Карадагский змей

– Семен Яковлевич, голубчик, а что же означают вот эти четыре пиковых значения восемнадцатого и шестьдесят третьего измерений гравитации во внутреннем пространстве черной дыры, фиксируемые уже неоднократно, начиная с декабря прошлого года? Не хотите ли вы сказать нам, что несчастные дельфины, попавшие в воронку времени, сумели, воспользовавшись своим собственным разумом, вернуться из палеолита обратно в Черное море нашего времени? Вы же не могли не обратить внимания на эти случаи? – задав сразу три вопроса, Царев сделал паузу и, вертя в правой руке остро заточенный карандаш, пристально смотрел на немного растерявшегося ученого.

– Я докладывал о первых двух всплесках восемнадцатого и шестьдесят третьего измерений в многомерной матрице, – ответил молодой физик.

– Кому именно? – тон вопроса, задаваемого Царевым, не сулил ничего доброго тем, кто упустил нечто принципиально важное. Ему не надо было догадываться о последствиях. Итоги только что обнаруженной ошибки еще днем привезли и вручили ему офицеры фельдъегерской связи. Теперь было архиважно еще до встречи с куратором выложить тому план действий, способный спасти такой перспективный проект.

– Я разговаривал с Павлом Николаевичем Изотовым, но он сказал мне, что наша лаборатория давно выбрала лимит по потреблению электроэнергии, и он распорядился поставить отсечку на автоматы наших силовых кабелей. Он предложил нам заранее согласовывать с ним все мероприятия, когда нам требуется повышенные мощности. Так как пиковые показатели стали появляться только после установки отсечки на силовом кабеле, мы связали одно с другим. А дельфин действительно пока никакой не возвращался, – закончив говорить не очень приятные для всех вещи, двадцатишестилетний Семен Яковлевич позволил себе пошутить про дельфина и сам первым рассмеялся своей шутке.

– Стране нужны герои, а рожают дураков, – не сдержался Сергей Николаевич.

– Я отправлял циркуляр о необходимости бережно относиться к любым ресурсам, включая электроэнергию, во все подразделения института. Если какой-то дельфин не смог вернуться, значит, его плохо дрессировали. Не надо валить с больной головы на здоровую, – моментально набычился Изотов.

– Я не знаю, о какой дрессировке вы мне говорите, но идея неплоха. Два часа назад вы сетовали на отсутствие подготовленных кадров для АРПИ миссии, но сейчас я вижу минимум двух кандидатов, сидящих за этим столом, – не скрывая ехидства, в ответ ему произнес Сергей Николаевич.

– Но я не совсем понимаю, в чем моя вина, – чуть не плача от незаслуженной, по его мнению, обиды пролепетал Семен Яковлевич. Он был отличный физик и мог на кончике своего пера рассчитать траекторию движения галактики, находящейся в сотне миллионов световых лет от Земли, но быть АРПИ никак не входило в его планы.

– К сожалению, даже я не знаю, сможем ли мы хоть как-то сгладить те проблемы, которые имеем сейчас. У нас есть неопределенное количество времени на полный пересчет пропущенных вами показателей. Успеем посчитать до звонка куратора, хорошо, не успеем, продолжим работу параллельно с неприятными объяснениями, – подвел итог совещания Царев. Он поднялся из-за стола, показывая всем, что надо идти и считать все сначала.

Всячески стараясь делать вид, что он здесь не при делах, Изотов как ни в чем не бывало захлопнул свой кожаный блокнот, не преминув при этом аккуратно заложить страницы шелковым шнурком, входящим в комплект этой ценной канцелярской принадлежности. Подмигнув секретарше Верочке, он протиснулся в кабинет Царева.

– Ты сегодня был в спортзале? – спросил его Царев.

– Конечно был, – стараясь придать бесхитростное выражение своему лицу, ответил Павел Николаевич.

– Шею качал?

– Конечно качал! А как же, мост, забегания, перекидывания. Обычный комплекс.

