел. Но Корецкая улыбнулась.
– С осени.
– Ты его любишь? – он понимал, что выглядит глупо, но сменить тему сразу не получилось. А вообще, он всегда выглядел глупо в ее глазах, одним разом больше…
– Люблю, – все так же улыбаясь, сказала Вика, – и мне кажется, любила всегда, только его.
В этот момент Вадим поднял голову, посмотрел на Вику затуманенным взором, соображал несколько секунд.
– Да, – наконец, произнес он. Непонятно было, к чему относилось это самое «да»: то ли он одобрил высказывание Виктории о ее чувствах к нему, то ли сам с собой согласился, что-то надумав. Хотя в таком состоянии вряд ли его мысли были ясными и что-то можно надумать.
– Вадик, – Вика прикоснулась к его руке, – что случилось?
– Я, пожалуй, пойду, – морщась, сказал Антон, чувствуя себя лишним с самого начала. Эти двое забывали обо всем на свете, когда находились рядом друг с другом. Их взаимное притяжение было настолько очевидным, что Антону вдруг вспомнились все обиды, предательство и безысходность. Виктория так и осталась непокоренной вершиной. Для него. А Зорин покорил ее сразу, без всяких усилий, а главное, желания. Чего же она такого увидела в нем, чего нет у Антона? Загадка любви, этого самого непредсказуемого, невероятного и подчас совсем необъяснимого чувства.
– Спасибо тебе большое, Тошенька! – Корецкая вскочила, поцеловала его в щеку, будто обожгла. Чужая женщина, чужая и все еще волнующая. Антон покраснел.
– Не за что, – промямлил он, глядел на бывшего друга, все-таки пути разошлись, и разделила их именно Виктория, – если понадобится помощь – звони, – уже уходя, бросил Антон. Осталось непонятно: к кому обращался? На Корецкую больше не смотрел, отводил глаза.
– Прости меня, пожалуйста, – услышал уже за спиной, – за все, чем я тебя обидела.
Не оборачиваясь, махнул рукой.
– Ох, – сказал Вадим.
– Как ты себя чувствуешь? – Вика села напротив.
– Хреново, – наконец, он хоть что-то произнес осознанно. Посмотрел на нее, взгляд тяжелый, но она почему-то сразу поняла, что это не от опьянения. И хотя была напугана случившимся, понимала, что есть объективные причины, все объясняющие. Зорин – один из самых разумных мужчин на свете.
– Поедем домой? – мягко произнесла она.
– Поедем, – покорно кивнул, голова болталась.
– Ты можешь идти сам?
– Естественно, – он произнес практически одни шипящие. Поднялся из-за стола, ухватившись за спинку стула, качнулся, несколько секунд восстанавливал равновесие. Вика подставила свое плечо, сначала Зорин отнекивался, упрямства ему не занимать, но потом все-таки принял помощь. Да, определенно так идти было легче. Официант проводил их насмешливым взглядом до самой двери.
Улица их встретила порывистым ветром, это подействовало на Зорина несколько отрезвляюще. Сели в машину, он откинулся на спинку сиденья.
– Спасибо! – сказал глухо, но теперь уже четко.
– За что? – Вика завела автомобиль, отжала сцепление, слегка надавила на педаль газа, стала аккуратно выезжать на шоссе.
– Не стала упрекать.
Она промолчала, только подумала о том, что не упрекнула вовсе не из-за мягкости характера, а из-за шока, в котором пребывала, увидев его в таком состоянии. Хотя нет, все-таки она отдавала себе отчет в том, что Вадим напился не просто так. Тем более, изменив своим планам ехать в Беляниново: ведь там какие-то налоговые вопросы, а он всегда ответственно подходит к делу.
Через несколько минут Зорин закрыл глаза и, убаюкиваемый мягким ходом машины, провалился в тяжелый хмельной сон, даже захрапел. Подъехав к дому, Виктория еще полчаса сидела в машине и не тревожила его. Опять пошел дождь, вода, словно слезы, текла по стеклам. Вика сидела и смотрела, как работают стеклоочистители, их равномерный ход убаюкивал. В какой-то момент она закрыла глаза и тоже ощутила сладкую зовущую дрему, но спохватилась. Надо будить Зорина и вести его домой.
Он никак не хотел просыпаться, даже брыкался, но все же разлепил веки и почти вывалился из машины. Лицо было помятым, в голове тяжесть, но ноги уже слушались. Вика закрыла машину, не оборачиваясь, направилась в подъезд. Первой вошла в квартиру, свет включать не стала.
– Я должен все объяснить, – Вадим взял ее за руку.
– Может, завтра?
– Нет, сегодня, сейчас, – он поднял голову, посмотрел на нее, стал кусать губы. – Я был на опознании, в морге, – наконец, произнес эти слова, и перед глазами опять возникла та картина, до мельчайших подробностей, до тошноты.
– Кто? – прошептала Вика тихо, одними губами.
