Неправильный рок-н-ролл. Серия «Колумбиада»

Дора была счастлива, она сможет оставить ребеночка. И не страшно, что Олег еще ничего не знает о ее беременности. Он сказал, что любит ее, а значит, полюбит и малютку, и они вместе будут жить долго и счастливо.

Новогодний стол был накрыт, и Дора по обыкновению ушла в свою комнату. Честно говоря, она была этому рада, потому что неважно себя чувствовала и просто мечтала прилечь. Итак, у нее есть еще целый час до полуночи. Сквозь сон она слышала, как пришел Олег, как мать и сын что-то обсуждали на повышенных тонах, а потом затихли.

Было уже без десяти двенадцать, когда Дора подхватилась и побежала на кухню, чтобы достать из духовки запеченного гуся. Переложив на блюдо, она украсила его ломтиками лимона и понесла в гостиную, где за столом уже сидели мать и сын. Олег как раз наполнял шампанским второй бокал.

— Дора, неси третий бокал и садись с нами.

— Но мама?! — возмутился Олег. — Новый год — это семейный праздник, а Дора совсем чужой человек…

— Цыц! Негодник! — стукнула кулаком по столу Рима Аркадьевна, да так, что посуда подскочила на столе. — В постели она тоже была тебе «чужим человеком»?! Да если хочешь знать, она под сердцем носит твоего ребенка. И пока я жива, я не допущу, чтобы он был полусиротой. За столом будет сидеть мать моего внука или внучки. Сядь, — приказала хозяйка девушке.

Положив гуся в духовку, Дора принялась готовить салаты.

— Люблю Новый год! — с этими словами зашла в кухню Рима Аркадьевна и, сев на стул возле окна, уставилась на Дору.

Инстинктивно девушка старалась закрыть живот, хотя он еще не обозначился, то локтями, то повернувшись к хозяйке боком, а то и спиной.

— Так, так, — начала разговор Рима Аркадьевна, — вижу, что от тебя я вряд ли услышу то, что мне надо.

— А-а, что вам надо, Рима Аркадьевна? — стараясь не смотреть в глаза хозяйки, спросила Дора.

— Правды, дорогая, правды. Ждала, пока ты сама расскажешь обо всем, но ты, как страус, прячешь голову в песок.

— Вы о чем, Рима Аркадьевна?

— Конечно, о твоей беременности. Давно тошнит?

— Да нет, просто что-то съела, вот и…

— Так, болтовней заниматься мне некогда. Завтра же пойдешь на прием к моему гинекологу. Денег я тебе дам.

— Зачем, у меня есть. А если я решу сделать аборт, то поеду в свой городок, — последние слова Дора произнесла сквозь слезы.

— Какой аборт! Пока я здесь — никакого аборта. Олег мне признался, что вы с ним состояли в связи. Значит, это мой внук или внучка. Я об этом мечтала. Анитка, дура, все родить никак не могла, наркоманка проклятая. Честно говоря, я тебя брала в прислуги с дальним прицелом, и пока все идет по моему плану. Так что ты просто обязана беречь моего будущего внука или внучку.

Дора не стала включать лампу в своей комнате. Здесь было достаточно светло из-за лунного света, щедро льющегося через распахнутое окно. После дождя было свежо и тихо. Дора села на кровать, чтобы раздеться, но так и застыла, почувствовав ужасную усталость. Посидев несколько минут, она все же нашла в себе силы снять платье и надеть ночную сорочку. Наконец, опустив голову на подушку, она замерла, тупо уставившись на стену, где то появлялся, то исчезал причудливый узор, отражавшихся в свете луны гардин, легко вздымающихся от малейшего дуновения ветерка.

Веки тяжелели и вскоре узор на стене Дора видела сквозь ресницы. Но вдруг на стене появилась тень человека.

«Снится сон», — подумала Дара, как вдруг ощутила на себе тяжесть и чье-то горячее дыхание.

Дора широко открыла глаза, увидев над собой лицо Олега.

