Я очнулась в помещении, где стены были выкрашены в оливковый цвет. Для меня его слишком много везде в последнее время. Не самый мой любимый. Я села и осмотрелась. Больше похоже на пыточную маньяка–перфекциониста. Честно, я пребывала в полном шоке от происходящего. Хотя вся моя жизнь не укладывалась в привычные рамки. Пора было бы уже привыкнуть.

Лампочка на очень длинном проводе торчала из потолка и раздавала тусклый свет. Под потолком я заметила узкие горизонтальные окна, но дотянуться до них не представлялось никакой возможности. Даже если они и выходили куда-то, я бы ничего не увидела – снаружи, где бы оно ни было, казалось темно. Возможно, это и есть ад.

Теперь я не чувствовала температуры. Видимо так и должно быть. Я даже не дышала и это не удивительно, если вспомнить последние события.

Я встала на ноги. Здоровые ноги. Я могла стоять даже не пошатываясь. Вот это хороший знак. Только что дальше.

Размерами комната не была огромной, но эхо, разносившееся от моих несмелых шагов, заставляло сомневаться. Словно все это являлось огромной оптической иллюзией. Помните комнату с зеркалами? Кажется, что ты потерян среди нескончаемых коридоров, но на самом деле это обман и ты находишься в комнате едва превышающей размер уборной в маленьком кафе.

Еще раз оглянувшись, я заметила белую дверь. Готова поклясться, раньше ее не было.

Повернув ручку, та неожиданно быстро поддалась. Приоткрыв дверь на пару сантиметров, я выглянула – коридор. Такие же стены цвета оливы, узкие окна под потолком, несколько лампочек на проводах. Я неуверенно шагнула вперед. Не сидеть же в той странной комнате все время. Тем более, что есть возможность проверить остальные помещения, сколько бы их здесь не имелось.

Мои ощущения не могли подсказать мне, где я нахожусь. Может быть, я застряла в параллельном мире навсегда, а за стенкой грудой лежат мертвые старейшины и отступники. Этого бы мне очень сильно не хотелось. Вызывает чувство дискомфорта. Я поморщилась. Нет, уж если и бродить здесь веками, то определенно одной. Ничья компания в этом лабиринте не будет хорошо восприниматься.

Так я и шла, подгоняемая собственными бредовыми мыслями, пока впереди не появилась еще одна белая дверь. Определенно, у того, кто построил эти катакомбы чувство юмора на довольно высоком уровне, даже я бы до такого не додумалась.

Повернув ручку, я распахнула дверь и оказалась в квадратной комнате. Все в точности так же, как и в предыдущих, то есть все помещения были оформлены в одном стиле. За исключением того факта, что здесь имелось огромное зеркало в золотой раме. По типу того, что висело в моей комнате, но в разы больше.

И поскольку у меня всегда все происходит в моем стиле, я даже не удивилась увидев того самого старейшину, который пытался убить меня светом на лугу, и которого вместе с еще тремя его товарищами я отправила в небытие.

Оу. Так вот где я оказалась.

Я не помнила его имя, но на этот раз старейшина выглядел подавленным и даже немного грустным. Ничего не осталось от его уверенности. Вселенная была так мила ко мне, что подкинула одинокого и побитого мною же. А разве могло быть иначе? Я всего-то и просила никакой компании. Оставалось надеяться, что если я здесь застряла на очень продолжительное время, то мне не придется проводить его с этим предателем.

Услышав шум, издаваемый мной, он поднял голову. Не достаточно быстро, поэтому я решила, что он не удивлен увидеть здесь кого-то еще. А значит, хотя бы изредка, кто-то да захаживал сюда. И сразу возник вопрос: куда прибывшие исчезают? Дверей здесь только одна, через которую я сюда и попала и мне известно, куда она ведет. В той стороне нет и намека на выход.

– Это ты, рожденный вампир, – старейшина был одет во все тот же приевшийся плащ некогда оливкового цвета, с той лишь отличительной особенностью, что все он был опален от удара светом. Я невольно поджала губы: не люблю, когда мне напоминают о старых не совсем удачных разборках. – Все-таки тебя тоже убили.

– Как видите.

Я пожала плечами и опустила голову. Я только сейчас додумалась посмотреть в каком я виде.

