Правителю империи обратный путь показался намного короче недавнего стремительного марша, целью которого был дар чужой жизни Матери перерождения. Возможно, причиной тому послужило то, что теперь его сознание не было скручено в тугую пружину, направленную на достижение определённого результата. Сейчас мысли свободно и неторопливо плыли в голове Императора, и каждая была наполнена сожалением. В каждой он говорил «прости» незримой женской тени, чей стройный силуэт неслышно ступал рядом с ним, и ночной ветерок ласково трогал пушистые длинные локоны. Но сколько бы не старался мужчина представить в свете факелов их благородный оттенок красного дерева, они почему-то всё равно оставались непроглядно чёрными.
«Сохрани ему жизнь!» – вдруг отчётливо прозвучало в голове Императора, и он вздрогнул.
Перед рассеянным взором задумавшегося мужчины в непроглядной ночи рдяными звёздами горели костры лагеря, вокруг которых сидели люди. И когда Император проходил мимо них, они, словно сверкающая в темноте волна, поднимались ему навстречу и прижимали ладони к отражающим огни стальным нагрудникам. А правитель всё шёл сквозь это «море», к самому его центру, туда, где угадывалась белеющая во тьме стенка императорского шатра и где находилась сейчас черноволосая девушка с медовым золотом глаз. Когда-то непреодолимо чужая, но такая привычная теперь. Он задержался лишь ненадолго, чтобы снять с себя доспехи, однако неожиданно услышал:
– Мой Император, – позвали его из темноты, и правитель повернул голову на голос, различив в свете костров и факелов склонённую безволосую макушку Корадуса. – Выпей это. – Целитель протянул ему металлический кубок.
– Зачем? Ты же видишь: со мной всё хорошо. Нет ни одной царапины, – немного раздражённо и непонимающе ответил бывшему монаху мужчина. Однако тот не убрал своего «подношения».
– Я знаю, мой Император. Выпей.
Правитель империи взглянул на кубок. Верно, Корадус ведь присутствовал при разоблачении сюзерена и внимательно следил за всеми его движениями. Если бы что-то было не так, если бы была хоть одна серьёзная рана, хоть один перелом или вывих, он бы сразу заметил бы это по движениям своего подопечного. Такие вещи невозможно скрыть от того, кто претендовал на должность Магистра врачевания и целительства Иремийской обители.
Тогда зачем кубок?
– Что это?
– Этот напиток вернёт силы твоему телу и спокойствие духу.
– Мне это не… – Мужчина вдруг замолчал и, шагнув к шатру, быстро спросил: – Что с эльвой?
– С ней всё хорошо. – Монах мгновенно вырос у него на пути, по-прежнему протягивая руки с кубком. – Тебе нужно выпить это. – Его светлые глаза встретились со взглядом господина, и тот увидел в них твёрдую решимость. – Ей нужно, чтобы ты это выпил.
Правитель медлил несколько секунд. Корадус не раз залечивал его раны и даже вытаскивал с того света. Причин не доверять ему у мужчины не было. Старый сморщенный кожаный мешок вообще относился к правителю империи людей в чём-то даже по-отечески. И если бы что-то вдруг напрягло его в поведении Императора, целитель для начала скорее поговорил бы с ним, «отшлёпал» бы, так сказать, словесно «непутёвого», а не решился бы травить какой-нибудь дрянью. Потому что знал: его услышат. Не подадут вида или выкажут недовольство, но услышат. Значит, это действительно важно.
Правитель взял из сухих ладоней кубок и опрокинул в себя прохладную, отдающую мятой, немного вязкую жижу.
– Всё? – бесцветно спросил он, и монах, склонив голову, молча отошёл, освобождая дорогу.
