О женской мудрости
Эва всю свою жизнь предпочитала избегать мужчин. Это стало привычкой, навязчивой идеей, которую она приобрела в борделе, когда становилась невольной свидетельницей мужской жестокости и похоти. Мерзкие воспоминания сложно вытравить из памяти даже спустя годы, а избавиться от страха и опасения – ещё сложнее. Однако судьба иногда подбрасывала крайне неожиданные сюрпризы, с которыми ей оставалось лишь смириться.
И сейчас она вынуждена была находиться в одном доме с двумя мужчинами, которые не просто недолюбливают друг друга, а совершенно искренне желают убить. А ей, хрупкой и слабенькой Эве, нужно что-то с этим делать. Потому что иначе Аргуса точно размажут по стенке.
– Я вроде сказал, что тебе входить в этот дом нельзя, – лениво сказал Рейгас и, крепче сжав пальцы на чужой шее, поднял священнослужителя одной рукой. Да так, что его ноги беспомощно повисли в воздухе. – Первый раз я милостиво забыл о твоём существовании, не хотел марать руки. Но ты, кажется, понимаешь только по-плохому…
Аргус в ответ слабо ударил сжатым кулаком по запястью, сжимающему его горло, и захрипел. Во взгляде его горела вера в собственную правду, а ещё плохо спрятанный страх. Лицо священнослужителя стремительно теряло краски – воздух утекал из него, словно вода из пробоины.
– Да прекратите вы! – испуганно закричала Эва и повисла на руке дракона. – Рейгас, к чему проливать кровь?
Юноша скользнул по её лицу раздражённым янтарным взглядом – и вдруг едко оскалился. Злость мелькнула на дне узких зрачков, и что-то опасное сгустилось вокруг его тёмной фигуры.
– А если я хочу пролить его кровь? Вы в моём доме, на моей земле, – Рейгас хищно улыбнулся. – Не думай, будто бы ты можешь влиять на все мои решения, Эва. Не бери на себя слишком много.
Она раздражённо сжала губы в ответ на эти высокомерные слова, с трудом сдерживая грязные ругательства, которые так и рвались наружу. Пожалуй, Эва и правда забыла о том, что Рейгас был, есть и остаётся могущественным огнедышащим существом из старых легенд и сказаний. Человеческая жизнь для него – пыль под ногами, пепелище, оставшееся после разрушительного пожара. Тысячелетия назад он сжигал целые города и страны, надеясь утолить свою боль убийствами и кровью, и делал это до тех пор, пока не обратил в руины половину континента. Всё, чем полны его мысли, – это Луна, призрак женщины, живущий внутри неё.
– Хорошо, – с усмешкой сказала Эва и сделала пару шагов назад, шелестя подолом платья. – Хорошо, убивай его. Но, будь уверен, тогда и я, и Луна возненавидим тебя.
Пальцы на чужой шее разжались в мгновение ока, словно только и ждали этих слов. Аргус рухнул на пол, словно поломанная кукла, и зашёлся в приступе кашля. Эва горделиво вздёрнула подбородок, едва сдерживая торжество, – Рейгас смотрел на неё так, словно она обвела его вокруг пальца. Он демонстративно фыркнул и, намеренно наступив на ладонь жреца Белого Солнца, уселся в кресло подле камина. Равнодушие на его лице было столь фальшивым, что Эва с трудом могла сдержать смех. Как же, оказывается, легко контролировать влюблённого дракона.
– Ирод нечестивый, – прохрипел Аргус, которого, по всей видимости, не могла угомонить даже драконья ярость. – Вам всем давно пора…
– Ну хватит уже! – рявкнула Эва, которая уже готова была убить кого-то из них своими руками. – Если бы ты помалкивал – ничего бы это и не было!
Аргус глянул на неё затравленно и обиженно, словно кот, которого отругали за то, что он нагадил на обеденный стол. Он, с кряхтением поднявшись, поправил свою уже не такую светлую рясу, продолжая с недоверием коситься в сторону напряжённого Рейгаса. В драконьем взгляде читалось чёрным по белому: «Сделаешь что-то не то – и я разорву тебя на кусочки». Эва же готова была разрыдаться от того, насколько некомфортно ей было находиться сейчас вместе с ними. Большой и уютный домик, который ещё вчера казался ей лучшим местом на свете, вдруг стал слишком маленьким для них троих.
