ОДИННАДЦАТАЯ ЧАСТЬ
Первой мыслью только что пробудившегося после долгого сна Нортена была мысль о запертом в подвале Эдриане Дали. Он мгновенно принял решение, что необходимо спуститься вниз, чтобы узнать, как вытащить пленника из заточения без ключа. Он подорвался с кровати, однако торопиться у него не было ни сил, ни желания, потому что он проспал очень мало, несмотря на то что встал только к обеду. Поэтому он сонно и размеренно пошёл вниз, почему-то совершенно не боясь быть обнаруженным. Он просто не до конца ещё отошёл ото сна. Только в тот момент, когда Нортен приблизился к заветной двери, он задумался о том, что ключ-то он и не смог заполучить вчера вечером. Он рефлекторно обшарил во всех карманах и на штанах, и на рубашке и, не найдя там заветного ключа, тяжело вздохнул и уже развернулся в сторону крепости.
Пройдя несколько шагов, он испытал странное чувство волнения. Будто что-то или кто-то шепнуло ему: "Вернись!". Он помялся несколько времени, а затем решился: быстро подошёл к двери и дёрнул за ручку: как ни странно она была отперта, поэтому легко открылась от сильного рывка юноши. Он опасливо спустился по длинной лестнице: увидел ужасное место убийства и уже охладевший труп Эдриана Дали.
– Кто же это сделал? – Протяжно спросил он вслух, осматривая всю комнату.
Затем он нагнулся к телу, желая рассмотреть рану на шее, ощупал одежду и обнаружил на ней следы блестящего вещества. Он аккуратно растер его между пальцами.
– Звёздная пыль… Значит, здесь был кто-то из тёмных магов…
Резкий шорох на поверхности отвлек его внимание. Он вдруг резко поднял голову и почувствовал приближение человека. Он сильно напугался, ведь ему нельзя было здесь попадаться. Нортен задумался на мгновение о том, где ему можно спрятаться. И не найдя способа лучше, он резко сел на землю, сложив по-восточному ноги и тряхнув непонятными бусами, которые он проворно вынул из-за пазухи.
Вдруг из-под земли полезли какие чёрные тени. Они столпились вокруг Нортена и пристально глядели на него своими жуткими былыми пятнами глаз.
– Закройте дверь, – приказал он им, – и остановите его!!!
С этими словами он быстро забился в самый дальний, а значит, и самый тёмный, угол комнаты, лёг таким образом, что, казалось, будто там и нет человека, а просто лежит холщовый мешок. А его прислужники тем временем полетели к двери, полезли в её замок, произошёл небольшой взрыв тёмной пыли, и они приобрели нужную форму ключа, и очень просто и тихо заперли замочную скважину. Именно в тот момент к подземелью подошёл Рэй Калле, который нашёл замок совершенно нетронутым. Когда же он спустился и осмотрел место убийства, то тени резко вырвались из земли, обретя плотскую оболочку, затем они побежали вверх по лестнице, отвлекаясь тем самым на себя внимание Рэя и давая Нортену возможность покинуть это злачное место незамеченным.
Юноша ловко выбрался оттуда, стёр с ручки звездную пыль, которая могла бы выдать его присутствие в подземелье. Он покинул подвал, ясно понимая, что Эда убил кто–то из своих, и его или её необходимо отыскать и наказать. Его радовало только то, что круг подозреваемых уже сужен: Дали убил не многоликий, который только что стоял к Нортену так близко, что дал ему возможность видеть всю правду о себе.
*Те самые тени, которых призвал Нортен
Это были духи–охотники, принадлежащий роду. Их может призывать любой носитель крови древнего рода. Я говорю о носителе рода, а не о члене семьи, потому что у нас много бастардов, которые созданы из знатной крови, но официально не входят в семью.