– Моя бывшая жена, – выдавил он, – ее изнасиловали, издевались, а потом убили, – комок в горле мешал говорить, – при ней не оказалось ни документов, ни денег, ни телефона, лишь визитка ее салона. Она вечно таскала их с собой пачками, – он ухмыльнулся. – Родители ее всегда баловали, Юлька не знала отказа в деньгах. Это было вместо любви и заботы, – Вадим сделал паузу, мысли перескакивали с одного на другое, – она возомнила себя великой художницей – вечеринки, светская болтовня, бомонд… Зачем я ей был нужен, до сих пор не понимаю?
– Может быть, она неосознанно чувствовала в тебе ту самую недостающую ей любовь и заботу? – осмелилась предположить Вика.
– Чувствовала, но не знала, что с этим делать. Мы жили плохо, совсем не понимали друг друга, будто говорили на разных языках. Потом она стала пить, якобы для вдохновения, которого не было. В голове появлялись образы, фантазии – так утверждала Юлия. Я ей не верил, это псевдотворчество, больное забвение реальности. Одним словом, я ушел, бросил ее. Возвращался несколько раз, наивно полагая, что она образумится, верил ее обещаниям. Она даже преследовала меня. Постепенно то, что осталось от моих чувств к ней, а это жалость – переросло в раздражение и желание сбежать подальше. Что я и сделал, – он облизал пересохшие губы, – я не просто скрылся от нее, я понял: моя жизнь – это моя жизнь, ее за меня никто не проживает, каждый день, каждый час, они принадлежат только мне. И я хочу быть счастливым, радоваться утру, пению птиц, шуму ветра, даже суете мегаполиса…
– Ты все еще страдал, когда в твоей жизни появилась я?
– Нет, я уже был другим.
– Значит, ты не боялся влюбиться?
– Влюбиться? А что это такое – любовь? В браке я ее не видел, говорят, что счастливые семейные пары, пройдя этап, когда проходит страсть и пыл, становятся друзьями, хорошими друзьями. Это слово вбирает в себя многое: уважение, взаимопонимание, компромисс, терпимость, заботу. С Юлей я не испытал ни один из этих этапов.
– Поэтому ты теперь и боишься жениться? – догадалась Вика. – Ты думаешь, что после штампа в паспорте все изменится? – она больно сжала его руку. Он не ответил. – Вадик, но я не Юлия! – Вика вскочила. – Я – другая! Да, не стану причислять себя к идеалу, утверждая, что состою из одних достоинств, не стану обещать «золотые горы» и великую любовь.
– Вот видишь, – перебил он, удивленный ее горячностью.
– Я просто хочу быть рядом с тобой и отдавать все, что могу тебе дать. А главное, стараться сделать тебя счастливым, тебя, а не себя! И ты прав, для этого мне не нужен штамп в паспорте.
Впервые за все время их отношений спать легли врозь. Вика, молча, постелила себе на диване в гостиной. Долго лежала без сна, мысли все возвращались к разговору, поняла одно: не надо было упрекать Зорина, все-таки он перенес драму, напился даже, пытаясь забыться. Он чувствовал себя виноватым: если бы их жизнь с Юлией сложилась иначе, она могла бы быть сейчас жива. Он не захотел за нее бороться до конца, предпочел сбежать, оставить одну выбираться из ямы. С этими мыслями Вика уснула. Но и там тревога не покидала ее: снились какие-то обрывочные кошмары, изуродованное женское тело да еще без головы, оно лежало в канаве. Неожиданно нахлынувший поток воды понес его вперед. Не успела Вика опомниться, как вода смыла все: тело, кровь. Мостовая блестела от слепящего солнца.
– Подвинься, – услышала Вика над самым ухом, почувствовала рядом тепло мужского тела, Зорину всегда было жарко, он как печка. – Надо было покупать более широкий диван, – проворчал он.
– Кто тебя сюда звал? – Вике не хотелось открывать глаза.
– И это ты так разговариваешь со своим будущим мужем? – возмутился Зорин.
– Что? – она сразу открыла глаза.
– То самое, – он приблизился к ее лицу, – Корецкая, выходи за меня замуж?
– И не подумаю! – выпалила как из пушки.
– Тогда я буду просить тебя об этом каждый день, пока не надоем. И чтобы отвязаться, ты согласишься.
– Зорин, что с тобой?
– Я поумнел, – он полез к ней целоваться, навалился всем телом, подмял под себя…
Глава 64
Звонок был в дверь, хотя в первую секунду от испуга Надя подумала, что звонит телефон. Нет, тот мирно покоился на столе, рядом с ноутбуком.
– Вижу, света все еще нет, – Марья Ивановна вошла в коридор, – и Виктории, похоже, не дозвонилась.
– Она трубку не берет, – виновато отозвалась Надя.
– Ну и ладно, я принесла нам столько свечей, что хватит до утра, – она вытащила из пакета бумажный кулек, – будем как в старину.