Император сделал несколько шагов, но вдруг остановился у входа в шатёр. Непонятное чувство то ли вины, то ли растерянности внезапно накрыло его и сразу же отпустило, оставив после себя лишь спокойствие и кристальное сознание, расставляющее всё по местам. И тогда правитель империи людей едва слышно прошептал:
– Прости меня, Ли… Я никогда не забуду тебя и не успокоюсь, пока последний из оборотней не ляжет к изножью твоего посмертия, но теперь… Прости…
Где-то глубоко в памяти вплыл образ прекрасной женщины – он точно знал, что прекрасной, – облачённой в тёмно-бордовое платье, с волосами, яркими волнами рассыпавшимися по плечам, и венчающей их императорской диадеме. Правда, как ни старался, мужчина не смог вспомнить её лица.
Стиснув зубы, он резко откинул полог.
Эльва неподвижно лежала к нему спиной. Струящаяся материя нового платья укутала ей плечи. Роскошные волосы были заплетены в длинную сложную косу, будто нарочно открывая взору Императора её рабский ошейник. Плавные изгибы свернувшегося калачиком тела обрисовывались шёлковым покрывалом. И почему-то вдруг вспомнилось, что этот шёлк ни в какое сравнение не идёт с нежной кожей девушки. Атласной, тёплой, упругой и податливой одновременно, когда его ладони оглаживают её, сжимают высокую грудь или стройные бёдра. И как же сладко она выгибается и стонет, когда он находится внутри неё, когда они остаются один на один со своим наслаждением. А её аромат в эти моменты заставляет сильнее биться мужское сердце, перебивая привычную сладковатую вонь, пропитавшую всё внутри шатра…
Демоны! Их так невовремя прервали!..
Мужчина присел на край ложа, но девушка не пошевелилась. Он протянул руку, желая коснуться её плеча, однако неожиданно для себя остановился, наткнувшись взглядом на чёрную ленту, опоясывающую хрупкое горло эльвы. Перед глазами ярко вспыхнула недавняя сцена, когда эта девушка так бесстрашно-упрямо вымаливала жизнь для какого-то презренного оборотня. Вымаливала, едва не расставаясь со своею. Император сжал протянутую руку в кулак, заранее стараясь погасить чувство раздражения, которое должно было вот-вот вползти в его сознание, но неожиданно вместо этого ощутил омерзение. Ему было мерзко от самого себя.
Вспомнились истории о вонючих глайнах – тёмной ветви зогбов, – которых, хвала небесам, не видели уже почитай больше пятидесяти лет. Так вот, по рассказам, когда стаи этих озабоченных зелёных выродков нападали на человеческие поселения, иногда карательные отряды находили на свежих развалинах трупы изнасилованных женщин с объеденными плечами. Тогда кто-то высказал предположение, что возможно несчастных пожирали одновременно с другим действом.
Императору было одиннадцать, когда он впервые услышал об этом в подробностях от «дружков» по играм. Тогда его вырвало.
А теперь? Чем он отличается от глайнов? Практически ничем. Он хочет эту девушку с упёртостью маньяка, но как оказалось его внутреннее «я», привыкшее быть выше всего и всех, способно издеваться над ней. Всего несколько часов назад правитель империи спокойно наблюдал, как его игрушка почти умерла по его воле, задушенная изобретением имперских учёных, а сейчас его окаменевшее достоинство, подрагивая от нетерпенья, снова рвётся из штанов, требуя удовлетворить свою жажду её тела.
Мужская ладонь так и не коснулась плеча эльвы. Вместо этого Император осторожно укрыл девушку покрывалом повыше и отошёл, снимая с себя тунику.
Хотелось вымыться. Можно было бы приказать принести в шатёр чан с водой. Или всё же просто ополоснуться снаружи, как поступали его воины, чтобы ненароком не разбудить спящую. Нет, последнее не вариант. Как бы не доверяли своему вожаку его легионы, для них он должен оставаться Императором, тем, кто не такой, как они. Значит, всё же чан. Но очень тихо.
– Ты убил его?
Глухой голос эльвы прозвучал в тишине шатра треснувшим колокольчиком. Мужчина обернулся, но она по-прежнему не шевелилась.
– Нет.
– Ты убьёшь его? – через несколько секунд снова спросила девушка.