Моя одежда смотрелась ужасно: вся в копоти, местами порванная ткань свисала и была простой тряпкой. Если бы мне сейчас предложили хоть безразмерную застиранную футболку, я бы отказываться не стала. Лишь бы от нее приятно пахло.

– Старейшины? – он кивнул в мою сторону, подразумевая мой внешний вид.

– А кто же еще. Больше никому не под силу со мной справиться.

Я подошла к зеркалу. Руки грязные, лицо тоже. Я сняла рубашку и внутренней стороной протерла кожу. Получилось не то, чтобы лучше, но хоть какая-то видимость приведения себя в порядок. Хотя, если на это взглянуть с другой стороны, то не имело смысла что-либо вообще делать. Очевидно же, что все кончено. Непонятно только что дальше.

– И как давно вы здесь? – я села на пол рядом со старейшиной.

– Не знаю. Уже некоторое время, – он показал куда-то пальцем, и мне стало интересно. Проследив за старейшиной, стало понятно – он указывал на окно. Значит, все-таки за пределами этого места существует день и ночь. – Сначала я пытался считать дни, но после четырех начал сбиваться. Это не так-то просто здесь находиться.

– Это ад? – я еще раз осмотрелась.

– Не думаю. Ад для каждого личный, а нас тут двое.

Логично. Если исходить из его предположения. Но мне тоже так казалось, ведь что плохо для одного, другому золотоцветы.

– Как давно вы именно в этой комнате? Я заметила, что двери здесь сами собой появляются. Наверное, какое-то колдовство.

– Говорю же, не знаю, Но в этой комнате я дольше, чем в предыдущих.

– Ясно.

Собственно, у меня так же. Нужно начать задавать действительно важные вопросы. Только вот какие являлись важными?

– А для чего здесь зеркало?

– Чтобы смотреться.

– А зачем в него смотреться?

– Я не знаю, рожденный вампир.

Я отвернулась. В комнате кроме зеркала и нас, двух заблудших странников, ничего больше не было. Так на кой нужно было зеркало?

Я встала и снова к нему подошла. Не поленилась заглянуть за раму и потыкать в зеркало пальцем. Совершенно точно оно висело на стене и не являлось проходом в еще один параллельный мир или наподобие того. Я не знаю, всякое могло быть. Странности вообще со мной приключались постоянно.

Я вернулась к старейшине пытаясь продолжить разговор, но он отвернулся от меня в угол и замолчал. Настала тишина, и если раньше я чувствовала неловкость в такие моменты и готова была болтать без умолку всякие глупости, лишь бы только не слышать звенящей тишины, то сейчас выбора не было. Я имела все шансы сойти с ума уже через две минуты. О, да я уже начала.

Рассвело. Старейшина не сменил позы. Сначала мне показалось, что он умер, но потом вспомнила, что и сама вроде как не то чтобы жива.

Стало как-то попривычнее, ко многому привыкаешь. Я сирота, сменившая ни одну семью. По сути, своего дома у меня нигде не было, так что я мастер подстраиваться и привыкать.

Стемнело. За все это время мы не обменялись ни единым словом. Вот это выдержка. Возможно, это у меня в силу возраста, но разве не приятнее коротать время за разговором. И при том, что я сама не болтушка. Конечно, я не испытывала никаких чувств к этому субъекту, однако на безрыбье и рак рыба. Хоть я раньше и не была довольна компанией, сейчас казалось, будто бы я совершенно одна в комнате.

Мы не дышали, не жили. Эдакие мешки, набитые костями, сидели каждый в своем углу и молчали.

Старейшина был абсолютно прав, когда сказал, что время здесь считать невозможно. Я сдалась при первых сумерках. Даже сидя в клетке, любезно предоставленной Колтоном, я считала, но тогда все было по-другому. Хотя прошел месяц, чуть больше, моя жизнь встала с ног на голову. А если брать в расчет все мои восемнадцать лет? Я успела побыть человеком, вампиром, хранителем, ведьмой и старейшиной. Увидеть множество ужасов и наоборот, поистине прекрасных вещей. Хорошо, что олимпиаду по биологии я выиграла заранее! Было бы до жути обидно умереть прямо перед ее началом и гадать, насколько я умна.

