Tsitaadid raamatust «Запасной инстинкт»
плюхнул его в кресло и брезгливо отряхнул руки. Собака Гуччи тряслась на полу и заливисто лаяла, трясла ушами, забегала с разных сторон и все норовила тяпнуть Сашу за какоенибудь место, поуязвимей. Тот брыкал ногами и извивался как уж. – Это он тебя… бил? – спросил Троепольский, морщась. Полина все терла свое горло и только кивнула. – А мне ты опять ничего не сказала? – Потом он спросил: – Почему? Почему, черт тебя побери?! – Я не могла. – Почему?! Не могла она! Ты утащила у меня из квартиры договор, а потом врала мне и про этого придурка ничего не сказала – почему?! – Потому что я думала, что Гришка… с ним заодно! – С ума сошла, – пробормотал Сизов. – Федя в последнее время с тобой часто ссорился, и я думала, что из-за… этого… Из-за Сашки. – Нет, – ответил Сизов. – Не из-за Сашки. Вот, черт возьми! – А про Сашу ты откуда узнала? – Троепольский вернулся за стол, ему было противно. – Федька сказал? Полина горестно кивнула:
второй заместитель приехали, потом
Именно в четырнадцать лет на лице почему-то преобладает странной формы нос, окруженный россыпью юношеских прыщей, губы сложены презрительно, прическа всегда нелепа, а в глазах выражение вроде: «Я так долго живу, что мне уже давно все это надоело».
Уралмаша, шутки плохи, – будут недовольны,