Император молчал. Убьёт ли он Старейшину? Нужно ли вообще убивать последнего представителя целого народа? Наверное нужно, раз он так решил. Ведь этот морф виновен, наверное, даже больше остальных. Старейшина – главный, значит, должен ответить за дела своих сородичей. Но…
Эльва резко обернулась и посмотрела в глаза правителю империи людей.
– Ты хочешь убить?..
– Что ты знаешь о порталах? – перебил её Император.
Взгляд девушки мгновенно изменился. В нём появились непонимание и изумление.
– Это древняя магия, доступная лишь избранным эльвам, так как требует огромных вложений магической энергии. Поэтому её почти не используют.
– Можно ли построить портал в другой мир?
Янтарные глаза расширились. Девушка села на постели и привычно подтянула колени к груди. Её взгляд задумчиво затерялся где-то среди тайн вселенной.
Император пару мгновений смотрел на неё, потом отвернулся и потянулся наполнить себе кубок.
– Он сбежал, – негромко сказал мужчина. – Не захотел платить за содеянное, а трусливо поджал хвост и сбежал, спасая свою шкуру и предав свой народ.
Воцарилась тишина. И вдруг по шатру прошелестел судорожный выдох, сменившийся тихим смехом. Правитель людей оглянулся.
Уткнувшись в колени лицом, девушка тряслась от смеха. А потом внезапно, откинувшись на подушки, с облегчением расхохоталась. Только при этом по её бледным вискам лились безудержные слёзы.
– Сбежал… – сквозь смех повторила эльва и, порывисто опершись на локти, торжествующе обернулась к правителю людей. – Он не предал. Он спас его. От тебя. От твоих псов. Его народ возродится вновь в другом мире, как древо из семени. А ты не сможешь его достать и будешь подыхать здесь от своей ненависти, от незаконченного чувства мести, которое однажды сожрёт твою душу!
Последние слова она уже кричала, а после шумно втянула в себя воздух, и её ладонь стремительно легла поверх чёрной ленты на шее. Но ничего не происходило. Артефакт казался самым обычным украшением, а не изощрённым приспособлением для усмирения непокорных.
Правитель империи людей стоял посреди шатра, ни один мускул не дрогнул в его теле. Он тоже сначала удивился собственному спокойствию. И неожиданно вспомнил светлые глаза Корадуса. На языке внезапно почудился прохладный вкус мяты. Старый умник не зря заставил его выпить то пойло. «Спокойствие духу». Ха!.. Да уж, магия исцеления была способна на многое. В том числе и на то, чтобы запечатывать человеческие страсти. Гнев, например…
Но что же должно было здесь произойти сегодня днём, что должен был увидеть иремийский целитель, чтобы счесть необходимыми сии неожиданные меры?
Император присмотрелся к побледневшей эльве.
– Люди… – с трудом веря в то, что до сих пор дышит, презрительно скривилась она. – Дети этого мира… Да вы – просто гниль! Черви, двести лет назад выползшие из болот! Достойная пища для глайнов! «Весь мир должен принадлежать нам!» – кричите вы и ради этого готовы вырезать целые народы! Кто станет следующим? Хранители вод марвэ́йи? Или тама́йвы – создатели тех самых порталов? Ты даже не знаешь, кто они такие! Даже не слышал таких названий! Я просвещу тебя! Это «крылья» одного народа, хранителей земли и неба – великих эльвов! А вы – ненасытные твари, пожирающие всё на своём пути! Больные ублюдки, охваченные манией величия!..
Ошалев от невероятной вседозволенности, девушка выкрикивала в лицо Императору всё, что всплывало на языке, и одновременно леденела от ужаса, ожидая, что вот сейчас проклятье человеческий магов падёт на неё, снова лишая воздуха.
А мужчина? Он не был бы правителем целой империи, не превратил бы её в огромное и сильное государство, если бы не умел видеть. Видеть бледное лицо, сжатые в кулачки маленькие дрожащие ладони, неосознанно подающееся вперёд тело и ярость в огромных глазах, смешанную с одуряющим страхом. Император понимал, что в иное время то, что выплёскивала теперь из себя Альтери могло дорого обойтись ей или кому-то из её семьи, и скорее всего он не успел бы услышать и половины из сказанного сейчас ею. А значит не узнал бы, что на самом деле творится в голове эльвской принцессы, которая уже не один год делила с ним его жизнь.
