– Как же я сам не догадался, что аскалодус ему больше подойдет, у него же явный застой желчи!
– Да не волнуйся ты об этом. С твоим назначением он бы тоже поправился, так просто будет быстрее, и еще уменьшится живот, болезнь не так быстро вернется.
– Вернется? В учебниках этого нет, и нам не говорили…
– Ну, – Берик развел руками, – практика показывает, что рано или поздно болезнь возвращается. Посмотри на него: он же пропустил мимо ушей всё, что касалось изменения еды и питья. А привычки, которые его привели сюда один раз, сделают это снова.
– Тогда в чем смысл нашей работы? – удивился Кинус.
Берик взглянул на него с улыбкой.
– Разве вам не говорил профессор Паварис: «Не все семена всходят, но поле засеять необходимо»?
– Я думал, невсхожие семена – это про неизлечимые случаи!
– Как раз такой мы здесь и имеем… Давай-ка собираться.
Они начали складывать книги, тетради, перья и прочие принадлежности в короб.
Часы на башне ратуши пробили восемь. Кинус нагнулся, чтобы поднять табурет, когда почувствовал, что кто-то дергает его за рукав. Маленькая заплаканная девочка с растрепанными светлыми волосами испуганно глядела на него и показывала в сторону проулка, убегающего налево от ратуши.
– Что случилось?
– Помогите, дядя!
– Тебе нужна помощь?
– Нет! Да!.. Пойдемте…
Кинус вопросительно оглянулся на Берика. Тот кивнул.
– Хорошо, давай посмотрим, кому нужна помощь. Веди.
Девочка побежала, нетерпеливо на него оглядываясь. Кинус схватил торбу с походным набором и поспешил следом. Через несколько кварталов высокие двухэтажные дома сменились одноэтажной застройкой – красивыми, как игрушки, домиками с камышовыми крышами, такими же, как во всех деревнях вдоль Моранского озера. Деревянные тротуары закончились. Окраина города ничем не отличалась от деревни. Пустынные улицы, по которым гуляют куры. «Ну и местечко! Глухомань! А что, если она ведет к бандитам?» – из-за запоздалых опасений Кинус начал притормаживать, ощупывая кинжал, спрятанный сбоку под кафтаном, но вынимать его пока не стал, – «Да кому я нужен? Денег-то нет». Но сердце билось чаще обычного. Девочка прибежала к распахнутой двери низенького домика и оглянулась на него. Вблизи бросилось в глаза, что краска со стен частично осыпалась. В тесной темной комнате на кровати лежала молодая девушка или женщина. Лицо осунувшееся, глаза запавшие.
С колотящимся сердцем Кинус отработанными движениями проверил зрачки, дыхание, пульс. Только что толку, если в голове туман и ничего не задерживается? Внезапно все знания как будто улетучились. «Дышать медленнее, удлинняя выдохи», – сказал он себе. Снова проверил зрачки, дыхание, пульс, уже более размеренно и проговаривая про себя, что видит. Это помогло успокоиться. Девочка показала на руку девушки, подняла рукав. На тонком, как у ребенка, предплечье были синяки разных цветов. Больная застонала и открыла глаза.
– Что с вами случилось?
– Упала… с лестницы… Больно…– она снова закрыла в глаза и как будто уснула.
Как осмотреть? Не раздевать же ее. Кинус аккуратно прощупал ноги под одеждой. По слабым стонам стало понятно, что там, скорее всего, тоже ушибы. Проверить внутренние органы было сложнее. Но вроде бы всё было в целости.
Внезапно туман в голове рассеялся. Он понял, что должен сделать.
– Сейчас примите вот это, – она снова не реагировала. Кинус достал из торбы обезболивающее, нажал рукой на нижнюю челюсть, как его учили, и аккуратно вложил ей в рот облатку. К его удивлению, все получилось быстро и ловко. Потом он достал мазь для ушибов и попытался нанести на все синяки, которые увидел. Мази не хватило, кажется, он слишком густо намазывал.
– Скоро получите остальное, – он обернулся к девочке. – Бумага или береста, перо есть? – Она отрицательно помотала головой. Никаких правил о действиях в такой ситуации в братстве не было.