Но мудрость, увы, свойственна по большей части лишь женщинами. А потому ей стоило решить эту проблему.
– До тех пор, пока я живу в этом доме, – Эва демонстративно сложила руки на груди. – Я не приемлю: убийств, насилия, пыток и непристойного поведения. Мы должны быть терпимее друг к другу.
Она окинула их выразительным взглядом, заметив мелькнувшее на лицах мужчин отвращение. Кажется, ни одному из них не пришлись по вкусу её условия.
– Если он попытается снова меня убить – я сверну ему шею, – предупредил Рейгас и, мазнув взглядом по её непримиримо-строгому лицу, устало выдохнул. – Но сам вредить не буду.
– Если он ещё раз оскорбит великую Мирастэль – я… – Аргус с клацаньем захлопнул рот, заметив раздражение в глазах дракона. – Я согласен с тем, что сказала Эва. Давайте обойдёмся без насилия.
Атмосфера, царящая в доме, не стала лучше после этих слов, но у Эвы отлегло от души. Ей совершенно не хотелось наблюдать за их постоянными стычками, которые каждый раз грозились перейти в кровопролитие. А потому она надеялась, что они смогут сдержать своё недовольство друг другом. Хотя бы до тех пор, пока она находилась с ними под одной крышей. С этими мыслями Эва шмыгнула в сторону кухни, потому что её организм, не евший ничего с самого утра, уже бил тревогу. Невыносимые мужчины смертельно её утомили, а потому хотелось отдохнуть от них и посидеть в тишине и спокойствии хотя бы пять минут.
Из кладовой она выудила несколько овощей и вяленое мясо. Вчера сил на то, чтобы готовить что-то серьёзное, совсем не было, а потому они довольствовались лишь хлебом и мёдом. Но сегодня Эва намеревалась устроить себе плотный обед. И заодно накормить этих упрямых дураков, которые наверняка до сих пор прожигали зрительные дыры друг в друге. Растапливая печь, она думала о том, как вообще её жизнь так кардинально изменилась. Ещё вчера Эва валялась вместе с подругами в сугробах и радовалась жизни, а теперь стояла в домике на краю света, запертая в одном доме с драконом и жрецом.
Мысли о перерождениях, прошлых и будущих, всё ещё не отпускали её и казались чем-то нереальным, мифическим. Когда-то давно, тысячелетия назад, жила женщина – с таким же лицом, таким же телом и душой. Лишь имя было иным. И Эва боялась только одного – того, что воспоминания Луны сотрут её личность в пыль. Ей слабо верилось в то, что перерождения одного и того же человека обладают одинаковыми характерами. В конце концов, у них разная история, разная семья, разный путь – разное всё.
Когда Эва согласилась вспомнить всё, она не учла такого варианта развития событий. А теперь думала об этом с лёгкой тревогой.
Из мыслей её вывели шаги за спиной и взгляды, буравящие спину. Она оглянулась и непонимающе вздёрнула бровь, рассматривая притихших юношей, которые переминались с ноги на ногу у входа в кухню и с каким-то даже опасением поглядывали на разделочный нож в её руке. Аргус подал голос первым:
– Может… тебе помочь чем-нибудь?
– А я уж думала, что дельные мысли вашу голову не навещают, – язвительно откликнулась Эва и, вернувшись к нарезке мясо, добавила: – Мне нужна вода. А ещё – почищенная картошка.
В итоге они втроём ютились на просторной кухне и пытались общими усилиями соорудить себе сытный мясной суп. Правда, как оказалось, и Аргус, и Рейгас были совершенно не знакомы с основами готовки. Один не понимал, как чистить чеснок, другой вертел в руках картошку, явно не понимая, что с ней вообще нужно делать. Эва глядела на них, как на дураков, и была в шаге от того, чтобы засунуть нож кому-то под рёбра. Но, сдерживая свою жажду убийства, она лишь устало вздыхала и шла помогать и показывать.