Да… Нужно будет отблагодарить Корадуса за предусмотрительность. И распорядиться всегда иметь поблизости бокальчик «успокоительного»…
Однако в то же время где-то глубоко Император почувствовал горькую досаду, но вовсе не на Альтери. Он вдруг вновь остро ощутил своё одиночество. Сколько раз в то время, когда они просто разговаривали, мужчина убеждался в том, что эта девушка обладает гибким умом и почти мужской рассудительностью. И он был уверен, что уже давно вырвал из сердца эльвы ростки ненависти и презрения. Ошибался? Или есть что-то ещё, что заставляет её, всегда сдержанную и покорную, сейчас ходить по острию кинжала? Ведь ночи, проведённые в его постели, их с Альтери ночи, ясно говорили о том, что гордая эльва приняла его, человека, как свою пару, то есть как равного!
Неожиданно внутри гаденько захихикало: «Равного?! Да не льсти себе! Остроухие ни за что не признают равным и достойным человека, буде даже это сам Император!.. Равного… Да она просто играла с тобой, глупец, вспомни! Всё это время она пыталась приручить тебя! А когда не вышло, показала, наконец, своё истинное лицо!.. Ну! Не молчи же! Такие слова не могут оставаться безнаказанными! Покажи этой остроухой, где её место!»
Император, до того стоявший неподвижно посреди матово-серых с тёплым отливом от светильников стен, вдруг улыбнулся. Показать, где её место? Что ж, пусть она это сама для себя решит. Заодно сама выберет себе наказание. Теперь при любом решении захлёбывающейся яростью эльвы Император в этом не сомневался. Он наклонился к ложу и, молниеносно выбросив вперёд руку, поймал тонкую лодыжку.
– Иди-ка сюда, маленькая дрянь, – почти промурлыкал правитель людей.
Девушка едва успела вскрикнуть от неожиданности, как оказалась подмята под его сильное тело.
– «Ненасытные», «с манией величия» – как много ты оказывается знаешь о людях, – спокойно говорил он, собирая в один захват её запястья и второй рукой помогая себе окончательно скинуть покрывало с дико извивающегося тела. – А ты, значит, великая эльва. Мудрая и бесстрашная и такая несчастная… – Плотная шёлковая ткань слетела на устилавший пол ковёр. – Что ж ты тогда, такая смелая, не смогла сама себя придушить? Где же всё это время было твоё бесстрашие? Достаточно было всего-то попытаться снять «уздечку»… – Нежная материя юбки, сминаясь, поднималась всё выше и выше, обножая изо всех сил лягающиеся стройные ноги. – Но вместо этого ты, высокородная эльва, вдруг решила скинуть это дело на грязного человека. Мы же зверьё, готовое убивать направо и налево, так? И для меня прикончить тебя, беззащитную, ничего не стоит, верно? И семью не жалко? Ах, да! Их же наверняка мучениками признают…
Девушка зарычала от бешенства, и Император едва успел отдёрнуть голову от крепких белоснежных зубов, клацнувших в дюйме от его лица. Некоторое время он смотрел на пылающее лицо тяжело дышащей эльвы. Потом азартно скривился.
– Что ж, давай попробуем по-другому.
Мужская рука скользнула ей под спину, и в следующий момент эльву больно дёрнули за волосы, натягивая косу вверх.
– Что ты делаешь?! – Она попыталась запрокинуть голову, чтобы узнать, что задумало это животное. Однако у неё ничего не вышло. Но неожиданно она ощутила, как её запястья охватывает толстая петля её же косы, крепко притягивая их к кованному изголовью императорского ложа. – Нет! – заорала девушка и внезапно почувствовала, что тяжесть пропала с её груди и она может, наконец, свободно дышать.
Император сидел на её ногах и осматривал получившуюся картину.
– Ладно. Пока что и так сгодиться, – в конце концов вынес он свой вердикт и встал с постели.