– Ты должен сделать себе харакири, – сказал Царев, снимая с подставки большую и маленькую японские катаны, подаренные ему много лет назад.

– Сэппуку, сейчас чаще используют это слово, – покорно согласился Изотов.

– Да, наверное. Смотри, вставай на колени, – Царев подтолкнул ему навстречу небольшой коврик. – Маленькой катаной тычь себе в живот и потом резко вверх, а я встану за спиной и как твой товарищ отсеку тебе голову, дабы лишить излишних страданий.

– Забери себе моего бультерьера, собака ни в чем не виновата и наверняка станет по мне скучать, – высказал свою последнюю просьбу Изотов. Он снял туфли из черной крокодиловой кожи и покорно опустился на половичок.

– Чем ты его кормишь? – спрашивая, Царев одновременно примерялся, как поудобнее взмахнуть мечом.

– В холодильнике стоят банки с питанием, почитаешь, чай, грамотный, – уже не соблюдая прежнего пиетета в отношениях, ответил Изотов, когда дверь кабинета распахнулась и в сопровождении испуганной Верочки на пороге появился куратор, по соображениям секретности приехавший в институт лично.

* * *

Марина всегда немного комплексовала по поводу своих, как ей казалось, коротких и довольно полноватых ног. Стараясь скрыть оба этих непонятно почему причисляемых к недостаткам фактов, она носила длинные широкие юбки и обувь на платформе или с каблуком. В этот злосчастный вечер, несмотря на жару и довольно раздолбанное покрытие местных дорог, она, как обычно, нарядилась в туфли, каблуки которых сначала мешали ей бежать, а затем один из них, сломавшись, заставил ее ковылять из последних сил. Ручейки крови, сочившейся из ран на спине, смешивались с едким потом, окрашивая блузку и юбку в красный цвет. Остановившись возле калитки палисадника, где всего несколько минут назад она попрощалась с Аней и Катей номер два, Марина схватилась за штакетину и потянула на себя. Калитка, никогда не запиравшаяся днем, теперь оказалась замкнута на внутреннюю щеколду, до которой девушка, стоя снаружи, не могла дотянуться. Тряся калитку, Марина снова закричала. От охватившего ее панического страха ей казалось, что она сейчас умрет. Услышав крик своей подруги, две девушки, единственные, кто из всей веселой компании оставались сейчас в доме Севы Маслова, выбежали ей навстречу.

– Вызовите мне скорую, – рыдала Марина, повиснув на подбежавшей к ней Ане.

– Да что с тобой случилось? – испуганно повторяла Катя номер два. От вида крови, пропитавшей Маринину одежду, ей стало плохо, и она пыталась подавить подступавшую к горлу тошноту.

– На нас напали. Вызовите скорую! – повторяла Марина.

– Кто напал? Почему? – спросила Анна, усаживая свою подругу на один из пластмассовых стульев, стоящих вокруг уличного стола. На Ане были джинсы в обтяжку, подчеркивающие ее стройные длинные ноги, и черная блузка с пуговками, готовыми вот-вот лопнуть в районе груди. Теперь и на ее одежде повсюду были следы крови, которые оставались на всем, к чему только прикасалась рыдающая Марина.

– Я не знаю, отвезите меня в больницу.

– А где Нина и Женя? – Анна продолжала задавать вопросы удивительно спокойно. Она уже увидела две японские звездочки, торчавшие из Марининой лопатки, и спрашивала себя, как такое могло случиться. Как профессионалы высочайшего уровня не смогли справиться с простоватой толстушкой, убежавшей от них на десятисантиметровых каблуках.

– Я понятия не имею! Мне нужен врач, я могу умереть, – продолжала всхлипывать Марина. Сидя на стуле, она смогла отдышаться и немного прийти в себя. Раны не причиняли ей сильной боли, но шок и страх продолжали разрушать ее сознание.

– Мариночка, не волнуйся, я уже звоню в скорую помощь, – затараторила сумевшая справиться с тошнотой Катя номер два.