Так вот, этих духов может призывать любой тёмный маг, если, разумеется, он знает особое заклинание рода. У светлых магов есть подобная привилегия. Они могут призывать духа–защитника, который, конечно, не станет помогать в хитрых авантюрах, подобно той, что провернул Нортен, но будет защищать от всего, что только могут сделать его подопечному. Будь то ранение в живот или порча. К великому сожалению, в настоящее время практически все родовые заклинания для призвания духов–охотников и духа–защитника невозвратимо утеряны*
ДВЕНАДЦАТАЯ ЧАСТЬ
После неприятного инцидента Яссон направлялся к матери. Он даже не хотел пожаловаться на мастера или вообще рассказать о случившемся, ему лишь было одиноко без Нортена, который сегодня не появился на тренировке. Яссон казался каким-то невероятно потерянным и брошенным без напарника. Когда он преодолел все огромные лестницы и длинные коридоры по пути в покои матери, он отворил дверь и без единого звука вошел внутрь.
Его мать, сидя спиной ко входу, что–то напряжённо и быстро писала, вероятно, это было какое–то срочное письмо. Она заметила, что её сын пришёл, только когда он неуклюже залез и уселся на стул рядом. По нему было заметно, что он хочет начать разговор, однако не знает, как поступиться к матери. Когда же он был готов что–то сказать, тогда он по-королевски откинул голову и набрал воздуха для речи, Кларис отрывисто проговорила:
– Я занята!
Мальчик вновь принял вид брошенного и обманутого. Так как больше ничего не оставалось, он стал рассматривать бумагами на столе, но мать недовольно глянула на него так, что он даже испугался и вскоре от скуки стал болтать ногами.
– Что случилось, сынок? – Наконец закончив писать, поинтересовалась она.
– Ничего, грустно, не с кем бегать на улице…Только эти глупые занятия с мечами! – Он печально махнул ножкой.
– А где же твой друг? – Поправляя с нежной заботой, присущей только матерям, неровно засученный рукав сына, спрашивала она.
– Я не знаю, его не было сегодня на занятии…
– Как оно, кстати, прошло? – Она будто любовалась Яссоном, желая потрепать его за пухлую щёчку, но не позволяя себе такого ребячества.
– Ну, – протянул мальчик, – из интересного было только то, что я закопал мастера в яме, – Яссон даже немного повеселел.
– Ты сделал что, негодяй? – Сильно злилась Кларис, враждебно поднимая свою величественную фигуру со стула.
Она хотела схватить сына за ухо, но не успела, в комнату без стука ворвались. Это был раздосадованный Джексон Найт.
– Кларис, – он задыхался то ли от бега, то ли от истерики, которую никак не мог контролировать, – я не могу подвергать Арно такой опасности, он ещё нерадивый ребёнок, но не шпион и не интриган.
Он немного помялся на месте:
– Давай что-нибудь другое придумаем… хм без вмешательства моего мальчика.
Этот невероятно взрослый разговор гордо слушал Яссон, совершенно забывший, что мать явно хотела наказать его. Он даже представлял, что он, такой же взрослый, как мама, общается с ними и дает умные советы.
Его детские фантазии прервал грозный взгляд матери.
– Вот этот самый молодой человек, – говорила она Джексону, – закопал своего мастера – человека, – она все же ущипнула сына за ухо, тот начал ухать.
Джексон тяжело вздохнул и степенно опустился на стул.
– Я определяю ему другого мастера, а старому память сотрем пока не поздно, – он устало опустил голову, а затем вдруг встрепенулся, словно вспомнил что-то важное, – у нас все готово к приёму?
Кларис уже отпустила ухо сына и призадумалась над вопросом.
– Я все проконтролировала, – она загадочно провела пальцем по столу и добавила, – возникли, конечно, некоторые проблемы с уборкой зала, но всё уже разрешилось.
Джексон довольно кивнул и пошел просить магов крови о помощи, чтобы стереть Дереку память.