– Ты сейчас вместе с кожурой срезал половину картошки, – недовольно сказала Эва, аккуратно перехватив ладонь Рейгаса. – Вот, это делается так.
Она, положив сверху свои пальцы, стала очищать несчастный овощ, который выглядел так, будто его предварительно покусали. Дракон, непривычно присмиревший и послушный, разглядывал её с неподдельным интересом, словно впервые видел. И явно хотел что-то сказать. Поэтому, воспользовавшись тем, что Аргус шмыгнул в кладовую, она поинтересовалась:
– Что-то хочешь спросить? По взгляду вижу.
– Хочу, – хмыкнул Рейгас и бросил очищенный картофель в небольшую чашу с водой. – Хочу узнать историю Эвы. Ты сказала, что родилась в борделе…
– Да, родилась. Моя мама продавала своё тело, потому что иного выбора у неё не было, – без тени смущения отозвалась Эва, нарезая овощи. – Я не была желанным ребёнком, но она любила меня. Однако, к сожалению, мама не справилась. Наверное, никто не справился бы.
Воспоминания о бездыханном теле матери, с тонкой шеи которой снимали верёвку, вновь бросили её в дрожь. Прошло столько лет, но она до сих пор с трудом могла думать об этом. Это был мамин выбор – Эва успокаивала себя этими равнодушными словами. Но на деле никогда в них не верила.
– После я скиталась по улицам, – продолжила она, как ни в чём не бывало. – Было сложно, думала, что помру однажды. Либо собаки загрызут, либо просто замёрзну до смерти. Зимой… было очень холодно.
Эва, заметив нечитаемый взгляд Рейгаса, растянула губы в нарочито бодрой улыбке. Иногда спрятать свою боль за счастливым фасадом – это самое мудрое решение из всех возможных.
– Но это давно в прошлом! – сказала Эва, старательно отводя глаза. – Настоятельница Виктория хорошо заботилась обо мне, поэтому я не могу жаловаться на свою жизнь. Да и здесь тоже неплохо – тепло, что самое главное! И нет собак, бр-р…
Она старалась не смотреть на Рейгаса, но его долгое молчание почему-то нервировало её. Странное чувство сжало её сердце в тисках, и Эва с тоской подумала о том, что он, должно быть, был разочарован. Её жизнь – это грязное болото, в котором она в своё время искупалась с головой. И, наверное, все эти неприятные и мерзкие вещи в его мыслях никак не связывались с обликом любимой женщины, внешность которой волею судьбы унаследовала и она.
– Прости.
– А, за что? – моргнула Эва, от удивления чуть не уронив чашку с резаными овощами, которые намеревалась отправить в котёл.
– За то, что сперва принял тебя за Луну, – Рейгас поморщился и отвёл глаза. – Драконы любят иначе, чем люди. Мой эгоизм – это то, что я совсем не могу контролировать. Иногда я вижу в тебе её – и это сводит меня с ума. А иногда мне кажется, что вы совсем разные. Поэтому прости.
Он стукнул пару раз по деревянной поверхности стола в задумчивости и, тяжело выдохнув, всё-таки решился взглянуть на неё.
– Дай мне шанс узнать тебя заново, Эва. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь лишь потому, что боишься меня…
– А кто сказал, что я боюсь? – с хитрой улыбкой спросила она и, заложив руки за спину, приблизилась к нему. – Стояла бы я так близко, если бы боялась тебя?
Их лица разделяли несколько сантиметров – близко настолько, что чужое дыхание касалось лица. Эве нравилось играть с огнём, который разгорался во взгляде отчаянно влюблённого дракона, но не нравилось, что он мог видеть в ней кого-то ещё, кроме неё самой. Быть может, ревновать к своему прошлому воплощению глупо, но Эва не могла ничего с собой поделать. Рейгас был интересен ей – как мужчина. Едва ли это была влюблённость, но что-то весьма близкое к этому. И впервые в жизни она хотела не бежать прочь от этих чувств, а поддаться им. Рядом с Рейгасом было удивительно тепло, уютно и… знакомо. Ей, как жрице, не полагалось думать о женском счастье, но… она ведь драконья жрица, разве нет?
