Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

Глава четвертая

Безопаснее стало минуты на три от силы. Я обогнал Кармелу и быстро распахнул дверь.

Он ввалился внутрь, захлопнув дверь за собой и задвинув засов. Под ясными глазами у него чернели круги, а одет он был вовсе не в расшитый дублет и рейтузы. И побриться явно не успел. На нем был коричневый шерстяной костюм, на ногах – темные замшевые туфли. Плащ небрежно перекинут через плечо. И все же это был Рэндом, тот самый Рэндом с карты. Только в уголках смеющихся губ сейчас притаилась усталость, а под ногтями была грязь.

– Корвин! – воскликнул он и обнял меня.

Я сжал его за плечи.

– Судя по виду, выпить тебе не помешает.

– Да, да, да!.. – ответил он, и я направил его к библиотеке.

Через три минуты, опустившись в кресло (в одной руке – стакан, в другой – сигарета), он и сообщил:

– За мной гонятся. И скоро будут здесь.

Флора вскрикнула, но мы не обратили на это никакого внимания.

– Кто? – спросил я.

– Кто-то из Теней, – ответил он. – Кто такие – не знаю, кто послал их – тоже без понятия. Четверо или пятеро, может, шестеро. Летел самолетом, они сели мне на хвост в Денвере. Несколько раз попробовал вычесть их – не получилось, а слишком отклоняться от маршрута не хотел. В Манхэттене я их стряхнул, но это лишь на время. Скорее всего, скоро они будут здесь.

– И ты не представляешь, кто их послал?

Он только улыбнулся:

– Ну, скорее всего, кто-то из семьи. Может быть, Блейз, может, Джулиан или Каин. Или даже ты – чтобы завлечь меня сюда. Надеюсь, однако, что нет. Или все-таки ты?

– Увы, не я, – сказал я. – Ребята серьезные?

Рэндом пожал плечами:

– Будь там двое-трое, я бы рискнул устроить засаду. Но их оказалось многовато.

Рэндом был мелкий – едва пять с половиной футов и максимум сто тридцать пять фунтов. Но он явно считал себя способным справиться с парой-тройкой громил. Интересно, а насколько физически крепок я, его брат? В силе своей я почему-то не сомневался и знал, что в честном поединке с кем угодно мне бояться нечего. И насколько же я силен?

И тут я понял, что очень скоро получу возможность узнать это.

В дверь постучали.

– Что будем делать? – спросила Флора.

Рэндом засмеялся, развязал галстук, снял его и бросил поверх плаща, лежащего на столе. Снял пиджак и огляделся, заметил саблю на стене, метнулся к ней – и вот она уже у него в руке.

Вспомнив о «кольте» в кармане куртки, я щелкнул предохранителем.

– Что делать? – переспросил Рэндом. – Есть вероятность, что дверь они высадят. И, стало быть, войдут в дом. Когда ты в последний раз участвовала в битве, сестрица?

– Очень давно, – ответила Флора.

– Тогда поскорее вспоминай все, чему тебя когда-то учили, – заявил он. – Времени у тебя мало. Их кто-то навел, я уверен. Однако нас тут трое, а их максимум вдвое больше. Беспокоиться не о чем.

– Но мы же не знаем, что они из себя представляют, – сказала Флора.

В дверь опять постучали.

– А какое это имеет значение?

– Никакого, – сказал я. – Может быть, мне просто открыть им?

Они оба вдруг побледнели.

– Наверное, лучше все-таки подождать…

– Можно попытаться вызвать полицию, – предложил я.

Они рассмеялись – почти истерически.

– Или связаться с Эриком, – внезапно взглянул я на Флору.

Она покачала головой:

– Нет времени. У нас есть Козырь, но пока он ответит на вызов… если вообще ответит… будет уже поздно.

– А ведь их мог послать и он, – сказал Рэндом.

– Сильно сомневаюсь, – ответила Флора. – Это не в его стиле.

– Верно, – кивнул я, просто чтобы дать понять, что тоже в курсе событий.

В дверь снова постучали, куда сильнее.

– А как насчет Кармелы? – спросил я, только что вспомнив о горничной.

Флора покачала головой:

– Я решила, что дверь она открывать не будет.