Надя соорудила подставки под свечи, использовала карандашницу и две керамические чарочки.
– Пока я ходила, чем ты тут занималась? – Марья Ивановна заметила на кухне свет от монитора ноутбука, подошла ближе. – Это же Ангела! – увидев фотографию своей бывшей ученицы, воскликнула она. Все те же светлые волосы, серо-прозрачные глаза, черты лица правильные, но какие-то без тепла, чувств. – Ты нашла ее статью?
– Да, – Надя теперь уже более спокойно стала рассматривать снимок, – дело в том, – она сделала паузу, – Марья Ивановна, я видела эту женщину в реальности, видела дважды, один раз совсем близко от себя.
– Вот как? – она удивленно приподняла брови.
– В обоих случаях и мой муж был рядом, он знает ее, я уверена.
– Расскажи подробнее, – попросила Марья Ивановна, явно о чем-то задумавшись.
Надя поведала, как сначала видела их на улице, своего мужа и эту женщину, та еще споткнулась, а Николай поддержал ее. Потом они свернули за угол и будто растворились. И в кафе… Женщина у зеркала поправляла макияж, точно – это была она! Надежда смотрела ей вслед и думала: где могла ее видеть? И споткнулась она на выходе точно так же. А Вика ее не видела потому, что невнимательна, вечно в облаках витает. А ведь женщина неслучайно находилась в том же кафе, что и они. И муж знал об этом, он выходил и наверняка с ней разговаривал.
Надя вскочила с места и стала ходить по кухне. Так неизвестно до чего в своих рассуждениях доберешься. Совсем не хочется верить в плохое, одно дело гипотетически предполагать, что ты способна простить предательство, быть великодушной, другое – когда факты начинают давить, и реальные ощущения совсем не ведут к великодушному прощению.
– Но как же все это связано с той мистической чепухой, которая со мной происходила? – озадачилась Надя.
– Чепухой? – усмехнулась Марья Ивановна, – не думаю. Тут дело потруднее, чем кажется на первый взгляд. Чувство, что мы близки к разгадке, у меня лично, правда, мозаика сложновата, да и намешано много. Хотя, – она опять задумалась, – в ней есть подсказки. Давай для начала прочитаем статью Ангелы, поймем, о чем пишет моя бывшая ученица.
Надя стала читать: сначала автор писала в целом о славянской мифологии, заумными терминами, как показалось Наде, рассуждала о ее роли в истории русского народа, проводила параллели с мифологией народов Европы, упоминала про инкубов и сукубов. Исследовала цикл легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. В конце этого абзаца упомянула о сводной сестре Артура – Моргане ле Фэй. Оказывается, та была заклятым врагом Артура и даже похитила его волшебный меч Экскалибур. Однако после кровавой битвы под Солсбери, когда король и его мятежный племянник Мордред поразили друг друга, Моргана была одной из трех женщин, которые увезли смертельно раненого Артура в Аваллон. Моргана ле Фэй – владычица Аваллона – Яблоневого Острова. Ее считают богиней Зимы, Тьмы и Смерти, противостоящей Артуру – «Господину Лета». Противовес темной стороне ее деятельности – она хранительница тела Артура на Аваллоне.
Надя подняла глаза на Марью Ивановну.
– Читай дальше, – бесстрастно сказала та.
… Моргана – корень «мор», близкое слово «мрак», впечатление как о ночном кошмаре. В западно-славянской мифологии известна польская Маржана (zmara – кошмар), чешская Морана, белорусская – «Мара – нечисть», французская – cauchemar. Древне-кельтские мифы повествуют о богине войны Морриган, появляющейся на полях битв и предвещающей смерть. Согласно буддийским мифам, божеству Маре подчинено огромное количество демонов ненависти и вожделения. Мара – одно из самых древних, таинственных и «смутных» божеств в славянских языческих поверьях. Это божество наделено универсальной властью, особым образом влияющее на судьбы людей. В ее руках Нити Жизни. Она как призрак часто появляется в доме, чтобы своим серпом подрезать эти самые Нити.
Надя осеклась.
– Любопытно, – тут же с точки зрения профессионала прокомментировала Марья Ивановна, – Гела сделала неплохой анализ, а связала-то все как между собой, интересная логика.
– Марья Ивановна, – у Нади от страха догадки засосало под ложечкой, – все несчастные случаи – это Ангела? Она… Марана?
– Марана – дух, божество мифологии, – покачала головой Марья Ивановна, – а Гела – человек из плоти и крови. Хотя… – она замолчала, увидев на пороге кухни два светящихся глаза. – Позволь спросить, где же ты была? – нетрудно было догадаться, что кошка, услышав голоса, решила присоединиться к компании людей. Перед этим она отлично выспалась, тихо, темно, условия весьма подходящие. А теперь не мешало бы и подкрепиться. Муся посмотрела на Надю, всем своим видом показывая, что удивлена упреками Марьи Ивановны: разве можно у кошки спрашивать «где она была?»