Вижу, не зря приняли её в МГИМО – в текущей международной обстановке способна разобраться. Надо получить от неё побольше информации:
– Наверняка наши генералы за вторжение.
– Совсем наоборот! Говорят, что не готовы. Папа со многими из них знаком, так что знает мнение из первых рук.
– И никто не протестует?
– Смеёшься? Тут же лишатся и погон, и орденов за прошлые заслуги.
– Да, скверная ситуация. Надежда только на депутатов, среди них немало умных людей, имеющих собственное мнение по таким вопросам.
Настя машет руками:
– Не обижайся, но у тебя представление о них такие, как у моей соседки. Та с утра до вечера смотрит телевизор, предпочитает СТС или ТНТ. На самом деле, почти все депутаты подкаблучники, боятся потерять своё кресло, привилегии, потому и слова поперёк не скажут. Есть, конечно, оппозиция, но в основном для мебели, а толку от неё никакого.
Я с этой публикой не знаком, поэтому и сомневаюсь:
– Неужели всё так плохо?
– Вот посмотри! Если сегодня они примут решение ввести войска в Афган, завтра же снова будут посиделки. Приедут руководители фракций, профильных комитетов, и начнётся обработка.
– Это как?
– В случае отказа поддержать решение, станут обвинять в отсутствии патриотизма, а потом пообещают им поднять зарплату. Если и это не поможет, выложат на стол компромат, его достаточно накопилось, причём на каждого из них. Так что заранее можно быть уверенным, что проголосуют все, как надо, к бабке не ходи!
– Откуда ты всё знаешь?
– Да потому, что не раз видела всё это собственными глазами. Тогда ещё с папой там жила. Это уже потом он купил для меня квартиру, всего год назад, как только поступила в институт.
Что ж, тут есть над чем подумать. Ясно, что нужно что-то предпринять, но так, чтобы не подставить Настю. Она и впрямь всполошилась:
– Похоже, я наговорила много лишнего. Но ты меня не выдашь?
– Можешь быть спокойна, я не предаю друзей, особенно таких привлекательных, как ты.
У Насти уже просохли слёзы, улыбается:
– А если бы другая была на моём месте, ну не уродина, а так себе?
– Тогда бы не поверил тому, что говорит.
– Почему?
Похоже, я слегка заврался. Но даже из этой ситуации есть выход:
– Видишь ли, приятно быть обманутым красавой женщиной. Во всяком случае это я стерплю. А вот если бы услышал такое от малосимпатичной, решил бы, что гонит «дезу» ради того, чтобы завлечь меня в постель. Кстати, постель – это надёжный способ для того, чтобы выяснить – врёт или не врёт?
Она смеётся:
– А что, давай попробуем.
У меня и в мыслях ничего такого не было, но тут подумал: ну до чего же хороша! Красавица, умница, добрая душа… От такой бы не сбежал ни при каких условиях.
Глава 7. Игрок
Можно играть на гитаре, фортепьяно, контрабасе, а можно – на противоречиях между элитами. Это я к тому, что война нужна тем, кто делает деньги на поставках военной техники, а производителям колготок или свадебных нарядов вооружённые конфликты совершенно ни к чему. Столь многообещающая мысль возникла у меня где-то ближе к вечеру, когда сидели с Настей за столом, наслаждаясь шампанским в сочетании с мороженым. Потому и задал ей вопрос:
– Нет ли у тебя знакомых среди тех, кто нажил капитал на экспорте газа или нефти.
– А тебе зачем?
– Ну скажем, хочу заняться бизнесом, вот и нужен совет сведущего человека.
Настя задумалась, а потом словно бы что-то вспомнила:
– Отец моей подруги член совета директоров «Роснафты». Подойдёт?
– Вполне! Как бы мне с ним встретиться?
– Даже и не знаю… Разве что напроситься к ним в гости. Только какой статус тебе больше подойдёт, личного охранника или жениха?
Она смеётся, а я против жениха был бы совсем не против, но, к сожалению, по возрасту не подхожу. Так ей и сказал, но ответ её не вполне удовлетворил:
– Ты, наверное, забыл, что любви все возрасты покорны? Ну ладно уж, тогда представлю тебя как своего дядю из Саратова.
– Да я там сроду не был!
– Неважно! Оттуда родом мой папа, так что никто не придерётся, даже если будут проверять.
Тут у меня возникла мысль: а не работает ли Настя в контрразведке, следуя по стопам своего отца. Вот такая у них семейная династия – тем более, что многим выпускникам МГИМО в дальнейшем приходится сотрудничать с СВР или ФСБ. Почему так решил? Да потому, что уж очень хорошо она разбирается в тонкостях работы контрразведки. Впрочем, могла у своего отца набраться опыта в таких делах.
– Что ж, пусть буду дядей. Только надо бы легенду более тщательно продумать.