– Но ты же не знаешь, кто там, – сказал Рэндом и быстро выскочил из библиотеки. Я бросился за ним, и мы влетели в холл как раз вовремя, чтобы не дать Кармеле открыть дверь.

Мы велели ей идти к себе и покрепче запереться.

– Противник, кажется, серьезный, – заметил Рэндом. – Ну и какова наша позиция, Корвин?

Я пожал плечами:

– Знал бы, сказал. Но пока мы на этой позиции вместе. Отойди-ка!

И я отпер дверь.

Первый попытался пройти сквозь меня, но напоролся на мой локоть и был отброшен.

Шестеро, теперь не ошибешься.

– Что вам нужно? – спросил я.

Вместо ответа появились пистолеты. Я нырнул вбок, захлопнул дверь и задвинул засов.

– Так, это действительно они, – сказал я. – Но кто докажет, что это не твои штучки?

– Никто, – ответил Рэндом. – Лучше бы это действительно были мои штучки. Крутые парни.

Трудно поспорить. Парни там, снаружи, были мощно сбиты, шляпы надвинуты на глаза, лица прятались в тени.

– Хотелось бы мне все же понять нашу позицию, – пробормотал Рэндом.

Внезапно в мои барабанные перепонки толкнулся неприятный неслышимый звон. Флора дунула в свисток, понял я.

Услышав звон разбитого окна где-то в правой части дома, я совершенно не удивился последовавшему за этим страшному лаю и рычанию.

– Она вызвала собак, – пояснил я. – Шесть волкодавов, жуткие твари. При других обстоятельствах с ними пришлось бы столкнуться нам.

Рэндом кивнул, и мы оба побежали туда, откуда раздался звон битого стекла.

Когда мы ворвались в гостиную, двое уже влезли внутрь. С пистолетами наготове.

Я свалил первого и в падении выстрелил во второго. Рэндом перепрыгнул через меня, взмахнул саблей – и голова второго слетела с плеч.

Но через окно лезли еще двое. Я опустошил в них магазин. В ушах звенело от рычания Флориных псов и треска выстрелов – не моих.

Трое нападавших уже лежали на полу без движения, а с ними столько же собак. Что ж, полдела сделано! И когда в окно полезли остальные, я прикончил следующего мерзавца изрядно удивившим меня самого способом.

Не задумываясь ни на секунду, я схватил огромное тяжелое кресло и швырнул его через всю комнату футов на тридцать. Оно попало в одного из тех типов и сломало ему хребет.

Остались двое, но, прежде чем я успел до них добраться, Рэндом проткнул одного саблей и, предоставив собакам довести дело до конца, повернулся к последнему и сбил его с ног. Тот успел еще застрелить одного из псов, но больше уже не смог ничего: Рэндом его задушил.

В схватке две собаки были убиты, а третья тяжело ранена. Рэндом добил ее ударом сабли, и мы наконец смогли рассмотреть павших врагов. Что-то с ними было не так.

Тут вошла Флора, и вместе мы разобрались, что именно.

Во-первых, у всех шестерых были страшные, налитые кровью глаза, совершенно красные. На их лицах, впрочем, это смотрелось естественно.

Во-вторых, каждый палец у них был на один сустав длиннее, чем у обычного человека, а на тыльной стороне ладони торчал острый загнутый шип вроде шпоры.

У всех были тяжелые, мощные челюсти, а когда я открыл одному из них рот, то насчитал сорок четыре зуба, покрупнее обычных человеческих, а некоторые вдобавок были заметно острее. Толстая сероватая кожа слегка лоснилась.

Существовали, несомненно, и другие отличия, но и этих хватило, чтобы кое-что понять.

Мы подобрали их оружие, и я стал рассматривать три небольших плоских пистолета.

– Твари точно из Теней, – сказал Рэндом. Я кивнул. – А мне здорово повезло, – продолжал он. – Они, видно, никак не ожидали, что у меня возникнет подкрепление – вояка-братец и полтонны волкодавов!

Он подошел к разбитому окну и выглянул наружу. Я не стал ему мешать.

– Никого, – сказал Рэндом через некоторое время. – Со всеми разделались.

Он задернул тяжелые оранжевые портьеры, затем пододвинул к окну высокий стеллаж. Пока он этим занимался, я осмотрел карманы убитых.

Ни намека на документы, что, в общем, и неудивительно.