Теперь не придется ждать писем от важных колледжей или решать на какую специальность пойти учиться. Управлять вампирами тоже не получится, что жаль, вроде из меня выходил неплохой политик. Я больше не увижу будущее – ни свое, ни чужое. Ну, это даже к лучшему. Я привыкла смотреть людям в глаза при любых обстоятельствах.

Жаль, я потеряла семью. Что они скажут Дэвиду? Может, если есть и другие комнаты, то я смогу пойти дальше своим путем и навещать племянника в виде призрака. Или пугать Ингрид. Представляю, выражение ее лица. Вот смеху то будет!

Я никогда больше не увижу Алекса. Вот это самое печальное и грустное, что можно себе вообразить. С другой стороны, я даже надеялась его никогда не увидеть, потому что встретиться мы теперь можем только здесь, а если мы здесь увидимся, то это будет значить, что он тоже мертв. А такой расклад мне вообще не нравился. Ради чего все и затевалось: не будет рожденного вампира – не будет воин и прочей хрени. Агата всегда знала, что говорила. Пусть она казалась сумасшедшей, на деле она всегда имела трезвые мозги и реальный взгляд на жизнь. Я даже улыбнулась, все-таки приятно вспомнить моменты, которые происходили с тобой в прошлом. Сейчас все равно заняться нечем. Сиди и вспоминай.

– Эй, а как часто сюда кто-то еще приходит? И куда они деваются?

Старейшина развернулся в мою сторону и поднялся на ноги. Я повторила за ним.

– Периодически появляется кто-нибудь. Уходят, так же как и пришли – через дверь.

– Эту? – я показала на ту, через которую зашла.

– Нет, – он покачал головой. – Вон там появляется, – он ткнул пальцев за мою спину. Я обернулась, но двери, конечно же, не увидела.

– А почему вы за ними не пошли?

– Я не мог. Из этой комнаты можно выйти, только если знать как.

– Хм. И как понять, как отсюда выбраться?

– Я не знаю, поэтому и сижу здесь.

Допустим, вроде появление новой информации должно было меня хоть чуточку развеселить, на деле все оказалось иначе. Вопросы закончились, а ответов так и не появилось.

Обычно меня очень сложно застать врасплох или удивить чем бы то ни было, но тут на меня напал реальный ступор.

В следующие пару дней, я думаю именно пару дней, потому что поставила цель считать время, я делала зарядку и периодически думала о своей жизни. Зеркало помогало. Я пыталась анализировать в себе абсолютно все: от цвета волос, до длины стопы. Фигура у меня не изменилась. Точеный пресс, мышцы везде и всюду. Стало жалко, что никто такого добра не видит. Все-таки я не страшная, а очень даже красивая.

Я впервые в жизни, то есть уже не в жизни, задумалась о том, зачем человеку дается приятная внешность. Или не дается, как уж повезет. И поскольку я думала практически все время, так я пришла к вопросу о создателе. Если он на самом деле существовал, то наверняка мы в скором времени познакомимся. Потом я смотрела на пустую стену, где должна быть дверь, но это была все та же обычная стена, выкрашенная в тошнотный оливковый.

***

Совершенно ничего не происходило! Никто больше сюда не попадал. Я ведь и сон потеряла, теперь спать мне было ни к чему – вот что называют вечностью.

В какой-то момент я стала твердо верить, что это и есть ад. Все мои кошмары в одном месте: звенящая тишина, которую не собирался разбавлять мой сокамерник – старейшина, лишивший меня половины света, Вечное ожидание. Что может быть хуже?

Потом из-за моего вредного характера у меня случилась истерика. И честно, я удивлена, почему только сейчас. Я не умею ждать, Терпения лишена начисто.

Я буйствовала, Кидалась на стены и, в конце концов, успокоилась сидя в углу. Смирение, говорите?

– Ты можешь вести себя тише?

– Дайте подумать, – я закатила глаза. – Здесь нет воздуха, туалета, дивана, зато мне не повезло с компанией. Эй, я с вами разговариваю!

Старейшина отвернулся и покачал головой.