– Подожди, может, лучше дождаться ребят? – пытаясь тянуть время, предложила Анна. Обстановка сложилась критическая, принимать решение, не посоветовавшись с теми, кто все это затеял, она опасалась.

– Алло, скорая? – спросила кого-то на другом конце линии Катя номер два, не обратив внимания на предложение Анны.

Отступать или медлить далее не было ни смысла, ни возможности. Точным ударом в подбородок сбив Катю номер два на землю, Анна подняла выроненный при падении телефон. Извинившись за ложный вызов, девушка мимолетным прикосновением к красному кружку на экране закончила разговор, после чего отсоединила аккумуляторную батарею и, вытащив симку, разломила ее пополам. Перестав скулить, Марина смотрела на происходящее оторопелыми глазами. Животным инстинктом вновь почуяв беду, она вскочила на ноги и собиралась повторить свое чудесное спасение, но сбросившая личину дружеского участия Аня была к этому готова. Ловко подставив подножку начавшей свой побег Марине так, что одна нога девушки зацепилась за другую и привела к неминуемому падению лицом вниз, Анна прыгнула ей на спину и, перекрыв пальцами поступление крови в мозг через сонную артерию, на некоторое время полностью отключила ее сознание.

Замерев на некоторое время, Анна внимательно осмотрела двор и дом. Окно комнаты, где обычно спала мать Севы Маслова, так и не засветилось электрическим светом. Анна мысленно похвалила себя за предусмотрительность. Исполняя роль девушки Севы, она как можно ближе сошлась с его мамой. Еще далеко не пожилая женщина охотно общалась с молодой и привлекательной девушкой, хотя негласно осуждала ее фанатичную склонность при всяком удобном случае загорать нагишом. Затрагивая тему опасности чрезмерного воздействия солнечных лучей, обе они волей-неволей переходили на тему общего здоровья, излишней нервозности и плохого сна. Как представитель молодого поколения Анна не без оснований позиционировала себя хорошо разбирающейся в современной фарме. Таблетки, рекомендованные ею как идеальное средство от стресса для женщин среднего возраста, имели побочным эффектом повышенную сонливость, но так могло быть даже лучше, учитывая фиговую звукоизоляцию межкомнатных перегородок перенаселенного на данный момент дома.

Тишина, стоявшая вокруг, успокоила Анну. Марина и Катя номер два, не очнувшиеся до сих пор, казалось, просто спали на земляном покрытии двора, одна, раскинувшись в позе морской звезды, другая – уткнувшись носом в пучок сорной травы. Пришла пора уходить. В том, что случилось и еще неминуемо должно случиться, не было ее вины. Оставить кого-либо из присутствующих в живых она не имела права. Не чувствуя ни жалости, ни сострадания, она перенесла тела еще живых девушек внутрь дома. Вынув оба уракена из Марининой спины, она аккуратно положила ту на кровать. Придавив подушкой лицо, она постояла так некоторое время, дожидаясь, когда перестанет биться сердце. Те же действия она проделала и со спящей как ни в чем не бывало матерью Севы, и с Катей номер два, положив ее на кровать, где все последние дни они спали с Севой Масловым. Аня делала все спокойно и никуда не торопясь. Сняв с Кати номер два всю одежду, она поменялась с ней сережками и цепочкой. По росту девушки отличались не сильно, и вся Катина одежда могла на первых порах ей подойти, а надолго она была ей не нужна. Еще раз обойдя все комнаты и дворик, она вернулась в дом и, чиркнув спичкой, подожгла бумажные обои возле электрической розетки. Подождав, пока займется огонь, Анна вышла на улицу. Со стороны это была не кто иная, как Катя номер два. Большие темные очки и бейсболка, надвинутая на самый лоб, должны будут подсказать тем, кто потом увидит ее изображение, снятое видеокамерами на автовокзале и аэропорту, что Катя пыталась скрыться, надеясь на дилетантскую маскировку. Время, пока пройдут все экспертизы, работало на Анну. Только потом, когда станет ясно, что в легких погибших нет дыма, картинка примет другой ракурс. Но все, что ей надо успеть сделать, она успеет и так.