– Пошли в библиотеку, – сказал Рэндом. – У меня там выпивка осталась.

Прежде чем усесться обратно в кресло, он тщательно вытер саблю и снова повесил ее на стену. Тем временем я налил Флоре.

– Итак, кажется, я пока в безопасности, – заявил Рэндом. – Во всяком случае, мы в этом раскладе втроем.

– Кажется, так, – согласилась Флора.

– Господи, я же со вчерашнего дня не ел! – заявил он.

И Флора пошла сообщить Кармеле, что уже можно выйти – только в гостиную не заглядывать – и подать побольше еды в библиотеку.

Едва за ней закрылась дверь, Рэндом повернулся ко мне и спросил:

– Вы как, поладили?

– Спину подставлять не стоит.

– Она за Эрика?

– Насколько я знаю, да.

– Тогда зачем ты здесь?

– Пытался заманить Эрика сюда, пусть сам рискнет явиться за мной. Он ведь понимает, что это единственный способ до меня добраться. Вот я и хотел узнать, насколько ему этого хочется.

Рэндом покачал головой:

– Вряд ли. Не те шансы. Пока ты здесь, а он там, зачем ему подставлять шею? У него позиция сильнее. Так что, если хочешь его достать, придется отправиться самому.

– Я тоже почти пришел к такому заключению.

Его глаза сразу вспыхнули, и на лице появилась прежняя улыбка. Рэндом провел рукой по своим соломенным волосам, не сводя с меня глаз.

– А ты собираешься это предпринять? – спросил он.

– Может быть, – ответил я.

– Да какое «может быть», братец! У тебя это прямо на лбу написано. И, знаешь, я почти готов за тобой последовать. На свете больше всего мне нравятся женщины и меньше всего – Эрик.

Я закурил, обдумывая его слова.

– Думаешь? – сказал он. – Не уверен, можно ли доверять этому Рэндому? Он ведь негодяй и хитрец, что соответствует его имени^[27]. При первой же возможности продаст, если ему предложат более выгодную сделку. Так?

Я кивнул.

– Тем не менее, братец Корвин, вспомни вот что: хоть я тебе никогда особенно добра и не делал, но и зла особого тоже не причинял. Ну всякие там шуточки не в счет. Но в целом, можно сказать, мы с тобой ладили – уж получше остальных в нашей семейке. То есть дорогу друг другу не перебегали. Вот о чем подумай. По-моему, кто-то уже идет, Флора или ее горничная, так что давай сменим тему. Погоди! У тебя нет с собой колоды наших любимых семейных карт, а?

Я покачал головой.

Вошла Флора и провозгласила:

– Кармела сейчас принесет ужин.

Мы выпили за это, и Рэндом подмигнул мне у Флоры за спиной.

На следующее утро тела из гостиной исчезли; пятен крови на ковре как не бывало; стекло в окне целехонько. Рэндом объяснил, что «обо всем позаботился», и я посчитал за лучшее не расспрашивать его о подробностях.

Мы одолжили у Флоры ее «мерседес» и поехали прокатиться. Окрестности, как мне показалось, странным образом изменились. Я, правда, не смог бы с уверенностью сказать, что именно исчезло или появилось нового, но так или иначе все выглядело иным. Однако от попытки логически это обосновать у меня снова разболелась голова, и я решил оставить решение сей сложной задачи до лучших времен.

Я вел машину, Рэндом сидел рядом. И я невзначай заметил, что было бы здорово вновь оказаться в Амбере, – хотелось услышать его ответ.

– Тут главный вопрос вот в чем, – откликнулся Рэндом, – ты ищешь мести, простой и чистой, или хочешь чего-то большего. – Словно перебросил мяч обратно мне, мол, сам думай, отвечать или нет.

И я ответил, использовав прибереженную фразу:

– Да я вот подумываю, каковы мои шансы. Знаешь, может, и стоит попробовать.

Рэндом резко повернулся ко мне – до того он был полностью поглощен видом за окном – и проговорил:

– Ты же понимаешь: желание такое есть у всех нас или хотя бы мыслишка. У меня так точно, хотя я давно вышел из игры. По мне, попытаться уж всяко стоит. Ты сейчас спросишь, помогу ли я тебе. Мой ответ – да. Хотя бы назло остальным. – Он помолчал и прибавил: – А что думаешь насчет Флоры? С нее будет какой-нибудь толк?

