Духи весны. Рассказы

Мой любимый город

Я случайно узнала про Варанаси, уже взяв путёвку в благополучный туристический южный Гоа. Город будто позвал меня. И я почему-то остро почувствовала, что мне необходимо туда попасть. Объяснить это было невозможно.

Варанаси называют городом мертвых. Еще при жизни многие индусы приезжают туда, чтобы умереть. А мертвых привозят родственники. По поверью, если на гейтах Варанаси сжечь мертвое тело и остатки выбросит в быструю Гангу, то закончится бесконечный цикл перерождения, и душа отправится в иной, прекрасный мир. А не опять «вот это все».

Многие туристы Варанаси демонизируют. «Пахнет паленым, едва сходишь с трапа» или «А всю одежду после посещения этой клоаки нужно сжечь».

Итак, насмотревшись «ужасов» по интернету, и будучи еще в России, я связалась с местной индийской турфирмой и взяла путевку из Гоа в Варанаси на 3 дня с перелетом. Программу знакомства с городом я изучила – она была вполне туристической: отель, ужин, музеи, катание на лодке на закате и рассвете, и, конечно, русскоязычный гид. Английского я не знала совсем.

В южном Гоа было тоскливо: бушующий океан, соседки по отелю – глубокие пенсионерки, расположенные вдоль пляжной косы одинаковые ресторанчики. На 3-й день мне стало смертельно скучно. Но меня ждал – Варанаси!

Накануне дня вылета я позвонила в агентство. Русская девушка из турфирмы как-то долго мялась и не подтверждала программу пребывания, и, только поздно вечером, сообщила телефон встречающего.

В аэропорту Гоа при посадке на самолет выстроилась очередь индусов, из «белых» я заметила лишь парочку туристов. Мы загрузились и полетели. Самолет сильно трясло и мне стало очень страшно. Через некоторое время (раньше, чем указано в билете), мы стали странно и резко снижаться… «Ну все», – подумалось мне. Самолет остановился, часть индусов забрала свои вещмешки и вышла и лайнера, а другая часть вошла. Эта была неизвестная мне пересадка. В следующий раз, невероятно трясясь, агрегат высадил меня уже в аэропорту Варанаси. Я вышла на трап. Горелым мясом не пахло, воздух – теплый, вечерний.

Я получила сообщение на русском от гида. Меня встречали. Встречающий мужчина был не похож на обычного индуса «с пляжа». На вид – почти европеец, светлокож, даже элегантен, улыбнулся мне: «Олга?». И проводил в машину, за рулем которой был уже типичный индус. «Да, у них же касты, они совсем разные», – вспомнила я.

Я сидела на заднем сиденье, индусы спереди. Город вокруг кишел какой-то дикой жизнью – мы продирались между машинами, кибитками, коровами, какими-то безумными людьми. Все это грохотало, кричало, двигалось, создавая невероятный шум. Я даже не сразу поняла, что «гид» не отвечал на мои вопросы. Меня куда-то везли в городе мертвых неизвестные люди и мне не отвечали! Я тронула встречающего за плечо. «Я не говорю по-русски», – сказал он. И я вновь получила от него сообщение.

Только теперь я обратила внимание на странные фразы – со мной общались через инетовского «переводчика». «Произошла накладка, гид уехал, я хозяин гостиницы, мы поужинаем, а завтра я что-нибудь придумаю и найду другого гида, который говорит по-русски». Мне опять стало не по себе… На «широкой» улице мы с отельером вышли из машины, дальше было не проехать.

Я не думала, что меня может что-то шокировать. Но … Мотоциклы, велосипеды, нищие и вполне респектабельные люди, дети, коровы, козы, овцы, грязь – и все это рядом с тобой, совсем близко на улочке 2 метра шириной! Гам стоял невероятный, под ногами – ковер из отбросов, какие-то убогие и дети хватали меня за руки, за одежду! Я заорала, и вцепилась в сопровождающего, а он взял меня за руку и ободряюще рассмеялся. Уже было наплевать на незнание языка, хозяин гостиницы сразу стал мне почти родным.

Мы дошли до отеля. Узкая улочка шла параллельно набережной. Мы зашли в старый дом на второй «линии» от реки и стали подниматься по лестнице. На этажах были какие-то «коммунальные» номера и очень много людей, но мы вошли в отдельный номер на верхнем этаже. «Это лучшие апартаменты в отеле», – написал мне хозяин. Очень большая и почти пустая комната, сырая душевая, окна с огромным балконом на улицу и во двор. «Окно не открывать», – показали мне жестами. «Манки!!!». Это предупреждение про обезьян я уже слышала. И мы пошли на ужин.

Мы спустились вниз, перешли улочку и вошли в дом напротив. Ресторан находился на верхнем этаже открытой террасы. Внизу – бесконечные набережные и Величественная Ганга. Да, именно Ганга, женщина-богиня. А за рекой – в темноте едва виднелся пустынный берег, я читала, что именно туда улетали души и …приплывало то, что осталось от тел. Берег живых и берег мертвых. А по реке, на узких лодках, медленно проплывали темные силуэты, словно Хароны перевозили души умерших через реку.

И время остановилось. Космос. Казалось, что в темном бесконечном небе вселенной проплывали планеты, звезды. Вселенная была необъятна, величественна, вечна. Вдали виднелся Млечный путь, и я была на этом пути. Все исчезло – люди, ресторан, жизнь, смерть, даже время – существовала только невыносимо прекрасная ВЕЧНОСТЬ.

У меня остановилось дыхание. Хозяин рассмеялся, похоже, что он привык к такой реакции.