У Насти глаза на лоб:
– Это ещё зачем? Ты, похоже, дешёвых детективов насмотрелся.
Хотел сказать: «Сама такая!» Но промолчал, поскольку провокация не сработала, а значит и моя догадка о её связях с контрразведкой взята, что называется, с потолка. Пусть там и останется.
На следующий день поехали на Рублёвку. Я уже стал сомневаться в возможности реализации своего замысла, однако Настя обещание выполнила, добилась приглашения на дачу к этому нуворишу. Хочешь не хочешь, но придётся действовать по намеченному плану, хотя, если честно, плана никакого не была – только надежда на удачу.
Особняк за воротами, но забор тут чуть пониже и охранников поменьше – видимо, не положено по статусу. Встретила нас Настина подруга, а когда уселись за стол в саду, подошла её мать, весьма импозантная дама, а ещё более привлекательной была лет десять назад. Но это мне вполне подходит – именно её я должен очаровать, хотя кроме деловых причин других намерений у меня не было. Всё потому, что через доброе сердце жены собирался проникнуть в мозговые извилины мужа, проще говоря, войти к нему в доверие.
Настя и её подружка сразу по приезде направились к бассейну, но я, увы, не мог к ним присоединиться – дело прежде всего! С хозяйкой этого поместья мы сошлись на почве увлечения живописью и литературой – импрессионистов Елена Павловна обожает, а от Булгакова и вовсе без ума. Тут наши вкусы совпали, поэтому я получил возможность в перспективе стать частым гостем в этом доме. Однако каких же сил мне стоило продолжать этот разговор в ожидании того, как появится хозяин! Наконец-то прибыл, злой как чёрт, а усевшись за стол сразу потребовал коньяка – видимо, неприятности и впрямь серьёзные. Елена Павловна тут же ушла к себе, от греха подальше, как бы не попасть под горячую руку мужа.
Лишь после того, как я помог Семёну Аркадьевичу ополовинить бутылку, удалось развязать ему язык. И вот что выяснилось:
– Они там посходили все с ума! Если пойдут на эта авантюру, нам же нефтепровод перекроют, а куда тогда качать? Я бы вправил им мозги, но руки коротки.
Понятно, на кого он намекал, и тут появился шанс выступить, если не в образе доброго волшебника, то хотя бы в качестве соратника в борьбе за сохранение доходов его фирмы.
– Да, затея явно обречена на провал, опять наступают на те же грабли.
– Ну вот и вы об этом слышали, а ещё говорят о высшей степени секретности. Наверняка америкосы всё знают и успеют подготовиться.
– Вы правы, разведка у них на хорошем уровне. Не исключено, что и за нами сейчас из космоса кто-то наблюдает.
Семён Аркадьевич кинул взгляд на небо и махнул рукой:
– Да пусть смотрят, хоть в ванной, хоть в сортире, мне не жалко. Но ведь, если так пойдёт, могу остаться без порток! У меня же весь капитал в европейских банках! Ума не приложу, что делать.
Тут самое время закинуть удочку:
– Но вы же не один такой! Не пробовали обсудить эту ситуацию с партнёрами по бизнесу? Можно как-то выразить протест.
– Да толку что? Все боятся… А вдруг национализируют компанию?
– Я слышал, что в таких случаях помогает объединение усилий всех экспортёров, плюс банкиры, которые тоже могут пострадать. Это же немалая сила!
В глазах Семёна Аркадьевича забрезжила надежда:
– Вы думаете?
– Надо только отсеять ненадёжных, тех, кто заискивает перед властью, смотрит ей в рот в ожидании новых преференций.
– Да, такие нам известны. Но и они могут поддержать, если запахнет жареным, – потом улыбнулся и отвесил что-то вроде комплимента: – А у вас голова варит. Давно в бизнесе?
– Пока только присматриваюсь.
– Если что, я помогу. Конечно, если дело выгорит…
Пришлось налить ещё по одной, а то опять Семён Аркадьевич раскиснет. Потом, когда продолжили разговор по делу, он спрашивает:
– Так с чего начать?
– Я думаю, надо подготовить план действий, которые вы сможете предпринять, если сбудутся худшие ожидания. Это и должно стать предметом обсуждения.
– С утра на свежую голову этим и займёмся. Как у вас со временем?
– Я в отпуске.
– Прекрасно!
Глава 8. Война и мир
Ещё в школе нам твердили, что есть войны захватнические, а есть освободительные. Захватническая – это когда войска пересекают границу и вторгаются на чужую территорию. Но вот во время Великой Отечественной войны наши войска вошли на территорию Германии, однако, где же здесь захват? Тоже самое в Афгане – мы и там на земли пуштунов и других племён не претендовали. Иная ситуация с Израилем – вроде бы захватывает чужие территории, но утверждает, что делает это ради обеспечения безопасности своего народа, освобождая сопредельные страны от террористов. В общем, всё сложно в этом мире – очень трудно понять, чем война отличается от борьбы за мир.