Подняв с ковра покрывало, он с интересом развернул его.
– Что ты задумал? – не шевеля головой, выпалила эльва.
Мужчина весело взглянул на неё и направился к выходу.
– Подожди минуту. Я сейчас.
Раздетый по пояс, босой, в одних свободных штанах, Император нырнул в зябкую от близости леса ночь и недолго думая, подошёл к первому попавшемуся караульному у входа.
– Твой кинжал, воин, – протянул он ладонь и, едва острый клинок оказался у него в руке, вернулся в шатёр.
Перехватив оружие поудобнее, мужчина снова поднял покрывало и, усмехнувшись, быстро отрезал от него несколько длинных широких полос. На самом деле ему было всё равно, что подумают о нём его подчинённые и слуги. Просто здесь, в шатре, где правитель людей иногда спал со своевольной эльвой, не было ни одного острого предмета. И если сперва это было мерой предосторожности, то после просто так повелось и дальше.
– Ты сказала, – Император подошёл к ложу и проворно схватил девушку за ногу, – что мы – достойная пища для глайнов. И в каком-то смысле ты права. – Жёсткие пальцы крепко опутали зажатую подмышкой тонкую щиколотку мягкой тканью, не обращая внимания на тщетные старания той освободиться и довольно чувствительные удары, которые в это же время Альтери наносила ему другой ногой. – Две сотни лет тому назад люди действительно были слабы и ничтожны, не способны защититься от зелёных тварей. – Мужчина потянулся и накинул на угловой столбик кровати второй конец самодельной ленты, крепко привязывая её так, чтобы нога эльвы имела как можно меньше возможности дёргаться. – Тебе удобно? – обернулся он, ловя на подлёте метящую ему в лицо вторую ногу. – Нас убивали, пожирали, грабили, но никто из вас, великих и сильных, не пришёл к нам на помощь, – спокойно продолжил Император, повторяя со второй ногой только что совершённые манипуляции. – Так было, пока мой дед не объединил воедино племена людей. И тогда отец смог очистить наши земли от всех тварей, которые мешали нам жить спокойно. А помнишь… – спросил он совершенно буднично, словно в это время завтракал на свежем воздухе, а не крепил ко второму кроватному столбику другую шёлковую полосу, окончательно обездвиживая сжимающую от бессилия зубы девушку. – …помнишь эпидемию чумы? Она случилась в самом начале моего правления. Я тогда умолял твоего отца помочь людям. Но вы снова не захотели снизойти до нас. И тогда, – мужчина покончил со своим занятием, но не поднимал лица, блуждая мыслями где-то очень далеко, – я понял, что люди могут полагаться только на себя. И решил, что больше никому не позволю вытирать о нас ноги… Черви? Нет. Мы станем властителями этого мира. И мы заставим другие расы считаться с нами. Жестоко и беспощадно. Так же, как вы всё это время поступали с людьми. – Император, наконец, поднял на девушку глаза, и она замерла от страха – столько холода и стали было в них. – И если вам или ещё кому-то это не нравится, можете все дружно отправляться в бездну. – Но неожиданно его взгляд изменился, и мужчина чуть растянул губы в улыбке. – Однако я сейчас о другом.
Он выпрямился и взглянул с высоты своего роста на растянутую перед ним эльву. Затем наклонился и очень старательно оправил задранный подол.
– Мне нравится твоё новое платье. А тебе? – как бы между прочим, спросил Император. Девушка промолчала, попытавшись с вызовом вздёрнуть подбородок. – Нужно будет приказать доставить тебе ещё одно такое же.
Что случилось после, принцесса эльвов поняла, только когда воздух коснулся обнажённой кожи, а этот сумасшедший старательно сметал на пол очередные лоскуты ткани, совсем недавно бывшие изысканным женским одеянием. Потом он снова встал в изножье кровати и неспеша обвёл взглядом изумительно сложенное гибкое тело, которое каждым изгибом манило его к себе. Эта красавица словно специально для него была создана. Печалило лишь растерянно-подавленное хорошенькое личико хозяйки этого сокровища.