– Вот как, – юноша вдруг рассмеялся, обдавая её щеки тёплым дыханием. – Значит, тебе нравится моё внимание?
– Ни одна женщина не останется равнодушна к тому, кто ждал её тысячелетиями, – лукаво улыбнулась Эва и отпрянула, услышав шевеления в кладовой. – Аргус, нехорошо подслушивать чужие разговоры!
За дверью раздался грохот и несколько отборных ругательств, от которых у Эвы уши в трубочку сворачивались. И это священнослужитель – с весельем подумала она, разглядывая смущённого жреца Белого Солнца, который вышел из кладовой с таким оскорблённым видом, будто бы его застали за всякими непотребствами. Эва не знала, сколько он слышал и понимал ли хоть что-то, но всё оставшееся время Аргус молчал, не отвечая даже на язвительные подначивания Рейгаса. И лишь иногда она ловила его задумчивый взгляд на себе.
В итоге суп, сваренный их общими усилиями, оправдал все старания. Эва давно не готовила, потому что в храме за это отвечала прислуга и старшие настоятельницы. Они же помогали лишь иногда. Поэтому есть пищу, приготовленную своими руками, было приятно вдвойне.
Но когда наступила ночь, хорошее настроение Эвы вновь улетучилось.
– Ты мне указывать будешь, где спать в собственном доме? – выразительно подняв бровь, поинтересовался Рейгас, вальяжно рассевшись на её постели.
– Я лишь ратую за соблюдение приличий, – ледяным тоном прошипел Аргус, разглядывая дракона с презрением. – Эва – юная невинная девушка, она не может делить постель с мужчиной.
– Эва – драконья жрица, – улыбнулся юноша, лукаво склонив голову к плечу. – Думаешь, тысячелетия назад они только танцевали и пели для драконов? Да и в этом доме всего два спальных места… Не тебе же с ней спать?
Дракон с открытым пренебрежением окинул священнослужителя скептическим взглядом, явно намекая на то, что всем жрецам Белого Солнца полагалось практиковать целомудрие. Возлечь с женщиной – грех. Но Аргус, казалось, уже был близок к тому, чтобы нарушить все свои обеты и схватиться за что-нибудь острое. Поэтому Эва поспешила встать между ними, расплёскивая воду с мокрых волос. Вовремя же она из купальни вылезла.
– Всё, хватит-хватит! – затараторила Эва, опасливо поглядывая на них обоих. – Рейгас прав, хотя мне и не нравится его формулировка. Да и где же ему ещё спать, если не со мной? Сомневаюсь, что вы оба…
– Ни за что!
Она едва сдержала нервный смешок, увидев смятение на мужских лицах. Что ж, этого следовало ожидать.
– Ну, тогда, думаю, мы всё решили? Правда ведь?
Аргус с разозлённым топотом поднялся на второй этаж, весьма открыто демонстрируя своё недовольство сложившейся ситуацией. И Эва даже почувствовала укол совести. В конце концов, этот до глупости праведный и занудливый юноша бросился спасать её, несмотря на свой страх перед драконом. Он был готов подставить свою голову лишь ради мизерного шанса продлить её жизнь, а она не сделала ровным счётом ничего, чтобы отплатить за его доброту. Пожалуй, стоило попросить Рейгаса отнести его обратно, в Риницу… Если он, конечно, согласится. Но ей отчаянно не хотелось впутывать Аргуса во всё происходящее ещё больше.
Камин неизменно горел, заливая комнату тёплым светом, а она зачарованно вглядывалась в языки пламени. Усевшись на постели в одной лишь лёгкой ночной сорочке, Эва расчёсывала влажные волосы, чувствуя прожигающий взгляд в области своих лопаток. Перспектива провести ночь в одной постели с мужчиной испугала бы её до дрожи, если бы это был кто-то другой. Однако Рейгас едва ли осмелиться сделать ей что-то дурное. По крайней мере, она хотела в это верить…
– Ты дыру во мне скоро прожжёшь.
– Я просто жду, когда ты ляжешь в постель, – недовольно донеслось в ответ.