Я поужинала индийским паниром, выпила бутылку пива – и меня проводили до номера. Я легла спать.

Тяжелая, странная, сложная ночь. Мне снился сон, похожий не на сон, а скорее на проникающую в сознание явь. Я была – пожилым мужчиной, и внутри меня было какое-то психическое повреждение. Я убил и сжег внука и невестку и меня отвезли в тюрьму… Потом я была уже я, и говорила с каким-то всесильным темным существом – верховной ведьмой. Она хотела меня уничтожить, но передумала, сказав, что я не выполнила свою миссию на земле. Какую? Не вспомню.

Утром 8 марта, солнце било в большие окна, а по балкону бегали огромные «манки», один из которых (вероятно, самец) явно хотел войти. Я стряхнула остатки душного сна и, после холодного душа, отправилась во вчерашний ресторан на завтрак. Город проснулся. Ганга виделась космической уже по-новому, по-утреннему. Люди стирали простыни и умывались, дервиши настойчиво предлагали купить своих кобр, на набережных – многочисленные собаки, бегающие среди мусора. Дома были разноцветными и праздничными, звуки вокруг уже не пугали.

Перед завтраком я получила сообщение от хозяина – он обещал мне привести гида, русскую женщину, историка. В назначенное время я вышла на улицу. Хозяина долго не было. А пришел он… с парнем помладше меня– лет тридцати – умное лицо, наголо бритая голова, из одежды – черные разорванные внизу штаны и старая черная футболка, босой, с рюкзаком.

Хозяин стал говорить – парень переводил.

– Русская женщина сегодня занята, но есть этот человек, он все покажет по плану экскурсии, его зовут Ред.

– Но я не историк и не экскурсовод, я здесь просто несколько месяцев живу,– добавил Ред от себя.

«Подходит?» – посмотрел на меня хозяин. «Подходит» – кивнула я. Мне очень хотелось с кем-то наконец поговорить.

Экскурсионную программу Ред, конечно, не знал, да и по-английски научился говорить сам, уже в Индии и даже с чтением истории древних богов на табличках у него тоже было не очень.

Нашелся он так. Хозяин зашел с полуразрушенный дом, «где была все время музыка, трава и йога под травой» – там были комнаты по-нашему за 100-150 руб за ночь и много русских бродяг. Ред расписывал стену. Русский? Русский. Есть работа.

Ред был из Москвы, он бросил институт, родовую семью, а потом и Россию и отправился бродяжничать, вначале с девушкой, потом – один. В Варанаси он жил на случайные заработки. Ред – потому что рыжий, но сейчас это было незаметно. Вообще-то Ред был очень красив, было в нем что-то дьявольское. И это невероятное парадоксальное мышление, которое меня так привлекает… Ред часто курил траву. В Варанаси косяк стоил дешевле, чем бутылка пива.

Мы зашли в кафе прямо на набережной, и Ред закурил… Что ж , Варанаси – город Шивы, марихуана и кобры здесь дело святое. «Покажи мне набережные», – попросила я.

На бесконечных набережных – полно народа. Проходимцев и последователей религиозных течений было несметно много, некоторые жили прямо тут, в палатках. Особенно запомнились последователи одного из культов Шивы – они отращивали волосы, осыпали себя пеплом от костров и ходили голые. «Прекрасное полюбить легко – а прими и полюби безобразное», – говорили они.

С одним гуру из палатки, бобой – кстати, вполне одетым, меня познакомил Ред. Мы сфотографировались, гуру меня по-своему благословил и дал какую-то сладость. ЕСТЬ ИЗ РУК В ВАРАНАСИ!!! Ред твердо посмотрел на меня – надо съесть. Я подчинилась, но по приходу в гостиницу проглотила весь взятый с собой запас активированного угля.

Сжигали покойников на специальных местах для погребальных костров – гейтах. Фотографировать сожжение близко нельзя. Но подойти посмотреть—можно. Никакого ужасающего запаха я не почувствовала, разве что, как будто мясо слегка подгорело на костре. И жар. Возможно, в те дни были хорошие дрова. Тела покойных обычно полностью не догорали – в реку выбрасывали так– что было.

Ред устроил импровизированное интервью с работником костров. Сжигающий похвастался, что золото с покойных, в том числе золотые коронки, доставалось ему. Кажется, он был из неприкасаемых, но вполне состоятельных.

Сжигать всех было не обязательно. Если ты брахман, беременная, до 5 лет, прокажённый или укушенный коброй – тебя можно просто выбросить в Гангу, нирвана будет обеспечена.

Ред, как и все местные, мылся в реке и там же чистил зубы. И плавал. Рассказывал: «плывешь– а навстречу– уже раздутый мертвец. И я ему: «Здравствуй, друг!»

Черепа и прочие останки Ганга прибивала к соседнему пустынному берегу. Там же проходила «черная пуджа» , кажется, это было какой то местный дьявольский праздник. А огненные пуджи, красивейшие ритуалы поклонения Ганге – ежевечерне происходили на городском берегу. На черную пуджу нас с Редом приглашали, но я отказалась ибо вечером по моей экскурсионной программе планировалось традиционное катание по вечерней реке.

–Ты не отравлялся здесь?– спросила я Реда. Оказывается отравлялся, 2 недели болел, потом привык.

Весь день мне приходили поздравления с 8 марта. Мальчик, из-за которого я сбежала перезагрузится в Индию, пожелал «женского счастья». Мне было очень смешно. Я жила в иной реальности.

Вечер был опять торжественно-космичен. В ладье Харона теперь плыли мы с Редом. Светили яркие огни праздничной пуджи, гудел рог, величественные погребальные огни костров отражались в реке.