– Весьма сомнительно, – отозвался я. – Когда все будет решено, она, безусловно, поддержит победителя. Но что можно решить в нынешней позиции?

– Или в любой иной, – прибавил Рэндом.

– Или в любой иной, – согласился я. Пусть думает, что ответ его меня устраивает.

Я опасался доверяться ему ввиду состояния своей памяти. Я опасался также сообщать ему об этом, поэтому промолчал. Необходимо узнать столько всего, а обратиться не к кому. Я обдумывал это, ведя машину дальше.

– Ну хорошо, а когда, по-твоему, лучше начать? – спросил я.

– Когда ты будешь готов.

Ну вот оно, все зависит от меня. А я понятия не имел, как быть.

– Как насчет прямо сейчас?

Рэндом промолчал. Закурил – по-моему, чтобы выиграть время.

Я сделал то же самое.

– Ладно, – произнес он наконец. – Ты когда в последний раз был там?

– Ужасно давно! – сообщил я. – Так давно, что не уверен, что смогу найти дорогу.

– Понятно, – сказал он. – В таком случае сначала нужно уехать, чтобы потом мы смогли вернуться. Сколько у нас бензина?

– Три четверти бака.

– Тогда на следующем перекрестке сверни налево. А там посмотрим!

Я свернул налево, и тротуары по обе стороны шоссе начали странно посверкивать.

– Проклятие! – воскликнул Рэндом. – В последний раз я был здесь лет двадцать назад. Слишком быстро вспоминаются правильные ориентиры!

Мы ехали и ехали, и я не успевал поражаться тому, что, черт побери, происходит. Небеса слегка позеленели, потом окрасились в розоватые тона.

Я прикусил язык, глотая вопросы.

Мы проехали под мостом, а когда вынырнули с другой его стороны, небо вновь приобрело свой нормальный оттенок, зато повсюду теперь торчали ветряные мельницы, большие и желтые.

– Не обращай внимания, – быстро сказал мне Рэндом, – могло быть куда хуже.

Я заметил, что встречные одеты, мягко говоря, странновато, а дорога вымощена булыжником.

– Сверни направо.

Я повернул руль.

Багряные облака окутали солнце, пошел дождь. Молния рассекла небосвод, который ответил грозным рычанием. Дворники на ветровом стекле работали как бешеные и все равно не справлялись. Я включил фары и сбавил скорость.

А навстречу нам, я готов был поклясться, проскакал всадник, облаченный в серое, голова пряталась в высоком воротнике от дождя.

Затем тучи разошлись, мы ехали вдоль морского берега. Валы прибоя вздымались пенными громадами, над ними реяли исполинские чайки. Дождь перестал, я выключил фары и остановил дворники. Теперь мы ехали по крупной щебенке, но местности я не узнавал вовсе. В зеркале заднего вида не было и намека на город, из которого мы только что выехали. Пальцы мои судорожно стиснули руль: за окном проплыла виселица, а висящий на ней скелет раскачивался на ветру туда-сюда.

Рэндом продолжал курить и смотреть в окошко. Дорога повернула прочь от моря, вверх по склону. Справа расстилалось широкое поле, лишенное деревьев, слева вздымались грядой высокие холмы. Небо над нами было синим, пронзительно-чистым, словно глубокая заводь, скрытая в густой тени. Не помню, чтобы я когда-либо прежде видел подобные небеса.

Рэндом приоткрыл окошко, чтобы выбросить окурок, и в машину со свистом ворвался ледяной ветерок, пока он не закрыл окно вновь. Ветер принес запахи моря, солоноватые и пряные.

– Все дороги ведут в Амбер, – слова его звучали как аксиома^[28].

И тут я вспомнил, о чем говорила Флора. Не хотелось демонстрировать собственную тупость, но и придерживать важную информацию не стоило: она ведь важна и для него, и для меня, если я правильно расшифровал то, что сестра подразумевала.

– Знаешь, – начал я, – когда ты тогда позвонил, а я снял трубку, Флоры не было дома – уверен, что она как раз пыталась пробраться в Амбер, но дорога оказалась перекрыта.