Эва не сдержала смешка, но, оставив расчёску, юркнула под одеяло и улыбнулась ему прямо в лицо. Кровать была широкой, но не настолько, чтобы можно было спать, не касаясь друг друга. Поэтому в данной ситуации Эва приняла самое разумное решение из всех возможных – развернуться к своему соседу спиной. Но сердце, несмотря ни на что, продолжало отчаянно тарабанить по рёбрам, отчего-то взволнованное и неугомонное. Она слышала дыхание на своём позвоночнике, чувствовала взгляд, блуждающий вдоль затылка.
– Закрой глаза и спи, – тихо шепнула Эва, понимая, что так продолжаться не могло. – Я понимаю, что драконам, быть может, не нужен сон, но…
Договорить она не успела, потому что чужие руки вдруг рывком прижали её к себе. Эва не успела испугаться, не успела ничего толком осознать – лишь почувствовала оголённой кожей спины горячее тело. Рейгас прерывисто выдохнул и зарылся носом ей в плечо, согревая своим тёплым дыханием. А Эва не знала, стоило ли ей оттолкнуть его. И хотела ли она этого?..
– Я ждал тебя столько лет, что теперь все происходящее кажется мне сном. Я ничего не сделаю, просто полежи так.
Эва вздрогнула, когда шёпот скользнул вдоль её кожи. Смущение почему-то разлилось румянцем по щекам. Радовало лишь одну – в ночной темноте её красное лицо было почти незаметно.
– Да нет, я вполне реальна, – робко отозвалась Эва, надеясь, что дрожь в её голосе не столь очевидна. – А вы с Луной уже… ну…
Когда со стороны дракона донёсся весёлый смешок, она заткнулась в мгновение ока, смущённая до ужаса. И дёрнул её Нечистый за язык задать такой непристойный вопрос…
– А что, если да? – спросил Рейгас, опаляя горячим дыханием её ухо.
Эва дёрнулась в его руках и подскочила на постели, но тут же ощутила, как её рыком бросили обратно на подушки. Юноша сжал тонкие запястья и смотрел на неё так, что жаркое пламя зарождалось в её груди. Янтарные глаза слабо мерцали в полумраке, отражая отблески пламени. Человеческого в его лице, пожалуй, и правда было мало. Ведь таких красивых людей просто не могло существовать на этом свете.
– Ты обещал, что не сделаешь ничего непристойного, – дрогнувшим голосом сказала Эва.
– Я ничего не обещал, – хмыкнул Рейгас и скользнул губами вдоль её покрасневшей щеки. – Но пока ты ничего не помнишь – я буду держать себя в руках. Хотя, признаюсь, это сложнее, чем я думал.
Он выпустил её запястья из своей хватки и рухнул на постель, отвернувшись лицом к стене. Эва с сожалением посмотрела на него, чувствуя, как больно сжимается сердце в груди. Она поправила одеяло на груди и робко коснулась чужих лопаток. Похлопала пару раз, словно старалась утешить.
– Я обязательно всё вспомню. Тебе не придётся ждать меня слишком долго… Наверное.
Дракон и жрица
– Я же просила не похищать меня во время ритуала! Рей, почему ты никогда меня не слушаешь?!
– Пришлось бы слишком долго ждать, когда ты закончишь. А я это не люблю, ты же знаешь.
Девушка пронзила его недовольным взглядом. Она поправила перекрученную во время полёта юбку и, коротко звякнув тяжёлыми браслетами, подошла к юноше, который довольно распластался на свежей весенней траве. Сам похитил её, а теперь – даже взглядом не удостаивал. Вокруг них шелестели бесконечные просторы, поля, леса и луга. Совсем неподалёку шумел Эйтион, оживлённый, как и всегда. В облаках, наперегонки друг с другом, летали юные драконы – ещё совсем небольшие, размером едва превышающие большую собаку. Искры от их пламени изредка долетали до травы, оставляя несколько выжженных участков.
А перед ней лежал её личный огнедышащий ящер, лицо которого было до того счастливым, что все гневные слова в один миг застревали на кончике её языка.