– Ты не дышишь, зачем тебе воздух. Туалет тебе тоже ни к чему. От дивана и я бы не отказался. Все тело как не в своей тарелке.

– Как же нам отсюда выбраться! Другие ведь шли дальше, почему же мы застряли!

– Мы не знаем, кто мы есть на самом деле, Поэтому не можем выйти. Не знаем как.

Что-то новенькое.

– Как так вы не знаете, кто вы?

– Я больше не старейшина, но я и не человек, – он поднял указательный палец вверх. – Кто я, рожденный вампир?

– Не знаю, предатель? Изверг решивший убить меня и еще миллион ни в чем не повинных людей? И еще… меня зовут Эллисон Миднайт, А не рожденный вампир. Если нам с вами грозит провести здесь вечность, то прекратите быть нюней. Терпеть таких слабаков не могу.

– Я не слабак. Образ жизни старейшин отличен от твоего, к примеру. Вся твоя жизнь заключалась в движении, мы же пребывали в спокойствии.

– Странно слышать об этом. О каком спокойствии может идти речь, если вы постоянно вынашивали план избавиться от всего сверхъестественного. Может вы тоже отступник? – я прищурилась. – Ведь если есть Создатель, то он не простой человек, а, следовательно, вы пошли и против него. Потому то вы и здесь. Вы никогда отсюда не выберетесь, потому что вы никто. Никто в небытии. Следовательно, вас не существует. Я поняла, – смех одолел меня, – вы – плод моего воображения, Поверить не могу. Я вот уже несколько дней разговариваю сама с собой.

– Эллисон Миднайт, ты всегда разговаривала с собой.

Он прав.

– Вы – это я. Не понимаю только, почему я предстала перед собой в вашем образе. Скажем, кто-нибудь из Хемсвортов подошел бы на эту роль куда лучше. Да кто угодно!

Я заскользила по стене и села на зад, сложив голову на коленки. Старейшина сел напротив меня.

– Ты здесь, потому что не знаешь кто ты.

– Уйди.

– Ты не можешь от меня избавиться.

– Оставь меня в покое.

– Ты здесь, потому что не знаешь кто ты.

– Я тебя не слушаю. Ты нереален.

– Ты никогда отсюда не выберешься, потому что не знаешь кто ты.

Я зажала уши руками и крепко зажмурилась, но как не старалась голос никуда не делся. Он звучал в моей голове. Постоянно. Слезы потекли по щекам, капая на ноги.

Я открыла глаза, но в комнате никого не оказалось. Голос звенел повсюду. Еще один срыв. Кто захочет провести так вечность?

глава 42

Я лежала на спине. Лампочка никогда не потухала, даже в дневное время. И это единственная точка, куда я смотрела вот уже бесконечность. Лежа без единой мысли, не шевелясь. Можно ли умереть несколько раз? Если да, то вот она – вторая попытка. Вторая удачная попытка.

Снова стемнело или уже рассвело. Время здесь никакого значения не имело. Тишина, покой, вот что было важно. Меня сломали не те две недели в диких условиях в заколдованной клетке, меня сломало это место.

Надо мной навис старейшина.

– Ты выяснила кто ты?

Тишина. Я разучилась разговаривать. Да и был ли в этом смысл? Кроме лампочки все перестало существовать. Священна осталась одна тишина – благо здравого рассудка.

– Выясни кто ты.

И он исчез. Я моргнула. Последняя слеза скатилась по виску и затерялась в спутанных грязных волосах. Я не знала кто я, где нахожусь и для чего это все. Постепенно из памяти начали исчезать образы и люди, знакомые лица, какие-то счастливые моменты. Я совершенно не помнила, каково это, чувствовать на себе солнце или холодный дождь. Или дышать.

Выясни кто ты.

Я никто.

Я след на растаявшем снегу.

Я капля в грозу.

Меня нет.

– Если не выяснишь кто ты, то забудешь прошлую жизнь.

Какую жизнь? Я уже ничего практически не помнила, даже свое лицо. Я больше не знала, какого цвета мои волосы или почему я здесь оказалась. А здесь – это где?

– Взгляни на себя в зеркало. Оно покажет тебе кто ты.

Ни один мускул не дрогнул.

Старейшина схватил меня за руку и потащил, волоча по полу. Силком заставил сесть.