На что Рэндом лишь рассмеялся:

– Воображение у нее слабовато, вот что. Разумеется, в такие времена, как сейчас, дороги будут перекрыты! В конце концов и нам придется топать пешком, и, несомненно, потребуется вся наша сила и изобретательность, чтобы добраться до цели, если мы вообще сможем до нее добраться. А Флора что, думала, что сможет вернуться как принцесса, по пути нюхая цветочки? Какая же она все-таки дура. По мне, так ей и жить незачем, хотя такое пока и не мне решать…

Помолчав, он добавил:

– На перекрестке поверни направо.

Что вообще происходит? Я знал, что именно Рэндом каким-то образом отвечает за все эти экзотические изменения вокруг нас, но не мог понять, как он это делает и куда нас тащит. Я знал, что мне необходимо знать эту тайну, но просто спросить я не мог – он сразу все поймет, и тогда я полностью окажусь в его власти. Рэндом же вроде бы ничего не делал, просто курил и смотрел в окно; однако, вынырнув из очередного распадка, мы вдруг попали в пустыню голубого цвета, а солнце на мерцающем небосклоне стало розовым. В зеркале заднего вида тоже отражалась бескрайняя пустыня. Интересные штучки.

И тут мотор кашлянул, чихнул, заработал снова и повторил то же самое.

Руль прямо у меня в руках начал менять свою форму. Он превратился в изящный полумесяц, сиденье отклонилось назад, машина прижалась к дороге, а лобовое стекло перекосило.

Я ничего не сказал. Даже когда на нас налетел сиреневый смерч.

Но когда смерч пронесся мимо, я просто задохнулся от изумления.

Прямо перед нами оказалась чертова прорва машин, застрявших сплошной пробкой на полмили вперед. Все стояли и громко сигналили.

– Сбавь скорость, – велел Рэндом. – Это первая преграда.

Я притормозил, и тут на нас налетел новый смерч.

Я не успел даже включить фары: смерч сразу умчался дальше. Я протер глаза.

Ни машин, ни какофонии сигналов. Зато мостовая вся искрила, как тогда тротуары; я услышал, как Рэндом тихо ругается.

– Зараза, я изменил все так, как и хотел тот, кто поставил этот блок… Дико бесит, что я сделал именно так, как он и ожидал, – самый очевидный вариант.

– Эрик? – спросил я на всякий случай.

– Вероятно. Как думаешь, что теперь? Остановиться и попробовать более сложный маршрут – или рискнуть проехать дальше, но там могут быть и другие блоки.

– Давай еще немного проедем. В конце концов, это лишь первый блок.

– Ладно, – сказал Рэндом и прибавил: – Кто его знает, что будет во втором…

Вторым блоком оказалось нечто – не знаю даже, как и назвать… Похожее на плавильню с руками, оно расположилось посреди дороги и своими ручищами загребало машины, пожирая их.

Я дал по тормозам.

– Ты чего? – обернулся ко мне Рэндом. – Двигай дальше, как иначе проехать-то?

– Немного растерялся, – сказал я.

Он как-то странно, искоса посмотрел на меня, и тут налетел очередной смерч.

Зря, конечно, я это сказал.

Когда пыль осела, мы вновь оказались на совершенно пустой дороге. Вдали высились башни.

– Похоже, я его обманул, – заметил Рэндом, – добавил сразу несколько в одном, и, похоже, этого варианта он не учел. В конце концов, все дороги в Амбер не перекрыть.

– Верно, – кивнул я, надеясь реабилитироваться после того промаха, который стоил мне его косого взгляда.

Я задумался о Рэндоме. Мелкий и субтильный с виду, вчера вечером он, как и я, легко мог погибнуть. В чем же его сила? И что это за Тени такие, о которых постоянно упоминали? Чутье подсказывало: чем бы эти Тени ни были, сейчас мы двигались именно среди них. Как? Именно это Рэндом и делал; а поскольку он сидел неподвижно, руки на коленях, я решил, что все это он творит мысленно. Опять же: как?

Что-то он говорил насчет «добавить», «вычесть» – словно вся вселенная вокруг нас представляла собой сплошное большое уравнение.

Я решил, и был уверен, что не ошибаюсь, что Рэндом каким-то образом «добавляет» и «вычитает» элементы видимого мира, тем самым приближаясь к искомому решению – и перенося нас все ближе и ближе к загадочному Амберу.

И некогда я тоже так умел. А ключом ко всему, вдруг осенило меня, был именно Амбер.