– Ты невыносим, – устало вздохнула драконья жрица и рухнула рядом с ним, с наслаждением вытянув босые ноги. – Меня снова будут ругать настоятельницы…
Договорить она не успела, потому что чужие ладони вдруг упёрлись в траву по обе стороны от её лица, а длинная тень заслонила солнечный свет. Яркие глаза юноши смотрели на неё с довольством – и горели ярче драгоценных монеток. Словно и правда кто-то растопил и залил его зрачки жидким золотом. Он склонился к ней и прошёлся горячими губами вдоль виска. Драконы любили касаниями и поцелуями, чтобы кожа к коже, душа к душе. Длинные чёрные пряди скользнули по её шее – и она не сдержала смешка.
– Щекотно! Рей, ты…
– Стань моей, Луна, – прозвучало возле её уха, отчаянно и пылко. – Я хочу, чтобы ты провела со мной свою человеческую жизнь. Я прожил столько лет, что годы в один момент стали для меня бременем, которое хотелось сбросить с себя… Но с тобой моя вечность уже не кажется столь утомительной и скучной.
Пожалуй, с таким жаром даже жрицы не молились у драконьих алтарей. Луна горько улыбнулась и, обхватив его лицо ладонями, заставила взглянуть на себя. Драконы любят иначе, чем люди, – они любят раз и навсегда. Она – драконья жрица, которой полагается служить ему, молиться ему и услаждать его взгляд своей красотой. Но Луна соврала бы, сказав, что ей чужда любовь. И слукавила бы, сказав, что ей не страшно броситься в этот омут с головой. Не за себя – за людей, которым однажды придётся столкнуться с драконьим гневом лицом к лицу.
Драконы любят иначе – и их любовь куда ближе к безумию. Однако подкармливать эту отчаянную одержимость, которая уже пустила ростки в его сердце, ей хотелось в последнюю очередь.
– Моя жизнь слишком коротка для твоей вечности.
Однажды на мир обрушится пламя с небес – и никто не выживет. Города обратятся в руины, люди – в пепел. Драконья ярость смешает всё сущее с золой и развеет по ветру. Но убийствам и жестокости никогда не заживить кровоточащую рану в его груди.
И тот, кто сеет счастье, пожнёт лишь боль.
***
Эва подорвалась на постели, слыша лишь стук собственного сердца, которое звучало барабанным набатом в ушах. Она судорожно вздохнула и, закутавшись плотнее в одеяло, отвернулась к стене. За окном ещё было темно и мрачно, как и всегда ранним зимним утром. Камин привычно разгонял полумрак, откуда-то сверху доносился храп – у Аргуса была на редкость дурная привычка. Но вторая половина её постели пустовала.
Рейгас куда-то пропал.
Его имя вновь пробудило образы из воспоминаний, и Эва зажмурилась. Ошибки быть не могло – она видела память Луны и её саму. Их сходство даже немного пугало, потому что проявлялось буквально во всём. Глаза, голос, волосы, манера поведения, улыбки… И если бы она не видела реального дракона вживую – никогда бы не поверила в то, что это возможно.
В этот раз Эва смогла глубже окунуться в воспоминания своего прошлого перерождения, но всё ещё не во всём могла разобраться. Как именно умерла Луна? Как они с Рейгасом познакомились? Почему он выделил именно её из толпы остальных жриц? На все эти вопросы мог ответить лишь один конкретный дракон, который куда-то сбежал с утра пораньше…
Эва собралась на скорую руку, решив накинуть на себя лишь простое тёмное платье из плотной ткани. Закутавшись в плащ, она выскользнула за дверь, молясь всем сущим богам, чтобы Аргус спокойно досыпал свой сон. Некоторые вещи жрецу Белого Солнца знать не полагалось – это должно было остаться между драконом и смертной женщиной.
Ветер бросил ей в лицо стаю снежинок, и Эва недовольно зафырчала, застыв на пороге. Рейгас обнаружился совсем неподалёку. Его сгорбленная фигура, растворяясь в утреннем полумраке, сидела на крыльце и наблюдала за ней с лёгким интересом и удивлением. В ладони юноша сжимал небольшую бутыль – и в ней явно была не вода.
– Не знала, что драконы – те ещё любители выпить, – с усмешкой сказала Эва и умостился на крыльце рядом с ним. – Почему встал так рано? Я вроде во сне не пинаюсь…
– Не пинаешься, – согласился Рейгас и невесело хмыкнул. – Но обниматься очень любишь. Думал, не отцеплю тебя от себя.