* * *

Привыкший к экстравагантным выходкам Сергея Николаевича Царева, куратор ничуть не удивился, застав руководство института за подготовкой к обряду сэппуку. Всю торжественность момента испортила легкомысленная Верочка, как все женщины, склонная к экзальтации и чрезмерно серьезному отношению к бытовым мелочам. Увидев, что японский меч в руках бесстрастного и безжалостного директора достиг апогея набора потенциальной энергии, она бросилась к нему, вереща нечто нечленораздельное.

– Ага, значит, мои подозрения насчет твоих приставаний к секретарше были не напрасны, – чему-то радуясь, спросил Царев, стараясь отцепиться от девушки и усадить ее в кресло.

– У тебя молодая жена, да и возраст, пора бы тебе остепениться, – ворчливо оправдывался Изотов, вставая с коврика и надевая свои крокодиловые шузы.

– Возможно, Вера Павловна просто спасала вас, Сергей Николаевич, от смертного греха, – примирительно заговорил куратор.

– Желание помочь товарищу закончить священный обряд харакири не может причисляться к грехам, описанным на скрижалях Моисея, – недовольно возразил Царев, убирая катану в футляр с иероглифами.

– Да, я вижу, дело действительно носит характер безотлагательной срочности! Сначала фельдъегеря носятся здесь как угорелые со своими секретными пакетами, потом вы, Рихард Евгеньевич, неспешно рассуждаете о священных заповедях; «тихо-тихо ползи улитка по склону Фудзи…»^[14] Какая чушь эти хайку! «Рожденный ползать летать не может»^[15] звучит куда как поэтичнее и вдохновляет на героический подвиг. Я не признаю свою вину и теперь начинаю понимать, что все это из-за Веры Павловны, – почувствовав, что гроза прошла стороной, нахально заявил Изотов, всем свои видом демонстрируя склонность к независимому суждению о самых сложных вопросах мировой культуры и философии.

– Верочка, попросите принести мне и Рихарду Евгеньевичу чаю и бутербродов из буфета, а Павлу Николаевичу попросите ничего не приносить, – сказал Царев, придав голосу подобающую моменту строгость. – И чтобы нас никто не беспокоил, – прикрикнул он вдогонку шмыгнувшей за дверь кабинета секретарше.

Все трое мужчин немедленно настроились на деловой лад. И Изотов, и Царев прекрасно понимали, насколько серьезно положение, в котором они оба сейчас оказались. Не только погрешности, закравшиеся в расчеты, были этому причиной. По тем данным, которые стали доступны сидевшему напротив и вежливо улыбавшемуся Рихарду Евгеньевичу, получалось, что еще минимум две неизвестные и могущественные структуры следили за проектом АРПИ. Возможно, ситуация подлежала коррекции, а возможно, нет. В любом из вариантов спокойное, размеренное течение времени прекращало свое существование. Наступало время авралов и работы против часовых стрелок.

Из пояснений, сделанных куратором, получалось, что военные контрразведчики ВМФ заметили подозрительную активность со стороны неизвестных им транснациональных корпораций как раз в зоне исследуемого институтом Царева туннеля. Поначалу не придав этому кейсу важного значения, служба занималась сбором и анализом материала в обычном порядке, не раздувая из события сенсации и рассчитывая справиться собственными силами. Только получив стопроцентные доказательства присутствия иностранной резидентуры на Крымском полуострове и необычности происходящих событий, они доложили на самый верх. Сложить два полюс два оказалось совсем просто, и руководство Рихарда Евгеньевича было вынужденно забить тревогу.

– Что уже успели сделать военные? – постепенно отходя от шока, вызванного только что услышанной информацией, поинтересовался Сергей Николаевич Царев.

– Они отправили в Коктебель, поближе к горному массиву Кара-Даг, группу боевых пловцов, – простодушно разведя руки в стороны, ответил Рихард Евгеньевич.