Мужчина, не торопясь распустил штаны, и его напряжённая плоть, благодарно кивнув, замерла, гордо задрав вверх гладкую головку.
Альтери сглотнула, и Император увидел, как расширились зрачки на медово-золотом поле радужки. Он усмехнулся и, не стесняясь, демонстративно взглянул на «цветок» эльвы.
– Нет, – мелко, насколько позволяла привязь, затрясла головой она, пока правитель людей склонялся перед ней. – Нет. Не хочу! Не сейчас! Не надо!..
Его язык медленно прошёлся снизу вверх по самому сокровенному месту девушки, и та инстинктивно попыталась сжать бёдра. Но привязь не особо позволила ей пошевелиться, оставляя ноги широко раскинутыми, полностью отдавая её во власть человека. И внезапно Альтери с ужасом почувствовала, что, несмотря на пылающую внутри жгучую обиду и злость, беспомощность перед этим мужчиной заставила сладко содрогнуться её тело.
– Я хочу, – севшим голосом произнёс он, неспеша устраиваясь на вытянутых руках так, чтобы видеть лицо эльвы, а его орудие плотно прижалось к восхитительному шёлку её устья. – Я хочу, чтобы ты навсегда запомнила одну важную для тебя истину, Альтери.
Мягко надавив, «каменное» естество Императора погрузилось в тёплую, гладкую и такую желанную плоть. Приоткрыв недавно сыпавший проклятьями рот, девушка резко втянула в себя воздух. Мужчина немного качнул бёдрами, осторожно проникая глубже, стараясь не причинить боли своей любовнице. Наоборот, ему было не просто нужно – сейчас ему было жизненно необходимо, чтобы размеренные, неторопливые, уверенные его движения зажгли искры в её глазах, заставили дышать с ним в такт. Но видя, как нежные губы эльвы упрямо сжимаются в линию, а медовые глаза неподвижно смотрят в одну точку куда-то над его головой, Император чуть усмехнулся. Широкая ладонь мужчины непререкаемо, но бережно закрыла мир от взгляда Альтери, заставляя обостриться все другие её чувства, ощутить каждый из порхающих по маленьким соскам поцелуев. В то же время вид, открывающийся на твёрдый от напряжения животик, на красивую натянутую поднятыми руками раскачивающуюся грудь, – всё это накрывало самого мужчину, тянуло в сладкую глубину возбуждения и просто сносило голову правителю империи людей. Однако сейчас он старался быть не только запредельно нежным, но также терпеливым и настойчивым. Император чувствовал, как беспрепятственно скользит внутри девушки, как каждый его толчок вырывал всё более шумные вдохи сквозь стиснутые зубы эльвы, слышал, как постепенно эти вдохи перерождались в стоны и всхлипы. И когда сквозь жаркое дыхание Альтери вдруг пробилось неконтролируемое, сперва робкое, а потом почти сразу умоляющее «Да… Да!», мужчина победно улыбнулся и, продолжая двигаться немного быстрее и всё ближе подводя девушку к пику, хрипло заговорил:
– Ты назвала людей червями и гнилью. – Увидев, что смысл его слов пробился в сознание тут же попытавшейся прийти в себя девушки, Император чуть увеличил темп, не давая ей свернуть с пути, по которому вёл её тело. При этом одни боги знали, чего ему самому стоило оставаться на плаву. Наверное, всё же спасибо зелью Корадуса. – Значит в твоих глазах, о гордая эльва, я тоже червь, мерзкий опарыш. Тогда… – Повелитель людей снова поднялся на вытянутые руки и быстро и умело взорвал ослепляющим наслаждением мир Альтери. В ту же секунду короткая полуусмешка промелькнула на покрытом испариной жёстком лице: – …прими тот факт, что ты отдаёшься и сладко кончаешь, трахаясь с этим червём, сучка…
Она поняла. Каждое слово.