Она глянула на него с совершенно искренним изумлением. Эва, конечно, любила касаться других людей, в особенности – близких подруг из храма. Но чтобы вот так, во сне… Это точно что-то новенькое.
– А я и не думала об этом, – смущённо пробубнила Эва и неловко улыбнулась. – Ты прости, я постараюсь держать себя в руках в следующие разы!
Рейгас в ответ только усмехнулся и сделал глоток. Судя по взгляду, в следующий раз он явно подумает дважды прежде, чем вновь разделить с ней постель. От этого её совесть буквально заходилась в рыданиях, потому что дракон выглядел на редкость взъерошенным и сонным. Видимо, она и правда знатно подпортила ему ночь.
– Я видела воспоминания во сне, – сказала Эва, надеясь разогнать возникшую между ними неловкость, и подняла взгляд. Небо над их головой было тёмным и беззвёздным. – Память Луны пробуждается быстрее, когда ты рядом, потому что в этот раз они были ярче. Оказывается, ты часто крал её во время церемоний?
Юноша задумчиво моргнул, и взгляд его заволокло туманом. Но на дне янтарных глаз растекалось уже знакомое тепло, пробуждающееся в нём каждый раз, когда тема неминуемо приводила их к девушке по имени «Луна». Казалось, она была неким камнем преткновением, мостиком, связывающим их воедино. Эва с сожалением думала о том, что говорили они лишь о её прошлом перерождении, но никогда не касались других тем. Словно всё остальное не имело никакого значения.
– Не так часто, как она, быть может, думала, – уклончиво отозвался Рейгас. – Мне нравилось наблюдать за её танцем, но вокруг всегда было слишком оживлённо… Поэтому иной раз я не мог совладать со своим эгоизмом.
– Все драконы такие собственники? – со смешком поинтересовалась Эва и протянула ладонь к бутыли с алкоголем. В ответ на строгий взгляд дракона она лишь обиженно проронила: – Ну что тебе, жалко, что ли? Я же один глоточек!
– Ты и трезвая – непредсказуемая, а пьяная…
Договорить Рейгас не успел, потому что она, лукаво улыбаясь, выхватила из его пальцев сосуд, от которого терпко пахло вишней и цветами. Оказывается, драконы – те ещё ценители хорошего вина, потому что такое, если ей не изменяла память, можно было найти лишь на южных островах, родине первоклассного алкоголя. Средства на такую роскошь водились лишь у знатных вельмож и королей. Им, как жрицам, не дозволялось пробовать выпивку. Но раз уж она сейчас не в Драконьей обители, а настоятельницы не покачивают ей угрожающе пальцем – ничего дурного не случится.
– Эва, отдай!
– Попробуй забери! – засмеялась Эва и, перескакивая через ступеньки, спрыгнула в снег.
Она, пользуясь его кратковременной заминкой, сделала долгий глоток, наслаждаясь приятной терпкостью на языке. Но, видимо, алкоголь был действительно славный – потому что повело её сразу же. Эва слегка покачнулась, но мгновенно пришла в себя, когда увидела Рейгаса, который стремительно приближался к ней. Судя по взгляду, он намеревался отобрать у неё злосчастную бутыль. Но темнота и сладость вина на языке сделали её совершенно бесстрашной, потому что Эва зачерпнула ладонью снег и с широкой улыбкой бросила в юношу.
– Ты что, ребёнок? – недовольно фыркнул Рейгас, без труда уклонившись от ещё одного снаряда, пущенного в его сторону.
– По сравнению с тобой – я младенец! – хохотнула она и игриво качнула бутылью. – Мне слишком понравилось это вино, чтобы так просто его отдавать!
Дракон попытался что-то сказать, но не успел, потому что очередной снежок прилетел ему прямо в лицо. Эва даже споткнулась на этом моменте, чуть не выронив из рук драгоценный алкоголь. Смех душил её, рвался из глубин души, но она боялась того, что такую шалость в свой адрес тысячелетний огнедышащий ящер уж точно не стерпит. Однако Рейгас лишь молча смахнул с лица талый снег – и мстительно сверкнул янтарными глазами, потянувшись к ближайшему сугробу.