– Кого?! – не скрывая удивления, поинтересовался Изотов.

– Пловцов, боевых пловцов. Они предполагают, что змей – это вид психологического оружия, разрабатываемый силами японского технологического комплекса. Они даже перечислили ряд наиболее вероятных корпораций, причастных к разработке. Пловцы должны были проявить или устойчивость или неустойчивость своей психики при встрече с так называемым Карадагским змеем, – закончив говорить, куратор налил себе еще чая, демонстрируя собранность и готовность к решительным действиям.

– Мощно! Вполне объяснимое заблуждение. У нас в самом начале была версия, что оптическое видение змея – это выпадение материи из недоступных нашему сознанию измерений в привычное для человеческого восприятия трехмерное пространство, – пояснил Царев.

– Ну знаете, я тут полностью на стороне военных. В конце концов, их никто не ставил в известность о проводимых работах в зоне их ответственности, и при этом они смогли не только обнаружить аномалии, но и выявить присутствие иностранной разведки, – возразил ему Рихард Евгеньевич.

– Без военной контрразведки мы бы так и продолжали свои изыскания, не понимая, на чью мельницу мы льем воду, – резонно заметил Павел Николаевич Изотов.

– Наши дальнейшие действия? – Царев задал вопрос напрямую куратору, посчитав сейчас неуместным ввязываться с Изотовым в перепалку об истинных причинах столь позднего обнаружения посторонних на поле научных изысканий.

– Мы с вами вылетаем в Крым для координации действий с военной контрразведкой по обезвреживанию шпионской резидентуры, – подводя итог всему сказанному, ответил ему Рихард Евгеньевич.

– А этот? – Царев кивнул головой в сторону притихшего Павла Николаевича.

– Раз разговор идет об уничтожении, без Изотова нам не обойтись, – рассмеялся куратор.

Ровно через час в черное небо подмосковной ночи поднялся борт спецрейса Москва – Симферополь. Все присутствующие в салоне постарались вздремнуть хоть пару часов, зная наверняка, что после приземления о такой роскоши не сможет идти и речи.

* * *

Ожидание затягивалось. При той поспешности, с которой они прибыли сюда, в штаб планируемой операции, о сущности которой им были известны только отрывочные детали, почти часовое стояние в коридоре обескураживало. Ушаков переглядывался с Володей Башкирцевым и оба они то и дело бросали вопросительные взгляды на своего старого товарища и новоиспеченного командира Егора Иноземцева. Сама обстановка вокруг магической двери, возле которой они томились в ожидании разъяснения их непосредственного задания, становилась все оживленнее. В нее входили и выходили младшие и старшие офицеры, с чувством явного превосходства смотревшие на одетых в штатское рябят, томящихся в ожидании, очевидно, по причине недостаточной важности задачи, которая может ими решаться. Только выработанная за время службы привычка к дисциплине помогала удержаться им от бессмысленных вопросов типа «чего мы здесь вообще ждем». Бессмысленных, потому что ждали они самолет из Москвы, на котором должны были прибыть Рихард Евгеньевич, человек, курировавший этот проект со стороны администрации, и руководство секретного института в лице его директора Сергея Николаевича Царева и его заместителя по безопасности Павла Николаевича Изотова. Конечно, заставлять ждать молодых моряков, от которых вскоре будет зависеть если не весь успех, то большая часть происходящего сегодняшней ночи, было неразумно. Объяснялось это тем, что на капитана второго ранга, того самого, с кем все это время поддерживал связь Егор Иноземцев, единовременно навалилось слишком много срочных проблем. Занятый их первоочередным решением, он отложил заботу о более комфортном размещении боевых пловцов на потом.

К полуночи гостиница, в которой, по мнению военных, размещалась штаб-квартира японской резидентуры, была взята в непроницаемое кольцо. Также были обнаружены фрагменты тела убитого ими водолаза Николая Старикова, на свою беду ставшего информатором. Дело оставалось за малым. Ждали самолет из Москвы. Команда, поступившая на этот счет, не оставляла никаких сомнений в последствиях от ее неправильной интерпретации.