– И ещё…
Её распахнувшиеся глаза снова зажмурились. Девушка закусила губу почти до крови, пытаясь остановиться, но её тело уже было не в состоянии затормозить. И мучительное осознание этого захлестнуло эльву с головой, смешавшись с острым, небывалым доселе наслаждением, которое не гасло, но нарастало с каждым новым ударом возбуждённого до предела мужского естества, резко и глубоко врывавшегося в нежное лоно, нещадно расталкивая его стенки. Девушка всхлипнула. Из-под длинных ресниц выкатилась слеза. И тут же над ней страшным приговором зазвучал голос Императора:
– Я…
Наблюдая за эльвой, он почти полностью вышел из неё и тут же с новой силой вбил себя обратно. Девушка вскрикнула сквозь сцепленные зубы. И снова голос:
– Никогда…
Опять выход, а после – яростный удар возвращения. Перед глазами у эльвы поплыли цветные круги.
– Не позволю…
Выход. Удар. Девушка снова вскрикнула сквозь окутывающую её пелену. Лёгкие от напряжённого частого дыхания готовы были вот-вот взорваться.
– Тебе…
Выход. Удар. Мысли погасли в голове эльвы, разрываемой между балансирующим на грани миров телом и желанием закричать, срывая голос и выворачивая наизнанку всю себя от унижения и омерзения.
– Уйти!
С последним ударом Император, выгнувшись на распрямлённых руках, впечатывая себя в её разведённые бёдра, тихо, через зубы застонал. Сквозь поглотившее его неземное наслаждение он всё же слабо, но ощущал, как мелко дрожит под ним девушка. А потом силы оставили его выпитое страстью тело, и мужчина почти повалился на замершую Альтери, прижавшись губами к её плечу. Но эльва тут же шевельнулась. Ухо обожгло быстрым дыханием, и Император едва успел откатиться на бок, но резкая боль в мочке всё же его настигла.
– Это было опрометчиво с моей стороны, – ухмыльнулся он, осторожно ощупывая пальцами пострадавшее ухо и разглядывая обильно испачкавшую их кровь.
Эльва молчала.
Мужчина посмотрел в её лицо, на нежные губы, неравномерно окрашенные алым, на торчащий кончик острого ушка, перевёл взгляд на шею с затаившимся на ней смертельным артефактом. Дальше его глаза невольно опустились к груди. Он не торопясь обвёл напряжённое полушарие кончиками пальцев, обрисовывая его в круг из своей крови и спиралью двигаясь к розовому соску.
– Мне понравилось, – не отрываясь от восхитительного зрелища, сказал Император. – При случае, нужно будет повторить. – И улыбнувшись, поднялся с постели.
Совершенно не стесняясь, мужчина подобрал с ковра штаны и, не спеша, с удовольствием разглядывая притихшую эльву, оделся. В его руке блеснул кинжал, и шёлковые путы распались. Но быстро свести затёкшие ноги девушке так и не удалось. После Император осторожно освободил её руки и голову. Тогда с тихим, болезненным стоном нагое тело перевернулось на бок и сжалось в комочек, спрятав лицо в подушку.
– Сегодня ты будешь спать одна, – услышала она спокойный голос правителя людей. И тяжёлая ткань укрыла обнажённую кожу. – Но я прошу тебя, Альтери, подумай, кем ты будешь дальше – подстилкой болотного червя или владычицей империи. И да: у тебя только два варианта.
Едва слышно вздохнув, мужчина вышел из шатра, оставив неподвижную эльву под своей парчовой накидкой. На душе внезапно стало гадко, как после тяжёлого сна. Или после осознания, что тебя обманули и ты поступил недостойно. Вот только кто обманул?..
Девушка лежала, закрыв глаза. Подушка, в которую уткнулась лицом, была влажной от слёз, но Альтери не замечала этого. Сейчас эльва тихо ненавидела себя, своё тело, всё ещё помнящее то невыносимое блаженство, которое утащило её на самое дно, в то же время бросив к ногам эльвской принцессы все звёзды вселенной. «При случае нужно будет повторить», – сказал он, и всё её существо, каждая клеточка, снова объятая воспоминаниями о случившемся, согласно вопило от восторга: «Да! Повторить! Обязательно повторить!» От этого к ненависти примешивалось презрение – к себе, к своей глупости и самоуверенности. На что она надеялась? Что Император людей испытывает к ней намного больше тепла? Что для него она уже непросто пленница и он услышит и поймёт её? Что будет считать с её желаниями? Или, может быть, что он тоже любит её?..