– Смотри, так ты раньше выглядела.

Расфокусированным взглядом я смотрела на поверхность зеркала. Вокруг все казалось таким мутным, словно смотришь через воду.

– Смотри, – старейшина затряс мои плечи. Моя голова запрокинулась. Я себе больше не принадлежала. Крохотное чувства гнева шевельнулось где-то внутри, но так же быстро потухло. – Всмотрись в то, что видишь, – он придерживал мою голову рукой.

Понемногу я стала различать очертания. На меня смотрело знакомое лицо, которое я где-то уже видела раньше, только никак не могла вспомнить где. Через некоторое время до меня дошло, что это мое лицо. Большие черные глаза, черные длинные ресницы, бледная кожа, аккуратный нос, высокие скулы и пухлые, потрескавшиеся губы. Наверное, я смогла выплакать всю жидкость из организма. У меня были черные волосы. Я даже рот открыла от удивления. Клыки. Нет, не может быть. Я с трудом подняла руку и коснулась ею лица. Мягкая кожа, как у человека, который ухаживает за собой. Я ничего такого не помнила.

Появился заинтересованный взгляд. Конечно, мне стало интересно узнать человека, смотрящего на меня из зеркала. Кем я была? Обрывки памяти начали возвращаться постепенно. Я помнила себя в системе в какой-то временной ночлежке, помнила, как первый раз пошла в старшую школу в Мидлтауне. Я вспомнила город, в котором провела последние годы жизни. Свою трансформацию. Я заерзала. Я была вампиром.

Я подползла ближе к зеркалу. Совершенно черные глаза, которые казались бездной. Невозможно было не смотреть в них, они затягивали, это словно магия или колдовство. По моему телу пробежал разряд, еще один. Мозг пытался начать думать. Какая-то мысль крутилась в голове, но я никак не могла понять какая именно.

Я разочарованно вздохнула.

Я снова могла дышать! Мне сильно не хватало воздуха, словно я пыталась компенсировать то время, пока была мертва.

Была мертва. Прозвучит сюрреалистично, странно и чертовски невозможно, но я чувствовала себя живой. Приложив ладонь к груди, туда, где находится сердце, отчетливо расслышала его стук.

Неопределенный звук наподобие карканья выбился из груди. Я посмотрела на свое отражение еще раз. Вот она я – Эллисон Миднайт, живая, самая живая из всех ныне живущих. Дома я этого не замечала. Я постоянно что-то делала, куда-то спешила, решала проблемы, много злилась, но никогда не думала о том, насколько можно быть мертвым в живом теле. Только злость позволяла чувствовать связь и принадлежность к миру живых. Наполовину человек, наполовину вампир. На самом деле, не являлась ни тем, ни другим. Я была мертвяком, который влачил жалкое существование. Подумать только, мне досталось огромной важности наследство, которое я не в состоянии была нести на себе. Как я могла всерьез об этом думать, не поняв, где лежит моя суть.

Все, чего я хотела – это быть всегда с Алексом. Как я могла позволить себе забыть об этом и так легко сдаться? Я снова рассердилась. Привычные чувства стали возвращаться, теперь я себя узнавала.

Я хотела расти и хотела видеть, как меняется моя жизнь. Как я сама ее меняю. Я деятель и оптимист. Даже в самой безнадежной ситуации как эта, я смогла найти выход.

Я поднялась на ноги. Мышцы пришли в шок, от того что их заставляют работать. Зеркало показывало мне, что я в отличном состоянии, не считая одежды. Будто я выжила после катастрофы, что, на минуточку, являлось правдой. Ко мне вернулся сарказм. Значит, я исцелена. Беспокоиться о своем душевном состоянии более не имело смысла. Пора было двигаться дальше, и теперь я знала, что для этого нужно.

Поскольку, для меня слово отец – понятие растяжимое, а мать я вообще никогда не знала, я чувствовала разрозненность. Кровь предков несла в себе взаимоисключающие стороны моего характера. Я удивлена, что не разрушила себя раньше. Вот почему я не дорожила своей жизнью по-настоящему, хоть я и являлась единственным рожденным вампиром, какая-то моя часть должна была отрицать их. Ох, уж эти подростковые неопределенности.