За все время ожидания мимо Ушакова и его товарищей не прошел ни один человек, одетый по гражданке. Увидев на другом конце коридора приближающихся к ним Царева, Изотова и Рихарда Евгеньевича, ребята подумали, что если вновь прибывшие пройдут вперед них, то все это затянется надолго. Так и произошло. Не ожидая приглашения, все трое зашли внутрь. Егору Иноземцеву осталось только, словно извиняясь, незаметно пожать плечами. Однако на этот раз их расчеты не подтвердились. Меньше чем через минуту дверь снова распахнулась и капитан второго ранга, лично окликнув Иноземцева, предложил всем, включая сопровождавшего парней лейтенанта, зайти внутрь импровизированного кабинета. Москвичи, расположившиеся за продольным столом для совещаний, внимательно рассматривали вошедших. К удивлению не только Иноземцева, но и всех остальных, место председательствующего уверенно занял один из прибывшей троицы, а именно высокий человек с характерной сутулостью, выдающей в нем волейболиста.

– Итак, это и есть те самые боевые пловцы, которые должны были проверить на прочность Карадагского змея, я правильно понял изложенную диспозицию? – обратился Царев, не раздумывая занявший место ведущего совещание, к Рихарду Евгеньевичу.

– Именно они, Сергей Николаевич, именно они, – подтвердил куратор, ему не очень понравилось самоуправство Царева в выборе мест за столом совещаний, но понимая, что реально принимать правильные решения в сложившейся обстановке может только ученый, сдал позиции без боя.

– Тогда давайте знакомиться, – предложил Царев, бросив короткий цепкий взгляд на всех присутствующих одновременно.

– Капитан второго ранга Моисеев Андрей Валентинович, военная контрразведка флота. Остальные присутствующие здесь – наши сотрудники. Я представлю их вам по именам и позывным, которыми мы будем пользоваться в ближайшие двадцать четыре часа для их идентификации, – отрапортовал хозяин кабинета. Он назвал всех ребят по очереди, начиная с Иноземцева с Масловым и заканчивая Ушаковым с Башкирцевым. Для простоты он присвоил им номера от единицы до четверки в соответствующем порядке.

– До начала совещания я как представитель администрации считаю необходимым отметить высокоэффективную работу вашего ведомства и лично ваше участие в обнаружении вмешавшихся в исследования института иностранных ведомств, товарищ Моисеев, – завил Рихард Евгеньевич, очевидно предвидя возможность недопонимания между ним и Царевым.

– В вашу задачу входило обнаружение Карадагского змея, я правильно понимаю? – спросил Изотов, по привычке довольно бесцеремонно глядя в упор на зардевшегося от похвалы Моисеева.

– Господь с вами, батюшка! Никак нет! В мои задачи входило и входит по сей час всего лишь обнаружение присутствия иностранных агентов в тех местах, где быть им никак не положено, – парировал капитан второго ранга, мгновенно подобравшись и готовый защищать свою территорию от нападок московских выскочек.

– Обнаружили? – стараясь быстрее перейти к делу, перевел разговор в практическую плоскость Рихард Евгеньевич.

– Их база окружена. Они пытались избавиться от трупа, убитого ими водолаза Николая Старикова, разделив его на фрагменты. Все фигуранты, принимающие участие в этом мероприятии, вернулись в гостиницу «Мираж» и больше ее не покидали.

– Это прекрасно, однако мы не можем перейти к полноценному обсуждению возникшей коллизии в присутствии этих четырех, точнее, пяти молодых людей, – поставил вопрос ребром начинавший злиться Изотов. Он специально, назло контрразведчику приплюсовал к одетым в штатское боевым пловцам сопровождавшего их лейтенанта в форме военного моряка.