Ему не хотелось этого делать. Кроме того, это было неуважительно по отношению к человеку высокого происхождения. Однако делать было нечего. Джексон бы попросил стереть не всю память Кейна, а лишь сегодняшний день, и все были бы счастливы.
ТРИНАДЦАТАЯ ЧАСТЬ
После того, как Рэй Калле и Гера Мартелл озаботились вопросом Эдриана Дали, их ученики – Алекс Калле и Брокк остались предоставленными сами себе.
С невероятно гордым видом Алекс сообщил, что ему пора покинуть и покои, и крепость, чтобы выйти на улицу под предлогом важного дела там. Брокк вызвался проводить его вниз, ведь ему хотелось есть, и он направлялся в трактир. Алекс не упустил возможности пожаловаться случайному собеседнику на Джордан, которая перетягивала всё в внимание его мастера на себя.
– Как только она появляется в поле его зрения, Гера абсолютно исчезает из внешнего мира, ему уже нет дела ни до меня, ни до Эрика. – Он недовольно скрестил на груди руки.
– Ты же знаешь, что она ему как дочь, – пытался успокоить его Брокк с заметным нежеланием этого делать, – ничего удивительного в том, что он всё своё время уделяет ей…
Однако гримаса Алекса совсем не изменилась.
Брокк явно понимал, что ему необходимо отвлечь его от мыслей о Джо, иначе разговор у них дальше не пойдёт.
– Слышал о сегодняшнем вечернем приёме? – Впервые с начала разговора заинтересованно спросил Брокк.
– Каком ещё приёме? – Не переставая злится на Геру, отвечал Алекс.
– Королевском… – Брокк выдержал драматическую паузу, – сегодня король Джеймс приедет в академию для тожественного приёма в честь её открытия…
– Звучит довольно скучно, – буркнул Алекс, – танцы, светские сплетни, напыщенные чиновники, одним словом, ужас.
– Перестань ты! – Огорчился категоричности собеседника Брокк, – Не так уж это и нудно, – он призадумался, – можно, например, танцевать, общаться с приближенными его величества, мне кажется, от них много нового узнаешь о короле Джеймсе.
Алекса не убедили слова оппонента, он только больше зверел:
– А мне–то что с привычек короля, – он морщился, – этим пусть дипломаты и совет магов занимаются, а я не стану!
Брокк снова поймал себя на мысли, что разговор у них никак не клеится, и понял, что лучше кардинально сменить тему беседы или прекратить её вовсе. Пока он мялся, пытаясь намекнуть Алексу, что ему пора идти, Калле взял инициативу в свои руки.
– Олаф – твой старший брат, не так ли?
Ошарашенный и немного испуганный Брокк отвечал, что это так.
– Ты знаешь, что он предатель, что он за одно с людьми, которые хотят нас истребить?
– Как? Так быть не может… – У юноши сбилось дыхание, – нет, это недоразумение, он не может быть…
– А ты предатель? – Перебил его Алекс, держа каменную гримасу на лице.
– Нет, – он махнул головой, – а зачем ты спрашиваешь?
– Исключительно из интереса, – отмахнулся Алекс, – и, вообще, мне пора, ещё увидимся.
Он оставил Брокка в лёгком состоянии шока и удивления, однако юноша старался не подавать виду.
Алекс, пытаясь проявить инициативу, странными путями старался помочь дяде в поисках предателей. Хотя сам Рэй и не просил об этом племянника, но Алекс решил внести свой вклад в надвигающуюся войну. Пользоваться такой прямолинейной тактикой, как с Брокком, можно было не всегда, на с ним это сработало, ведь он совершенно не умел врать.
Тут пути героев должны были разойтись. Так и произошло: оскорблённый расспросами Алекса ушёл в сторону трактира. А младший герцог Калле с враждебным и обиженным видом отправился в подвал, чтобы просто посмотреть в глаза жестокому и мелочному человеку по имени Эдриан Дали…
ГЛАВА 5.