Которого я не помнил.

За крутым поворотом пустыня закончилась, уступив место полям, покрытым высокой голубой травой с острыми листьями. Через некоторое время начали попадаться невысокие холмы, а у подножия третьего холма твердое покрытие перешло в грязную узкую грунтовку. Впрочем, неплохо утрамбованную, так что мы без проблем петляли меж довольно высоких холмов, на склонах которых вскоре начали попадаться заросли кустарников и сорняков вроде чертополоха. Через полчаса холмы закончились, и мы въехали под сень приземистых толстых деревьев, одетых в осенний пурпур и рыжину. Листья их имели странную ромбовидную форму.

Моросил мелкий дождик; со всех сторон нас обступали тени. Кучи волглых листьев сочились бледными туманами. Где-то справа послышался вой.

Руль еще трижды успел поменять форму, став в итоге деревянным и восьмиугольным. Машина обратилась в нечто высокое, на капоте вырос шильдик фламинго. Я по-прежнему воздерживался от комментариев, стараясь приспособиться к изменяющейся форме сиденья, руля и приборного щитка.

Рэндом, однако, взглянув на загадочной формы руль как раз в тот момент, когда в лесу снова раздался вой, покачал головой, и внезапно деревья стали гораздо выше; теперь их украшала бахрома из виноградных лоз и голубого испанского мха, похожего на кружевную накидку. Зато машина обрела почти нормальный вид. Указатель топлива сообщил, что у нас еще полбака.

– Продвигаемся неплохо, – задумчиво проговорил братец; я кивнул.

Дорога внезапно расширилась, обретая бетонное покрытие. В кюветах по обе стороны плескалась грязная жижа. На поверхности жижи плавали листья, мелкие ветки, разноцветные птичьи перья…

Голова у меня вдруг стала странно легкой и закружилась.

– Спокойно. Дыши медленно и глубоко, – быстро велел Рэндом, хотя я ни слова не успел сказать. – Мы срезаем путь, и здешняя гравитация и атмосфера временно изменятся. Нам пока везет, и я хочу, пока получится, использовать это на всю катушку и подобраться поближе и поскорее.

– Хорошая идея! – одобрил я.

– Может быть, а может, и не очень, – пробормотал он. – Но в любом случае… Берегись!

Мы взбирались на холм, и тут с другой стороны на вершину его вылетел грузовик и загрохотал нам навстречу – по встречке, лоб в лоб! Я крутанул руль, избегая столкновения, но грузовик тоже резко вильнул. В последний момент, чтобы избежать лобового удара, я вынужден был съехать с дороги на вязкую почву обочины. Авто замерло на краю глубокого кювета.

Справа от меня с визгом затормозил грузовик. Я попытался вывернуть колеса и выбраться на дорогу, однако мы прочно застряли в рыхлой земле.

Хлопнула дверца грузовика, и я увидел, что из кабины с правой ее стороны вылез шофер – значит, как раз он ехал по своей полосе, а на встречке были именно мы. Я точно знал, что левостороннего британского движения нигде в Штатах нет, но… Штаты, как и вообще ведомые мне земные края^[29], остались далеко позади.

Грузовик оказался автоцистерной, на боку огромными кроваво-красными буквами было выведено: «ЗУНОКО»^[30], а чуть пониже девиз «Ездием па всиму свету». Шофер обрушил на меня целый поток брани, едва я успел, выбравшись из машины, начать извиняться. Ростом он не уступал мне, сложением напоминал пивную бочку, а в руке держал монтировку.

– Слушай, я же извинился, – сказал я. – Что тебе еще от меня надо? Никто не пострадал, машины целы…

– Да таких дерьмовых водил, как ты, и близко к дороге подпускать нельзя! – завопил он. – Ты же ходячий кошмар!

Тогда из машины вылез Рэндом и сказал:

– Слушай, парень, вали-ка ты своей дорогой! – В руке он держал пистолет.

– Убери, – быстро сказал я, однако он не послушался и щелкнул предохранителем.

Хмырь развернулся и бросился наутек; глаза широко раскрылись от страха, челюсть отвисла.

Рэндом поднял пистолет и аккуратнейшим образом прицелился в спину бегущего; я успел сбить его руку в сторону, как раз когда он нажал на спуск. Пуля чиркнула по бетону и срикошетила назад.