– Почему же? – удивленно воскликнул Моисеев, немного картинно разведя руками. – Если вас интересует Карадагский змей, это как раз к ним. Именно их группе было негласно поручено оценить силу воздействия этого психологического оружия, разработанного самурайскими корпорациями.

– Какой у них уровень секретности? – спросил Царев, обращаясь одновременно к капитану второго ранга Моисееву и сидевшему от него по левую руку Рихарду Евгеньевичу.

– Сегодня они все вернулись на службу, – вступился за своих сотрудников Моисеев.

– Этого недостаточно, – уверенно произнес Изотов, довольный возможностью показать свою власть, распространяющуюся по всем уголкам вселенной.

– Согласен с тобой, Павел Николаевич, но у нас нет выбора, – немедленно отреагировал на слова своего заместителя начинавший уставать от ненужных деталей директор.

– Тогда подпишите вот такие формы, – не тратя времени на возражения и высказывание сомнений, приказал Изотов, одновременно доставая из своей неизменной папки листки бумаги с мелким текстом и местом для персональных данных.

Заполнение форм и утряска еще пары формальностей, возникших в процессе этого мероприятия, заняла не более пяти минут. Собрав у вновь получивших допуск к секретам подписанные ими формуляры и убрав их обратно в свою пижонскую папочку, Изотов снова расположился за столом рядом с Царевым. Все присутствующие приготовились внимательно слушать и запоминать реальную версию происходящего, когда единственный аппарат связи, стоявший на тумбочке, немного в стороне от общего стола, начал выдавать тревожные трели. Моисеев подошел к телефону и снял трубку. Даже людям, незнакомым с навыками чтения психомоторики лицевых мышц, глядя на капитана второго ранга, стало бы ясно, что произошло нечто трагическое. Прикрыв микрофон ладонью и все так же прижимая трубку к своему уху, он, повернувшись к столу, смотрел на спокойно сидящего рядом с остальными Севу Маслова.

* * *

Тяжелый внедорожник, повинуясь инерции, приобретенной в процессе погружения в подземелье, сжал рессоры почти до максимума; потом, на мгновение остановив свое движение в мертвой точке, кабина его снова качнулась вверх, следуя за усилием амортизаторов. Водитель запустил двигатель, и машина, выехав из лифта, проследовала вперед по какому-то туннелю. С Нины снова сняли балахон. Проехав совсем немного, внедорожник опять остановился, очевидно, прибыв к месту своего назначения. Сидевшие рядом с ней на заднем сидении люди обменялись между собой короткими фразами на непонятном Нине языке. Затем один из них, выйдя из автомобиля, помог выбраться и ей, что после всего произошедшего было довольно любезно с его стороны. Нина посмотрела на японку, стоявшую теперь рядом с ней. Они были приблизительно одного роста, обе весьма сексапильного телосложения, с той лишь разницей, что азиатка выглядела старше и спортивнее. Надетые на нее черная футболка и черные джинсы с черными кроссовками делали ее похожей на ниндзю.

– Пойдем, я провожу тебя туда, где тебе придется провести некоторое время, – обратилась она к Нине.

– Но это незаконно, вы не можете держать меня здесь насильно. Меня будут искать, – ответила Нина, в глубине души понимая, насколько смешно сейчас звучат ее слова.

– Мы поговорим об этом позже. Ты сможешь находиться здесь в комфорте, если не попытаешься сбежать. В случае неадекватного поведения с твоей стороны я не смогу тебе помочь. Поэтому советую проявить благоразумие, – японка говорила спокойно и уверенно.

Девушке ничего не оставалось, как подчиниться обстоятельствам. Комната, выделенная ей для пребывания в плену у незнакомцев, действительно обладала определенным набором преимуществ по сравнению с теми помещениями, в которых, как правило, содержатся заложники и жертвы похищений. Туалет, оборудованный водопроводом, и приточная вентиляция позволили Нине привести себя в порядок и немного поспать. Нагревшийся воздух подсказал ей, что на воле давно рассвело и наступил день. Значит, ее ищут. Ее не могли не искать. Лежа на низкой кровати, судя по всему сколоченной из досок, накрытых сверху чем-то наподобие японской циновки, она старалась не шевелиться и не привлекать к себе внимания. Вчерашние слова, сказанные Юа о неслучайности ее нахождения в Коктебеле, не давали ей покоя.

