– Мы будем лепить снеговика, – объявляет дед. – Сегодня снег хорошо лепится, я только что на балконе проверял.
– Ура! – вопит малыш Ви. – Снеговик!
Он ждал этого целый год.
– Не забудьте варежки, – кричит из кухни мама, – а то пальцы отморозите…
– …и они отвалятся, – высовывается из ванной папа, – придётся снова потом пришивать.
Папа бреется: подбородок и щёки у него покрыты мыльной пеной и он сам похож на снеговика.
– Ты что, пап? – хохочет малыш. – Пальцы – это тебе не пуговицы! Как их пришьёшь?
– Теперь медицина взлетела до небес, – глубокомысленно замечает папа, вытирая с шеи мыльную пену, – теперь отвалившиеся конечности специально замораживают, чтобы потом пришить. Не только пальцы, но и хвосты, уши, щупальца. Вот маму спроси, она у нас главный врач…
– Мама! – спрашивает малыш, заглядывая в кухню, – а правда…
– Не мешайте мне! – отмахивается мама. – У меня важные дела: я жарю котлеты и пишу научную диссертацию. Марш все гулять!
Дед и малыш спускаются во двор.
Во дворе гуляет много детей – все что-то лепят, копают, кидаются снежками. Но и снегу во дворе много-премного. На всех хватит.
Дед осматривается.
– Вот тут лепить будем. Под клёном, – решает дед.
– Дед, а ты откуда знаешь, что это клён? – недоверчиво спрашивает малыш. – Он же без листьев. Без листьев все деревья одинаковые.
– А вот и нет, – лукаво щурится дед, – деревья все разные! И стволы разные, и ветки по-разному растут. И кора у всех отличается. Сам посмотри: у коры разные узоры.
Дед и малыш ходят от дерева к дереву и рассматривают кору. Она, и правда, разная.
– Вот это дуб, – говорит дед, – а это тополь. Видишь, он тут самый светлый? А это… это… я и сам не помню, что это.
– Это липа! – уверяет малыш. – Я точно знаю!
– Ну, – говорит дед, – да ты у нас, оказывается, большой специалист по деревьям!
– Мама говорила, что это липа. Она же как раз растёт под нашим балконом.
– Мама растёт под балконом? – ухмыляется дед.
– Не мама растёт, а липа! – кричит малыш Ви. – Мама больше не растёт, она уже выросла.
Дед хохочет.
– Эта липа летом цветёт, я видел, когда с дачи приезжал. И над ней шмели летают, много-много! А я их боюсь, – тихо признаётся малыш.
– Не надо их бояться, – говорит дед, – они тебя сами боятся. Шмели на людей никогда не нападают, они только защищаются.
Дед и малыш собирают ветки, освобождая площадку для снеговика.
– Дед, а кого мы лепить будем? – спрашивает малыш.
– Может, шмеля? – улыбаясь, предлагает дед.
– Ты что? – не соглашается малыш. – Шмели из снега не бывают! Шмели полосатые – и у них крылышки. И ещё такие тоненькие ножки. И жало.
– Тогда… тогда… – Дед сдвигает свою клетчатую кепку на нос, чешет в затылке. – Тогда давай лепить марсианина!
– Нет! – хохочет малыш. – У нас не получится: у них же глаза на стебельках!
– Ну и что, что на стебельках? Давай попробуем. Может, получится.
– Не получится! Не получится! – машет варежками прыгающий малыш. – Из снега не получится!
– Ну тогда не знаю, – разводит руками дед. – Тогда думай ты, Вик.
Малыш Ви сдвигает брови и трёт лоб, чтобы лучше думалось: папа всегда так делает.
– Дед, а давай слепим тебя!
Теперь хохочет дед:
– Меня?! А что? Давай, Вик!
Дед и малыш катают снежные комы.
У деда ком делается большим быстро-быстро, он с хрустом закатывает его на выбранную площадку и принимается за новый. А малышу свой ком с места уже не сдвинуть.
Дед помогает малышу докатить ком до дерева. И ком по дороге заметно подрастает.
– Мы из него мою голову сделаем, Вик, – решает дед, – у меня голова как раз примерно такая. Чем больше голова – тем умнее человек! Ты не знал?
Дед ставит ком на ком, а потом сверху – снежную голову.
– Теперь будем лепить художественно, – заявляет дед. – То есть, чтобы и красиво, и похоже.
Дед и малыш стараются – лепят художественно.
– Что это там у тебя за грабли внизу пристроены? – спрашивает дед, укрепляя на снежной голове снежный нос.
– Это не грабли, это твои ботинки, дед! Чтобы «снежный ты» ноги не заморозил. А что это у тебя за ямки в носу?
– Это не ямки, это ноздри. Чтобы «снежный я» мог дышать.
Дед слева и справа прилепляет к голове снеговика по снежному блину и пальцем проковыривает в них дырки насквозь, как в бубликах:
– А это – дырочки в ушах, чтобы «снежному мне» хорошо слышать.
Потом дед приподнимает малыша, и тот втыкает короткие прутики снеговику в макушку. Много-много прутиков, чтобы получилась шевелюра.