— Ты чего? — испуганно спросила девушка.

— Холодно на рояле, — произнес Олег, поглаживая Дору по голове. — Анитка с каким-то художником в спальне закрылась, а мне и пойти некуда. Можно я у тебя останусь?

Она почувствовала, как рука Олега, такая мягкая, горячая, скользнула с головы на щеку, потом на шею, а оттуда поползла на грудь. У Доры перехватило дыхание. Первым ее желанием было сбросить руку нахала, но потом она вспомнила слова Зои: «Почему одним — все, а другим — ничего?». Ведь именно сейчас можно осуществить свою мечту и провести ночь с любимым, который, правда, ей не принадлежит. Ну и что?! Анитка вон живет, как хочет, а ей что, нельзя? Можно! Дора со стоном впилась в губы Олега,

Устав за день, Дора поплелась в свою комнату, взяла Зойку на руки и засмотрелась в распахнутое окно, из которого пахло летним дождем, насыщенным запахом прибитой пыли и тонким ароматом цветущей липы, росшей почти под самыми окнами. Дождь усилился и вскоре дорожки сквера заблестели в свете фонарей. Было тихо и спокойно. Только монотонно шуршал дождь, и откуда-то из глубины квартиры доносились едва уловимые звуки музыки. Наверное, Олег, как всегда, забыл выключить магнитофон. Да и бог с ним. Сейчас ее волновал другой вопрос: зачем она здесь? Несмотря на то, что ее ненаглядный Олежка мелькает перед ней по несколько раз в день, она себя чувствует еще более несчастной, чем тогда, в университете, когда ей лишь изредка удавалось его увидеть. Рядом со своим любимым она еще острее почувствовала свое одиночество. Может, надо было оставаться в университете в своей лаборантской и работать до защиты диплома? Ну да, и продолжать изо дня в день носить старое единственное платье, растоптанные босоножки, жить в общаге и получать гроши. Одним словом, ходить, как чучело, на которое, не то что аспиранты, даже студенты не обратят внимания. Нет, она все правильно сделала. Проработав у Прониных только два месяца, она уже отослала маме приличные деньги: еще немного собрать и можно купить гарнитур в зал, а потом она оденется и начнет копить на украшения. И не на какие-нибудь дешевые побрякушки, а на бриллианты. Вон их сколько у Римы Аркадьевны. Матери она, конечно, их не покажет, потому что та назовет ее мещанкой. Всю жизнь проработала в библиотеке, и всю жизнь прожила в нереальном мире.

Дора взяла деньги и прижала их к груди. Никогда в жизни она не держала такой огромной суммы в руках. И почему эта сдержанная надменная женщина так добра к ней? Не скрывается ли здесь какой-нибудь подвох? Хотя, что можно взять с нее, бедной, как церковная мышь, девушки? Что?!

С такими мыслями Дора вышла из кухни и направилась в дальнюю комнату, отведенную для нее. Она подошла к окну, которое выходило в сквер и засмотрелась на буйно цветущую черемуху.

«К холодам», — подумала девушка и поежилась.

Но тут ее взгляд упал на глубокое кресло, покрытое шерстяным коричнево-красным пледом со смешной подушкой-совой из голубого искусственного меха, которая своими желтыми круглыми глазами безразлично смотрела на нее.

— Все будет хорошо, — улыбнулась Дора сове, — у нас приличное «дупло», а на пищу мы с тобой заработаем, правда?..

Дора запнулась, думая, как бы назвать свою подружку по комнате.

«Зойка, назову Зойка», — решила девушка.

— Правда, Зойка? — улыбнулась Дора, — теперь мы будем жить здесь вместе. Кстати, напомни мне, чтобы я позвонила подруге в универ, так хочется с ней поболтать.

На следующий день стол к завтраку Дора накрывала в новом облике. На ней было стильное платье с рукавом три четверти в крупную черно-белую клетку с круглым белым воротником и маленьким черным галстучком, черные кожаные туфли-«лодочки» на маленьком каблучке.