Рэндом резко повернулся ко мне; лицо его было белым как мел.

– Ты, кретин чертов! Пуля чуть не попала в бак!

– А могла попасть в парня, в которого ты метил.

– Да кого он, черт возьми, интересует? Этой дорогой мы вряд ли воспользуемся снова – не в этом поколении, во всяком случае. Ублюдок осмелился оскорбить принца Амбера!.. Я ведь защищал твою честь.

– Свою честь я способен защитить сам, – проговорил я, и нечто холодное и властное ответило вместо меня: «И жизнь его принадлежала мне, а не тебе, пожелай я взять ее». – И гнев переполнил меня.

Голова Рэндома поникла. Я услышал, как хлопнула дверь, и цистерна рванула по дороге вниз.

– Прости меня, брат, – сказал Рэндом. – Я не собирался присваивать себе твои прерогативы. Просто услышав, как кто-то из этих разговаривает с тобой таким тоном, я почувствовал себя оскорбленным. Знаю, мне следовало подождать, пока ты сам решишь, какой кары он заслуживает, или хотя бы сперва посоветоваться с тобой.

– Ладно, проехали, – отозвался я. – Давай лучше выберемся на дорогу и двинем дальше, если сумеем.

Задние колеса увязли в грязи по самые оси. И пока я пытался решить, как тут лучше разобраться, раздался голос Рэндома:

– Порядок, я взялся за передний бампер. Берись за задний, и отнесем тачку на дорогу, – а потом будем держаться левой стороны.

Он не шутил.

Что-то он там говорил насчет гравитации, но я не чувствовал, чтобы она здесь была настолько меньше. Я знал, что силен, но сомневался, что сумею поднять «мерседес». С другой стороны, иного мне не оставалось: Рэндом именно этого от меня и ожидал, а посвящать его в пробелы своей памяти сейчас не стоило.

Так что я присел на корточки, взялся за бампер и начал потихоньку выпрямлять ноги. Задние колеса с чавканьем вылезли из грязи. Я держал машину в двух футах над землей – это было тяжело, черт побери, очень тяжело, но я мог это сделать!

При каждом шаге я погружался на шесть дюймов в вязкую почву, но машину нес. И то же самое делал Рэндом со своей стороны.

Мы поставили ее на дорогу, авто качнулось на рессорах. Потом я снял ботинки, вылил из них грязную жижу, вычистил пучком травы, выжал носки, стряхнул грязь с брюк, швырнул свою обувь под заднее сиденье и сел за руль босиком.

Рэндом тоже быстренько прыгнул на свое сиденье и произнес:

– Слушай, я бы хотел еще разок перед тобой извиниться…

– Да ладно, – сказал я. – Было и прошло.

– Да, конечно, но мне бы не хотелось, чтобы у тебя оставалась заноза в памяти…

– Не останется, – успокоил я его. – Просто отныне умерь свой пыл, когда будешь убивать кого-то в моем присутствии.

– Хорошо, – пообещал он.

– Тогда поехали. – И мы двинулись дальше.

Сначала мы пробирались по скальному каньону, потом миновали странный город, казалось, целиком выстроенный из стекла или чего-то в этом роде; здания там были высокими, легкими и уязвимо-хрупкими, а люди просвечивали под розовым солнцем так, что отчетливо видны были их внутренние органы и даже остатки недавно съеденного. Прозрачные люди, толпясь на перекрестках, удивленно смотрели на мчащийся мимо автомобиль, однако ни один не попытался остановить нас или перейти нам дорогу.

– Местный Чарли Форт^[31] будет еще много лет поминать это событие, – заявил мой брат.

Я кивнул.

Затем дорога как таковая кончилась: теперь мы ехали по какому-то бескрайнему листу кремния. Потом он сузился и превратился в дорогу, а еще через некоторое время слева и справа от нас появились болота, глубокие, бурые и вонючие. Я заметил – клянусь! – как настоящий диплодок поднял голову и уставился на нас сверху вниз. А потом в небесах скользнула гигантская тень с крыльями, как у летучей мыши. Небо теперь было лазоревым, а солнце имело цвет червонного золота.

– У нас бензина меньше четверти бака, – сообщил я.

– Ну ладно, – сказал Рэндом. – Останавливай машину.