К ним подбегает Даша с четвёртого этажа, встаёт рядышком. Даша вся в снегу, снег даже на её меховой шапочке – и от этого румяные щёки Даши кажутся ещё румянее.
– Это кто у вас такой лохматый? – спрашивает Даша, шмыгая носом. – Что за чучело с бубликами в ушах?
– Это же мой дед, ты разве не видишь? – смеётся малыш.
Даша смотрит сначала на снежного деда, потом – на настоящего.
– Похож? – строго спрашивает у неё дед, вытягиваясь в струнку.
– Не похож, – весело мотает головой Даша. – А где у него кепка?
Дед и малыш переглядываются: про кепку они совсем забыли! Дед сдёргивает клетчатую кепку со своей головы и нацепляет её на шевелюру снеговика.
Немного набекрень.
– Теперь похож, – улыбается довольная Даша, – и даже очень-очень!
– А как же ты, дед? – огорчается малыш Ви. – У тебя же теперь голова замёрзнет. И отвалится.
– Ничего, – смеётся дед, – если отвалится, твоя мама мне её обратно пришьёт.
Дед натягивает на седую голову капюшон своей зелёной куртки, малыш берёт Дашу за руку. И все они идут домой – сушиться, потому что от пяток до макушки извалялись в снегу. И их теперь почти не отличить от настоящих снеговиков.
Дед и малыш Ви собираются наряжать ёлку.
– Эта ёлка к нам надолго пожаловала, – говорит дед, гордо оглядывая мохнатую гостью.
– Почему?
– Потому, – отвечает дед. – Потому что она ненастоящая.
Малыш внимательно осматривает ёлку. Ёлка как ёлка: ветки, иголки зелёные.
Красивая ёлка, пушистая.
Малыш пожимает плечами.
– А ты её понюхай, – хихикает дед.
Малыш нюхает: ёлка ничем не пахнет.
– Ну что? Пахнет?
– Не пахнет, – отвечает малыш. – А как она должна пахнуть? В прошлом году ёлка пахла, как мокрая железяка. Она что, железная была?
– Нет, в прошлом году как раз была настоящая, из лесного питомника, – отвечает дед. – А эта ёлка не из леса, а из магазина. Но она от этого не хуже, ведь правда, Вик? Зато сколько лесных ёлок теперь уцелеет! Сам посчитай – каждый год по живой ёлке. Сколько ёлок для тебя уже срубили?
– Пять, – чуть подумав, отвечает малыш, растопыривая на правой руке измазанные фломастером пальцы. – Целых пять ёлок!
– Вот. А для меня – шестьдесят пять! Правда, пять из них у нас с тобой были общие, – подмигивает дед, – а вот две ёлки мы с друзьями наряжали прямо в лесу. Зато теперь у нас, Вик, ёлка навсегда. И уж мы её в этом году украсим на славу!
Дед достаёт со шкафа большую коробку из‑под компьютера. В коробке хранятся ёлочные украшения. Они аккуратно обёрнуты бумагой, уложены в маленькие коробочки и пакеты.
Малыш быстро вытряхивает на диван блескучие шелестящие гирлянды.
Дед же аккуратно раскладывает на столе шары, сосульки, стеклянные фрукты и овощи. А ещё – птиц, зверей и разных забавных человечков.
Здесь есть игрушки, которые в детстве вешала на ёлку мама. Есть игрушки, которые в детстве вешал на ёлку папа. А есть и такие, которые с самого своего детства сохранил дед.
– Ой, как их много! – огорчается малыш. – Они же на эту ёлку все не влезут!
– Ничего, – отвечает дед, – мы проведём среди них жеребьёвку.
– А что это? – спрашивает малыш: незнакомое слово напоминает ему жеребёнка, которого он гладил на даче прошлым летом.
– Жеребьёвка – это от слова жребий. Ты встанешь ко мне спиной и будешь решать, какую игрушку отправить на ёлку, а какую – обратно в коробку. Только, чур – не подсматривать!
Малыш отворачивается. Дед берёт игрушку за игрушкой, а малыш весело кричит «на ёлку» или «в коробку». «На ёлку» он кричит всё-таки чаще.
– Так нечестно, Вик, – шутливо хмурится дед, – вон сколько ты уже на ёлку отобрал! Остальные игрушки придётся убирать без всякой жеребьёвки. А то наша ёлка не выдержит – и свалится.
Малыш разглядывает разложенные на две кучки игрушки: везучие и невезучие.
В этом году маленькому ватному ангелу с радужными крылышками не повезло. А ещё – не повезло покрытому искристым инеем розовому шарику, который почему-то так и хочется полизать. И крошечной стеклянной трубе, в которую можно дудеть по-настоящему, и звонкому золотому колокольчику. И мамина любимая красная клубничина, сквозь которую так красиво глядеть на свет, тоже на ёлку не попала.
Малыш тихонько двигает эти игрушки поближе к «везучим». Ближе… ещё ближе… Он опасливо поглядывает на деда: вдруг заметит?