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
Все дневные приготовления к вечернему балу, проводимые рыцарской академией правого берега Нестры, были наконец завершены. Благодаря педантизму Кларис, зал был ослепительно прекрасен: по краям его были расставлены небольшие резные столики из красного дерева на 4 персоны каждый, аккуратно развешан и подобран шелковой небесно–голубой лентой был тончайший белый тюль, словно созданный пауком-мастером высшего разряда. Под высоким потолком красовались 4 свечные люстры, по форме напоминающие цветущие лилии. Эти люстры, к слову, Джексон Найт лично привёз из заграничного путешествия.
Пол был отполирован до такой степени, что в нем можно было увидеть собственное отражение, которое сегодня понравилось бы каждому из смотрящих. В общем, зал был подготовлен по высшему классу, и не случайно: сегодня Рыцарская академия Нестры принимала важных гостей – королевскую свиту. Вечер обещал был захватывающим: в жестоком поединке в хрустальном бальном зале должны были сойтись предводитель двух противоборствующих лагерей – магов и людей – новоиспеченный король Джеймс и Джексон Найт.
В коридорах академии не было ни души, все были заняты выборами нарядов для торжества. Несмотря на вчерашние и сегодняшние события все преподаватели и ученики академии должны были присутствовать на балу, и мало было просто явиться туда, необходимо было выглядеть так, будто ты идёшь под венец. Честно говоря, никто и не мог пропустить такого масштаба торжество. Поэтому немного искалеченные Джо, Ромул и Арно, скрепя костями, словно столетние старцы, наряжались вместе со всеми. В лазарете осталась только бедная Бригитта, которая не столько чувствовала себя плохо, сколько боялась встречи с обозлённым мужем.
Совсем стемнело, когда в крепость, как горошины, которые просыпала на пол старая кухарка, покатились разноцветные экипажи. Из них выходили однотипно красивые люди: безбородые мужчины с короткими волосами и длинными одеждами и худые до неприличия женщины в драгоценных камнях. Первой и, разумеется, самой яркой парой были король Джеймс и его новая пассия, младшая сестра его ближайшего советника, невинный прекрасный цветок. Это милейшее создание даже и представить не могло, на что её обрекает король своей милостью сопроводить его на бал. Они медленно вышли из экипажа, одаряя всех нищих и ущербных людей своим благолепным вниманием. За ними тянулась бесконечная череда цветастых нарядов и украшений, от которых у привратников начало рябить в глазах и свистеть в ушах. Люди постепенно заполняли бальный зал.
Маги же (не без принудительной рекомендации Кларис Ларан) немного припоздали, дабы продемонстрировать важность собственного присутствия. Они стали появляться, когда королевская свита уже заскучала.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
Открывали великое шествие магов, конечно же, главы совета с семьями. Самой первой из мутного коридора в ослепительный хрустальный зал шествовала гордая Кларис, которая не могла не перетянуть на себя внимание всего зала. Она шла непринуждённо-гордо, всем своим существом демонстрируя превосходство над присутствующими там, хотя она имела на это полное право…
Она была одета в синее бархатное платье, которое безукоризненно сидело на перегибистой фигуре женщины. Её полуоткрытую грудь украшали бусы из крупного янтаря, а благородную седую косу – янтарная тиара, которая светилась, как солнце, под цветочной люстрой. Яссон выглядел под стать матери, по крайней мере, ей так казалось: он был в модном чёрном шёлковом фраке из, который ему сильно натирал и в котором мальчику явно было непривычно и некомфортно. Однако он мужественно не подавал виду и старался идти красиво, как королевские гвардейцы, за которыми он подсматривал из окна материнской спальни во время всеобщего сбора.
Вскоре в зал вошли Найты. Джексон сразу же заметил Кларис. От осознания, что не его семья прибыла первой, он сильно разозлился. Его дико раздражала Кларис, которая, по логике вещей, должна была появиться никак не перед ним… Максимум третьей: после него и Рэя Калле, или, может быть, четвёртой если бы Гера проявил желание идти в начале.