Иногда мир хуже войны, поскольку теряется смысл существования. Плодиться, размножаться? Для чего – для того, чтобы пришли освободители и ценою немалых жертв свергли тамошнее правительство? Кто-то такие действия поддерживает, а другие говорят:
– Да, плохо жили при том режиме, нас притесняли, лишали гражданских прав. Но ведь жили, а теперь с каждым днём могилы на погосте прибавляются.
Тут снова возникает дилемма – то ли убивать ради счастья грядущих поколений, то ли смириться с тем, что есть. Злой дух, который якобы творит во благо, сомнений не испытывает – для него цель оправдывает средства. Но что сможет противопоставить этому дух добрый? Возможно, разведёт руками и скажет:
– Разбирайтесь сами.
Можно ещё посоветоваться с людьми, провести всенародный референдум, но, если я не в состоянии найти ответ, тогда что смогут люди малообразованные, которые никогда не забивали себе голову краеугольными проблемами бытия? К примеру, Кутузов сдал Москву – прав он был или не прав? Наверно, прав, если сберёг жизни многих людей, но ведь нельзя же всегда отступать под напором превосходящих сил.
Вот и теперь с Семёном Аркадьевичем никак не можем решить, какие действия предпринять, чтобы не случилось худшее. Много вариантов рассмотрели, но всё как-то неубедительно, не впечатляет. Сколько бы ни приводили доводов, нам ответят, что решение принято в интересах государства и отмене не подлежит ни при каких условиях. В общем, ситуация складывалась безнадёжная.
И тут словно бы что-то щёлкнуло в моём мозгу:
– Бабий бунт!
– Ты это к чему?
– Да к тому, что решения политиков основаны на логике, каждому нашему аргументу они противопоставят свой, то есть политические соображения, экономические выкладки. Но против бабьих воплей логика не устоит!
Похоже, моя идея ему понравилась.
– Так, так! И где же этот вопль должен прозвучать?
– Для начала используем телевидение, хоть какой-то толк будет от него. Вы же финансируете несколько телеканалов?
– Допустим. А потом?
– Потом женщин выведем на улицы, всех от мала до велика. Не будут же омоновцы их дубинками лупить! Рука у них не поднимется.
Семён Аркадьевич на этот раз не впечатлён:
– Нет, это не годится. Баб вразумить невозможно, ничто не заставит их бунтовать. Покричат, покричат и разойдутся. Примерно так же, как с моей Еленой. К примеру, вечером готова от меня уйти, поскольку исполнять её прихоти я не согласен, но к утру ей удаётся меня уговорить. Ну ты сам понимаешь, каким способом.
«Вот оно!» – снова щёлкнуло в мозгу.
– Семён! Так это то, что нужно.
– Ты о чём?
– Да о любви, плотской в данном случае. Если жена откажется спать с мужем, что будет?
– Пойдёт в публичный дом или с секретаршей переспит прямо в служебном кабинете.
– Это само собой. Но согласить, что крайне унизительно для мужика, если жена ведёт себя так недостойно по отношению к отцу своих детей.
– Ну и что? В семейной жизни всякое бывает, но через пару дней всё возвращается на круги своя.
Ничем его не проймёшь! Ну разве что его самого унизят.
– А давай проведём эксперимент. Я Елену Павловну уговорю впредь отвергать все твои ласки, не соглашаться лечь с тобой в постель. Посмотрим, как ты запоёшь через неделю!
В общем, Семёна Аркадьевича я убедил, но как заставить действовать единым фронтом такую массу женщин? Только официально состоящих в браке не меньше тридцати миллионов. Пришлось обратиться в Общество феминисток – может, те подскажут.
И вот я в кабинете председателя «Общества свободных женщин».
– Мы хотим привлечь вас к агитации против войны.
– Кто это «мы»?
– Это группа состоятельных людей, радеющих о судьбах граждан нашего государства.
– И против какой войны будет направлена эта акция?
– Да мало ли войн? На Ближнем Востоке, в Африке…
– Мы-то тут при чём?
– А вы представьте, что Россия будет вовлечена в вооружённый конфликт. Сколько матерей потеряет сыновей! Сколько семей останутся без кормильца!
Наконец-то до неё дошло:
– Это благородная задача. Но чем же мы сможем вам помочь?
– Вы объединяете множество женщин, озабоченных судьбой прекрасной половины человечества.
Дама смущена, даже разрумянилась – видимо, не часто приходится ей слышать комплименты в адрес женщин.
– Вы правы, мы боремся за гендерное равенство, против семейного насилия. Однако наши возможности крайне ограничены.