Я так и сделал.

Довольно долго – минут этак шесть – брат молчал, потом промолвил:

– Поехали дальше.

Спустя три мили мы наткнулись на бревенчатую баррикаду, и я начал ее объезжать. В бревнах появилась дверь, и Рэндом велел:

– Останови машину и посигналь.

Я так и сделал, и вскоре деревянные ворота, скрипнув тяжеленными железными петлями, открылись вовнутрь.

– Заезжай, – сказал Рэндом. – Здесь безопасно.

Я проехал в ворота и слева заметил три красноголовые бензоколонки «Эссо»^[32], а за ними – обыкновенный домишко, какой мне доводилось кучу раз наблюдать на заправках при несколько менее экзотических обстоятельствах. Подкатил к одной из колонок и стал ждать.

Тип, который выбрался из домика, ростом был не выше пяти футов, зато с громадным пузом, носом клубничного оттенка и широченными плечищами.

– Что надоть? – спросил он. – Заправить?

Я кивнул:

– Обычный.

– Чуток сдай назад, пожалуйста, – указал он.

Я так и сделал и поинтересовался у Рэндома:

– А деньги-то мои здесь годятся?

– А ты на них посмотри, – предложил он мне, и я заглянул в бумажник.

Он был набит какими-то оранжевыми и желтыми бумажками, в уголках – римские цифры и буквы «Д.К.». Рэндом, ухмыляясь, наблюдал за мной.

– Видишь, я обо всем позаботился, – сказал он.

– Да уж. Между прочим, хочется есть.

Мы осмотрелись и обнаружили неподалеку большую вывеску, с которой на нас смотрел знакомый джентльмен, в другом месте рекламирующий «курятину по-кентуккийски»^[33].

Клубничный Нос слил остатки бензина на землю, повесил шланг обратно, подошел к окошку и заявил:

– Восемь королевских драконов.

Я отыскал купюру с пометкой «V Д.К.», прибавил еще три с пометкой «I Д.К.» и передал ему.

– Спасибо, – сказал он и сунул деньги в карман. – Проверить масло и воду?

– Да, пожалуйста.

Заправщик добавил немножко воды, сообщил, что масло в норме, и слегка протер ветровое стекло грязным лоскутом. Потом махнул нам на прощанье рукой и пошел к себе под навес.

Мы подъехали к закусочной «Кенни Руа»^[34] и купили большую упаковку «жареных кусочков ящерятины по-кентуккийски» и бочонок слабого солоноватого пива. Потом ополоснулись у колонки, погудели у ворот, и наконец человек с алебардой на правом плече открыл запор и выпустил нас.

Мы снова выехали на дорогу.

И тут прямо перед нашим носом на шоссе выпрыгнул тираннозавр, подумал немного и побрел по своим делам куда-то влево. Над головой пролетели еще три птеродактиля.

– Жаль расставаться с небесами Амбера, – сказал Рэндом. Я не очень-то понял и что-то пробурчал ему в ответ. – Но и боюсь сделать все сразу, – продолжал он. – Нас запросто может на куски разорвать.

– Это уж да, – согласился я.

– С другой стороны, эти места мне что-то не очень нравятся.

Я кивнул, и мы поехали дальше. Наконец кремниевая равнина осталась позади; теперь нас со всех сторон обступили голые скалы.

– А что ты делаешь сейчас? – осмелился я спросить Рэндома.

– У нас есть небеса, теперь попробую сделать землю^[35], – ответил он.

Скальная пустошь стала отдельными скалами, а земля меж ними была черна и пустынна^[36]. Через некоторое время скал стало меньше, а земли больше, и вот появились пятна зелени. Сперва – лишь отдельные клочья травы, но травы необычайно зеленой, какая не росла на ведомой мне Земле.

Вскоре зелени стало больше.

Появились первые деревья, разбросанные поодиночке вдоль дороги.

А потом был лес – ах, какой лес!

Я в жизни не видел подобных деревьев – могучих и величественных, а листва их, сочно-зеленая, слегка отливала золотом. Высокие – словно башни, воздушные – словно облака. Немыслимо огромные сосны, дубы, клены и многие другие, каких я не знал. А воздух меж ними был полон дивными ароматами, и, когда я приоткрыл окно и сделал вдох, мне тут же захотелось распахнуть все окна.