Да, она на самом деле давно мечтала поехать к морю без родителей. Ее никогда не соглашались отпустить одну, даже гипотетически допуская такую возможность. Пока рядом не появилась Анечка. Нина попыталась вспомнить, как и где они познакомились. Сначала ей это никак не удавалось, и она начала разматывать клубок воспоминаний, отталкиваясь от тех эпизодов их общения, которые хорошо отпечатались в ее сознании. Постепенно перед глазами начали всплывать некоторые моменты, которым, не случись сегодняшней беды, Нина никогда бы не придала значения. Первой обнаруженной странностью можно было назвать полное доверие, почему-то испытываемое родителями Нины к неизвестной им до этого девушке. Сейчас она обнаружила, что всегда просила именно Аню подтвердить своим родителям ее версию позднего возвращения домой. Второй странностью оказалось то, что, как она ни пыталась, ей не удалось с точностью установить, где и когда они все же познакомились. Все их разговоры, общение, встречи сейчас мелькали у Нины перед глазами, словно подернутые туманной дымкой, настолько неопределенными в разрезе текущей действительности оказались связывающие их отношения. «Но можно ли верить словам человека, причиняющего тебе зло по праву сильного? Разве не выгодно этой непонятной женщине, назвавшейся каким-то уродским именем из двух гласных, попросту водить меня за нос, преследуя свои цели?» – подумала Нина, подводя первый итог своим размышлениям.

В помещении становилось все теплее. Чтобы не привлекать к себе внимания, девушка не шевелилась и лежала, не открывая глаз. Мелкие бусинки пота, скатившись по щеке, задержались на верхней губе, и Нина невольно слизнула их языком.

– Я так и думала, что ты давно проснулась, – голос вчерашней японки раздался совсем рядом.

– Скажите, что вам от меня надо? – пробормотала Нина, садясь на кровать. Она сказала эти слова так тихо, что было непонятно, говорит ли она сама с собой или все же хочет что-то выведать у своей похитительницы.

– Пойдем умоемся и позавтракаем. У нас с тобой будет время все обсудить и понять друг друга. Всему свое время. И я говорила тебе, как ты должна обращаться ко мне. Ты забыла? – начав говорить мягко и дружелюбно, азиатка постепенно добавляла агрессию в интонацию произносимых ею слов. Последние слова прозвучали как угроза.

– Мне непривычно произносить имена, звучащие, как твое, и я не хочу есть. Кто вы такие, и почему держите меня здесь? – спросила Нина. Ей было страшно, но она постаралась говорить как можно увереннее.

– Ты хочешь поменять комфортные условия содержания на сидение в грязной клетке с цепью на шее? – поинтересовалась Юа.

– Нет. Я хочу, чтобы вы меня немедленно отпустили.

– К сожалению, это невозможно. Тебе следует смириться и разговаривать со мной более вежливым тоном.

– Зачем я вам?

– Ты часть большого плана.

– А если я не стану вам помогать?

– Я постараюсь тебя уговорить.

– Каким образом?

– Согласившись, ты попадешь в другую эпоху и проживешь гораздо более красивую жизнь.

– В другую эпоху? – переспросила Нина, совсем сбитая с толку, не веря в реальность происходящего. Она даже ущипнула себя за руку, пробуя проснуться.

– Тебе становится интересно? – поинтересовалась Юа. Взяв Нину за руку, она вывела девушку из комнаты. Нина не сопротивлялась. Вместе с Юа она прошла по короткому узкому коридору всего несколько метров и, перешагнув порог двери, похожей на те, что устанавливают на подводных лодках, оказалась в помещении, где уже находились двое мужчин характерной азиатской наружности.