Думаю, дело в моей настоящей матери. Не в Эмме, Марии или Майе. Я говорю про ту, кого никогда не встречала. Которая погибла далеко от моего дома в пригороде, защищая тайну существования своей дочери, но это вовсе не означает, что она не участвовала в моей жизни. Благодаря ей и Кейтлин я протянула восемнадцать лет, что уже не мало. Если мыслить в позитивном ключе, конечно. Моя кончина ее бы не обрадовала.

В конце концов, окружающие были совершенно правы: чтобы добиться своей цели погибать не обязательно. Это вовсе не цивилизованный метод. Не будь я настолько нетерпелива, драчлива и самоуверенна, я бы и сама это поняла, но вы помните, ожидание – не мой конек.

Старейшина стоял рядом со мной. Его руки покоились на моих плечах, только я не была больше сломленной.

– Теперь ты знаешь кто ты.

Я покачала головой. Происходящее не возможно, оно не имело смысла.

– Знаешь, – он кивнул моему отражению. – Ты дочь человека и нефилима, а не простого хранителя. Сама наполовину ангел. Ты заставляешь окружающих пасть. Вот почему вокруг так много смертей. Ты на удивление сильная, поэтому у тебя получилось вернуть к жизни мертвого, ни один старейшина не способен на такое. Вылечить да, но не вернуть с того света. Вот почему ты способна искривить реальность. Именно поэтому ты единственное сильное существо и тебя никто не способен убить, никто и ни что, кроме ангельского клинка, – он шептал мне на ухо. – А клинок охраняется магией – никто, кроме тебя не знает где он. Ты в безопасности. Примесь вампирской крови сделала из тебя великую личность, которая остановит не одну войну.

Жизнь и смерть непредсказуемы, да?

Теперь я точно знала кто я. Я живая, я дочь нефилима, вампира и что важнее всего – человека. Кайли была права, когда в шутку называла меня ангелом.

Посему получалось, что способность исцелять, никуда не делась. Ровно, как и возможность видеть будущее. Только теперь я знала, как ее контролировать. Во всем виноваты эмоции. Глаза – зеркало души. Понятно, почему я видела будущее, когда смотрела людям именно в глаза. Те эмоции, которые я испытывала при этом, открывали или блокировали этот дар. Теперь то я была способна контролировать то, что чувствовала.

Я оглянулась, но кроме меня никого в комнате не было. Я подошла к двери, способной провести меня дальше и, резко повернув ручку, потянула на себя.

Солнечный свет ударил в глаза. Я шагала в неизвестность и чуть не навернулась, когда под ногами внезапно появились ступеньки. Черт, та самая хижина. Я вышла из хижины, что стояла на лугу. Странно? Не то слово!

Но я жива, я в своем мире. У меня появился второй шанс, упускать который явно не стоило.

Я кинулась через луг к проезжей части, в надежде, что какая-нибудь машина решится подвести сомнительного вида девушку.

Погода стояла на редкость удивительная: яркое солнце, совершенно голубое небо без намека на тучи, теплый, почти весенний воздух и сплошные лужи под ногами. Пройтись пару километров не являлось вселенским наказанием, тем более одно я только что перенесла.

Машины здесь ездили не часто. Минут десять я просто шла вперед и глубоко вдыхала свежий воздух. После стольких дней заточения мне требовалось насытиться кислородом. Правда я не знала, сколько именно дней, недель или месяцев отсутствовала. Судя по погоде, уже поздняя весна, но я никак не могла проторчать в небытии так долго.

Звук мотора послышался за спиной. Надеясь, что это кто-то чертовски добрый, я развернулась и вытянула руку. Передо мной остановилась самая обычная серая немного потрепанная хонда, за рулем которой сидела женщина в возрасте. Судя по ее виду, она совершенно определенно не могла бросить бедную одинокую девушку посередине пустынной местности, а именно это мне и было нужно.

– Ты, должно быть, замерзла, – она достала с заднего сидения аккуратно сложенное одеяло и протянула его мне. Отказываться я точно не собиралась, тем более что было немного прохладно, лишь чуточку. По сравнению с теми комнатами, где еще совсем недавно я вообще ничего не чувствовала, сейчас я казалась себе околевшей.