Любит…
Эльва горько всхлипнула и съёжилась ещё больше. Боги, лучше бы она позволила тени забрать его!
…То, что Император людей «помечен тенью», Альтери поняла, как только впервые увидела его. И, признаться, тогда это осознание весьма обрадовало девушку. Ведь те, кого преследуют умершие, не живут долго. Каждую ночь эльва наблюдала, как белёсый женский силуэт неслышно для всего мира стенает над мечущемся во сне мужчиной, как прозрачные пальцы гладят его по голове, словно перебирая побитые сединой пряди волос, как склоняется сотканными из холодного тумана губами к живому лицу и медленно пьёт его тепло. О, этот призрак оказался посланным самими богами оружием возмездия, и Альтери была уверена, что ненавистный варвар уже через месяц угаснет или потеряет рассудок, опустошённый той, что приходила к нему по ночам. А когда люди внезапно вторглись во владения унэокарри, желание этого превратилось в мечту. Но ночь сменялась днём, а правитель людей продолжал жить и здравствовать. И эльва знала – виной тому был старый целитель, снадобья которого словно вливали в повелителя людей новую жизнь.
Так продолжалось месяц, два, три. Император по-прежнему вёл свои легионы, выжигая землю, а после повсеместно уничтожая некогда живших на ней детей ветра. Правда, Альтери узнавала об этом только благодаря едкому запаху гари и смерти, вползавшему в императорский шатёр вместе с его хозяином. Ни пленных, ни пепелищ сама девушка ни разу не увидела: проклятый шатёр был для неё не только клеткой, но и спасением. День за днём проводила эльва внутри его купола – стараниями человеческих колдунов стены его держали девушку надёжнее каменных узилищ, – и лишь трое сглаживали её одиночество. Только вот… Чёрного колдуна пленница неосознанно боялась до мурашек. Императора тихо ненавидела, хотя для неё стало приятной неожиданностью, что в его шатре у неё оказалось своё спальное место. Да, ложе было узким и немного неудобным, но оно было и оставалось только её, а сама Альтери, несмотря на красоту, казалось, воспринималась этим мужчиной как угодно, но только не как женщина. Это сбивало с толку, ведь подобное расходилось с изначально сотканным представлением о нём. Поначалу правитель людей относился к ней как к прислуге, а после вообще как к навязанному взятыми обязательствами соседу, но этим всё и ограничивалось. Однако Альтери знала, что чувства Императора к эльвам вообще и к ней в частности несказанно далеки от тёплых. Он дал ей это понять ещё при первой их встрече, когда благородная эльвская принцесса попыталась донести до варвара всю абсурдность его мировоззрения, а в итоге в ужасе корчилась у его ног, впервые испытывая на себе действие проклятого ошейника. Лишь когда в глазах мужчины блеснуло удовлетворение, пришло облегчение. Император же тогда опустился на корточки перед испуганной, сипящей эльвой и с явным удовольствием поведал ей о проклятье «строптивый раб» и всех его «прелестях». После этого мужчина выпрямился и, не подав руки, не помогая девушке подняться, вышел из шатра, оставив пленницу в одиночестве осознавать тот кошмар, в котором отныне ей предстояло жить.
Лишь иремийский монах стал её отдушиной, тем, чей голос девушка могла слышать без дрожи и отвращения. Да была ещё молчаливая и незаметная женщина, поставленная прислуживать «не-человеку», но её Альтери не принимала вовсе. Она даже не замечала, когда та появлялась и исчезала, исполнив свою работу. Правда, однажды эльва случайно поймала на себе взгляд своей прислужницы, и от сквозившей в нём неприязни ей стало непривычно неуютно и зябко. Проклятье! Эльвы – Альтери была в это уверена – прекрасные высшие создания, которые должны вызывать только трепет и восхищение, а не… это!