Джексон прикинул, что можно было бы вернуться в коридор и гордо прошествовать в самом конце колонны, однако его мудрые мысли шли до него дольше, чем сам он до середины залы. Ему оставалось только нелепо улыбаться, стараясь скрыть свой гнев, и идти вперёд. Однако все люди, которые его знали, могли бы легко заметить его плохо замаскированные эмоции.
Все Найты были одеты чрезвычайно просто, в отличие от броского наряда Кларис: в сине-чёрные брючные костюмы. Честно говоря, им и не нужно было вычурно наряжаться, ведь они были прекрасны своей простотой. Они мило улыбались, хотя и были немного сконфужены стольким вниманием в их адрес, которое, к слову, подпитывало самомнение Кларис.
Разумеется, дальше ввалилась нелепо-разноцветная толпа, разукрашенная во все цвета радуги, которая старалась показать себя лучше других. Однако выходило это, как правило, очень скомканно и глупо. Сейчас моему читателю и всем присутствующим на балу могло легко показаться, что и численное, и моральное преимущество за королевской свитой и что эта победа точно будет за ними, однако это вовсе не так… Самое интересное было ещё впереди!
Немного позже подошла огромная семья Калле. Они, невероятно гордые, чинные, и словно божественные из-за своих молочных нарядов и русых волос, проплыли по залу. Впереди шли Рэй и его невестка, красавица НаталИ с целой оравой детей-отроков, которые никак не отличались от своего дяди, отца, деда, и вообще всех родственников, когда-либо живущих на свете. Натали же выразительно выделялась из кучи бесцветных родственников. Её красивые глаза, которые имели небесно-голубой цвет и темно-синюю, почти черную окантовку, казались детскими, живыми. Одна она с интересом смотрела на невероятной красоты зал, остальные же шли так, будто это их обычная столовая. Впрочем, эта семья не смогла (да и не хотела) удивить местную публику. Им это было незачем: они прекрасно понимали, чего они стоят и чего стоит вся бальная челядь. Даже сам король не мог заставить их чувствовать себя приниженными.
Далее тянулись и тянулись многочисленные студенты и именитые и не очень семейства с длинной историей, уходящей так глубоко в историю, что никто уже и не смог бы откопать.
В самом конце, когда уже никто не ждал ничего интересного, когда королевская свита расслабилась благодаря отсутствию опасных, хотя бы интригующих врагов, когда уже всем окончательно стало ясно, что в этом моральном поединке победитель предрешен, случилось кое-что…
Поддерживая традиции в нелепых карнавальных костюмах, появилась в зале Джордан. Она немного прихрамывала, однако двигалась гордо, чеканя каждый свой шаг женственной (не очень) походкой. Ей совершенно не было дела до всего происходящего кругом, она думала о том, как бы не упасть прямо здесь, в бальном зале, от той боли, которую она испытывала от нескольких серьёзных ранений уже несколько дней к ряду. Абсолютно точно Джордан не производила впечатления человека, которого следовало бы опасаться, хотя стоило бы…
А ведь действительно следовало бы, потому что прямо за хромой девочкой устало шёл тот самый, чьё имя не произносят вслух… Граф Мартелл… Он, замученный ночным и дневным лечением, прибыл вовремя в парадной, конечно, одежде, однако в его силах было произвести впечатление и лучше… Он надел первое, что попалось ему на глаза в гардеробе: кожаные штаны для верховной езды и льняную белую рубашку, которая благородно облегала его жилистое тело.
Шествие папочки с дочуркой действительно выглядело устрашающе: их пренебрежительно-спокойный вид внушал ужас королевской свите.
ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ
С самого появления семейки Мартелл в зале улавливалось сильное напряжение, утихли смех и светские (и не очень) беседы, вечные спутники любых балов, а королевских – в особенности. Бесконечно начинались и тут же прерывались дуэли глазами членов каждой из сторон. Казалось, что каждый неловкий шаг или, наоборот, уместная колкая фраза могут повлиять на ход истории и Логоса, и всего мира. Особое внимание со стороны людей наиболее привлекали король Джеймс, который не отличался от своих спутников ничем, кроме, конечно, позолоченного плаща и высокой стойки около шеи, и его ближайший советник Феликс.
Король всем своим видом стремился показать, насколько он спокоен и уверен в себе, однако временами его тело непроизвольно демонстрировало обратное: он то нервозно сжимал одной рукой другую, то оттягивал ворот, то неловко почёсывал затылок. Феликс же был по своей натуре человеком спокойным, поэтому следы нервозности на нем совершенно невозможно было заметить. Он был высоким, статным, с правильными чертами лица, в общем, красивым мужчиной. Он был старше короля лет на 10, и к своим годам он полностью утратил юношеское нетерпение, и был чересчур спокоен и находчив. Он, расчетливый и холодный, прекрасно дополнял неопытного, даже глуповатого, но невероятно сердечного и амбициозного короля. Никому, казалось, не были понятны мотивы Феликса, который легко бы мог сдвинуть неумелого молодого правителя, однако не то, что не делал, а, наоборот, верно и упорно защищал его.
Важно отметить, что среди магов большую часть представляли храбрые мужи, которые не только могли составить конкуренцию в моральном поединке, но и с меньшими потерями одержать победу, дай им сейчас оружие и разрешение никого не брать в заложники. Основную часть окружения короля Джеймса же составляли разодетые женщины и низкие толстоватые старики-политики. Сейчас перевес очевидно склонялся в сторону академиков…
Безусловно, зловеще выглядела хозяйка бала – Кларис, которая плавала между гостями, соблюдала, безусловно, все правила королевского этикета во время разговоров с каждой из отдельно стоящих групп. Её каменная, натянутая улыбка сейчас пугала даже её собственного сына, который, потерявшись в большой толпе незнакомцев и пытаясь найти к кому бы прижаться из взрослых, нашёл рядом с собой Рэя Калле, к которому и прижался, как замерзший лисенок.
Абсолютное равнодушие графа Мартелла пугало дам королевской свиты, и никак не беспокоило короля. Зато точно заметил и не без интереса рассматривал фигуру графа Феликс. Он явно почувствовал в Гере противника, с которым ему не сравниться силой, но, вероятно, умом.
Во всём этом напряжении милую Джо заботил лишь один вопрос – что бы поесть. Она не помнила, когда в последний раз в её организм поступала пища. Поэтому она быстро подошла к столу, который, разумеется, стоял в самом центре и начала сметать и глотать не прожевывая творожные пирожные. Лицо Кларис Ларан, которая старалась придать сему действу вид прилежного бала, нужно было видеть: оно вытянулось так сильно, что чуть не коснулось пола. Та часть магов, которая видела девочку впервые, не понимала, кто это такая и что вообще происходит. Те же, кто знал этого чудесного ребенка, лишь закатывали глаза. Среди кучки магов хихикнули, наблюдая за неприличные поведением Джордан. Злая, голодная и обиженная девочка (безусловно, самое страшное на всем белом свете существо) недовольно указала пальцем на дверь.
– Если кому-то не нравится, можете катиться отсюда…
Какой-то мужчина из королевской свиты сделал ей замечание, сказав, что юной леди не следует изъясняться таким образом и есть в таких количествах, на что девочка молча пригрозила ему кулаком. Он ответил, так как не смог снести такой низости в свой адрес. Завязалась словесная перепалка, по ходу который (это важно отметить), Джордан лишь огрызалась и грубила, а её оппонент старался вразумить её в стиле "молодёжь ничего не умеет делать правильно".