– Спасибо. На улице все еще прохладно.

Женщина посмотрела на меня внимательно, даже слишком. Но так и должно было быть.

– С тобой все в порядке? Ты не выглядишь напуганной, но твоя одежда…

– Нет, все в порядке. Моя машина сломалась и теперь я пытаюсь автостопом добраться до города, в котором живу.

– Это который? Может нам в одно место, – женщина улыбнулась.

– Мидлтаун, – я кивнула головой вперед и тут же заерзала на пассажирском сидении.

– Я еду туда же. Вот так совпадение.

И только после этих слов она тронула машину с места.

Ехать в одной машине с незнакомым человеком должно было быть страшно. Не могу сказать, что я не думала об этом, но мне казалось, что я в безопасности. Вы не поверите, мой страх, то есть способность снова бояться вернулась. И это хорошо, Алекс всегда переживал из-за этого. Теперь будет чем его обрадовать, ведь наверняка он очень переживал за меня. Ну, потому что я умерла. Теоретически.

– У вас случайно нет телефона? Я бы хотела позвонить своему другу и сказать что со мной все в порядке.

– Извини, у меня нет телефона, я им не пользуюсь. Конечно, дома у меня есть телефон, но с собой я его не ношу, – женщина снова улыбнулась. Ну, у кого в наше время нет телефона?

– Ничего страшного. Вы меня и так уже подвозите.

– О, за такое не стоит благодарить, – она махнула правой рукой. Так легко и естественно. Хорошо быть человеком. Все чувствуется по-другому, вещи приобретают совершенно другие оттенки, все кажется ярче. Я не могла поверить, насколько была слепа раньше. Потрясающее изменение. Вся моя жизнь отныне разделилась на: до и после.

Я улыбнулась этой женщине. Она казалась очень милой и общительной, настоящей. Мудрой, легкой, заботливой.

На вид ей было от тридцати до пятидесяти, такой тип людей. Возраст на их лице совершенно не отображается, что делает их более приветливыми. Таково было мое мнение.

Хорошая погода, хорошая компания, мое возвращение – все это делало меня полностью счастливой. Я боялась разрушить свою картину мира и поинтересоваться какое сейчас число. Мало ли, она посчитает меня странной или примет за наркоманку. Омрачнять столь светлый день совершенно не хотелось.

Женщина словно прочитала мои мысли, а может тому виной мое поведение: я все время удивленно таращилась в окно.

– Потрясающая погода для начала января, не правда ли? Будто сама природа празднует рождение или будто бы все вокруг пробудилось ото сна.

Теперь и я стала замечать это и тоже обрадовалась. Нет, до меня дошло, что я отсутствовала не долго. По ощущениям будто бы вечность, но не заметить как природа и правда вдруг ожила, было невозможно. Все казалось другим, более радостным, что ли. Я вернулась к мыслям о боге. Я в него никогда не верила, но после всего, что мне довелось пережить, я уже сильно сомневалась. В конце концов, мой отец был не рядовым хранителем и даже не старейшиной, а нефилимом. А если углубиться в мифологию, то нефилимы – сыновья божьи.

– Вижу, ты задумалась о чем-то важном. О своем друге?

Я словно очнулась. Улыбнувшись, легко покачала головой.

– Нет, – я снова взглянула на женщину. Казалось, ей можно доверять, тем более довериться незнакомому человеку иногда легче, чем кому бы то ни было из близких. – Как думаете, можно внезапно обрести веру?

Женщина улыбнулась и мельком посмотрела в мою сторону, а потом снова на дорогу.

– Я думаю, может быть все, что угодно, все зависит от нас. Если мы закрыты и не готовы к принятию каких-либо решений, это не означает, что в будущем мы не имеем права передумать.

Я кивнула. Дельная мысль, очень мудро. Я ей улыбнулась. В принципе, такой ответ меня очень даже устраивал. Всю жизнь я руководствовалась правилом «не поверю – пока не увижу». Я не стала думать по-другому, перемена не произошла за секунду. В моем мозгу не щелкнуло вдруг что-то. И совершенно точно я не подалась в фанатики, лишь стала более лояльна, готовая к принятию. Чудеса случаются. Я чудо.