А спустя мгновение внушительная глыба почти свалила её с ног.
На какое-то время Эве почудилось, словно она вновь оказалась в храме, в былой своей жизни, где каждый её день был наполнен весельем и звонким смехом. Они забрасывали друг друга снежками, смеялись и валялись в снегу, словно дети, у которых не было времени насладиться быстротечным детством. Не было никакой Луны между ними, не было этой постоянной горечи, не было тоски и печали. Лишь они – дракон и жрица, настоящие, такие, какими и должны были быть.
В итоге злосчастная бутыль вина была случайно заброшена в какой-то сугроб – и позабыта там до тех пор, пока солнце не взошло над опустевшими домами. Эва довольно потянулась, выдыхая пар изо рта, и пошевелила руками, оставляя на снегу следы в виде крыльев. Где-то неподалёку устало вздохнул Рейгас, и она поймала его взгляд, брошенный в её сторону. А после услышала смех, мягкий и бархатный, коснувшийся ушей подобно дорогому шёлку.
– Чего ты смеёшься?
– Потому что я не мог сделать этого более тысячи лет, – отозвался юноша, стряхивая с влажных волос прилипший снег. – И мне казалось, что после смерти Луны уже никогда не смогу.
– Рада помочь, – фыркнула Эва и попыталась с кряхтением подняться на ноги. Но вдруг ощутила, как прямо ей на голову обрушился очередной снежный ком. – Рей, ну хватит уже!
Она сказала это раньше, чем успела осмыслить, а когда увидела ошарашенный драконий взгляд – поспешила укусить себя за язык. Напоминать ему в такой момент об умершей возлюбленной, пожалуй, было не слишком мудрым решением. Хотя сокращённая форма имени сорвалась с губ так привычно, словно она звала его «Реем» всю свою жизнь. Наверное, это в очередной раз подтвердило факт того, что в её теле уживалась душа Луны, канувшей в забытье много лет назад.
– Прости, – сконфуженно сказала Эва. – Если хочешь, не буду тебя так называть…
– Нет, зови, – незамедлительно отозвался Рейгас, разглядывая её с каким-то странным, нечитаемым выражением лица. Словно, наконец-то, начинал узнавать. – Я не против, так действительно легче.
Так и сидели они в снегу, смущённые и робкие, как дети, совсем недавно познакомившиеся друг с другом. А когда на порог дома лениво вывалился сонный Аргус и окинул их непонимающим заторможенным взглядом, Эва не удержалась – запустила в него наспех слепленный снежок. После ей, конечно, пришлось выслушать множество нудных нотаций и причитаний – жрецы Белого Солнца себе не изменяли. Но, по крайней мере, этот завтрак они провели без ссор и склок, которыми в последнее время была переполнена её жизнь.
И она впервые за несколько дней почувствовала себя настолько счастливой, что готова была взлететь.
***
– Скажи, Рей, а куда делись остальные драконы?
Рейгас бросил на неё задумчивый взгляд и захлопнул книгу, которую скучающе пролистывал до этого момента. Даже Аргус, лицо которого походило на привычно строгую маску, заинтересованно глянул на них. В последние дни они с драконом почти не ссорились. Было ли это связано с запретом Эвы или же они просто привыкли друг другу – неизвестно. Но результат налицо. Казалось, жрец Белого Солнца даже стал к нему чуть терпимее, хотя его вера всячески очерняла драконье племя в умах своих последователей.
– Они живы, – сказал Рейгас. – Просто сейчас не здесь. Эти края перестали быть пригодными для жизни много лет назад.
– Это связано с холодами? – с любопытством спросила Эва и села на пол подле кресла. – Наставница Виктория говорила, что драконы их не боятся.
– Она не врала, – отозвался юноша. – Мы просто их не любим. Драконьим яйцам нужно тепло, много тепла, чтобы проклюнуться. К тому же… Земли, занесённые снегом, – это мёртвые земли. Если зима пришла на этот континент, значит, совсем скоро ему придёт конец. По крайней мере, так считают мои сородичи.